Неточные совпадения
— Нешто вышел в сени, а то всё тут ходил. Этот самый, — сказал сторож, указывая на сильно сложенного широкоплечего человека с курчавою бородой, который, не снимая бараньей шапки, быстро и легко взбегал наверх по стертым ступенькам каменной лестницы. Один из сходивших вниз с портфелем худощавый чиновник, приостановившись, неодобрительно посмотрел на
ноги бегущего и потом вопросительно взглянул на Облонского.
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее
ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых
ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за
бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской
ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Ловко, точно уж, вьётся меж
ногами бегущих Мишка Ключарев, катается по земле, как бочонок, сын лучшего бойца слободы Ордынцева Федька и пыхтит от злости, умывая снегом разбитое лицо.
Наконец, настойчиво отведя эти чувства, как отводят рукой упругую, мешающую смотреть листву, я стал одной
ногой на кормовой канат, чтобы ближе нагнуться к надписи. Она притягивала меня. Я свесился над водой, тронутой отдаленным светом. Надпись находилась от меня на расстоянии шести-семи футов. Прекрасно была озарена она скользившим лучом. Слово «
Бегущая» лежало в тени, «по» было на границе тени и света — и заключительное «волнам» сияло так ярко, что заметны были трещины в позолоте.
Гришуха меж тем отозвался:
Горохом опутан кругом,
Проворный мальчуга казался
Бегущим зеленым кустом.
«Бежит!.. у!.. бежит, постреленок,
Горит под
ногами трава!»
Гришуха черен, как галчонок,
Бела лишь одна голова.
Крича, подбегает вприсядку
(На шее горох хомутом).
Попотчевал баушку, матку,
Сестренку — вертится вьюном!
От матери молодцу ласка,
Отец мальчугана щипнул;
Меж тем не дремал и савраска:
Он шею тянул да тянул...
И тотчас же Изумруд увидел воображением короткую дорогу на ипподром и почти каждый дом, и каждую тумбу на ней, увидел песок ипподрома, трибуну,
бегущих лошадей, зелень травы и желтизну ленточки. Вспомнился вдруг караковый трехлеток, который на днях вывихнул
ногу на проминке и захромал. И, думая о нем, Изумруд сам попробовал мысленно похромать немножко.
Собрав остаток сил, он догнал
бегущего реверендиссима, подскочил и ухватился ему за шею, а
ногами обвил его и таким образом расположился на хребте наставника своего, как на коне или верблюде, очень покойно.
Я вижу, как он, развалив свое большое тело по сиденью пролетки, колышется в ней, остро поглядывая на все мимо
бегущее зеленым глазом. Деревянный Егор торчит на козлах, вытянув руки, как струны, серая, злая лошадь вымахивает крепкие
ноги, звучно цокая подковами о холодный камень мостовой.
На секунду встает в воображении Меркулова колодец, густая темнота ночи, мелкий дождик, журчанье воды,
бегущей из желоба, и шлепанье по грязи чьих-то невидимых
ног. О! Как там теперь холодно, неприятно и жутко… Все тело, все существо Меркулова проникается блаженной животной радостью. Он крепко прижимает локти к телу, съеживается, уходит поглубже головой в подушку и шепчет самому себе...
Несколько вечеров подряд я отправлялась к обрыву в сопровождении моего пажа, которому строго-настрого запретила говорить о появлении света в Башне смерти. Мы садились на краю обрыва и, свесив
ноги над
бегущей далеко внизу, потемневшей в вечернем сумраке Курой, предавались созерцанию. Случалось, что огонек потухал или переходил с места на место, и мы с ужасом переглядывались с Юлико, но все-таки не уходили с нашего поста.
— И то, маркиз! — подтвердил Сережа. — Сюда к нам скорее! — поманил он
бегущего к ним со всех
ног Митьку, и через секунду босоногий маркиз был уже на террасе.
«А, проклятый», — крикнул солдат, остановился, выставил немного
ногу вперед, приложился, поднял правую руку, что-то быстро сделал с прицелом, опять приложился, повел по
бегущему и, очевидно, выстрелил, хотя и не слышно было звука.
«Верно, бездымный порох», — подумал царь и, взглянув на
бегущего, увидал, что он быстрее засеменил
ногами, больше и больше стал нагибаться, совсем упал на четвереньки, пополз и остановился.