Неточные совпадения
Угоды наши скудные,
Пески, болота, мхи,
Скотинка
ходит впроголодь,
Родится хлеб сам-друг,
А если и раздобрится
Сыра земля-кормилица,
Так новая
беда...
Левин быстро повернулся и ушел от него в глубь аллеи и продолжал один
ходить взад и вперед. Скоро он услыхал грохот тарантаса и увидал из-за деревьев, как Васенька, сидя на сене (на
беду не было сиденья в тарантасе) в своей шотландской шапочке, подпрыгивая по толчкам, проехал по аллее.
Кроме того,
беда одна не
ходит, и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайской губернии навлекли на Алексея Александровича такие неприятности по службе, что он всё это последнее время находился в крайнем раздражении.
—
Проходит великая княгиня с каким-то послом, и на его
беду зашел у них разговор о новых касках.
Кудряш. Вота! Есть от чего с ума
сходить! Только вы смотрите, себе хлопот не наделайте, да и ее-то в
беду не введите! Положим, хоть у нее муж и дурак, да свекровь-то больно люта.
Прошла беда; Крестьянин встал,
И он же Батрака ругает.
Илья. Пополам перегнуло набок, coвсeм углом, так глаголем и
ходит… другая неделя… ах,
беда! Теперь в хоре всякий лишний человек дорого стоит, а без тенора как быть! К дохтору
ходил, дохтор и говорит: «Через неделю, через две отпустит, опять прямой будешь». А нам теперь его надо.
— Ну, Петр Андреич, чуть было не стряслась
беда, да, слава богу, все
прошло благополучно: злодей только что уселся обедать, как она, моя бедняжка, очнется да застонет!..
Одна
беда: Маша; девка на выданье, а какое у ней приданое? частый гребень, да веник, да алтын денег (прости бог!), с чем в баню
сходить.
Он сидел на скамье у обрыва,
ходил по аллеям, и только к полуночи у него прекращалось напряженное, томительное ожидание выстрела. Он почти желал его, надеясь, что своею помощью сразу навсегда отведет Веру от какой-то
беды.
— Молчи, пожалуйста! — с суеверным страхом остановил его Аянов, — еще накличешь что-нибудь! А у меня один геморрой чего-нибудь да стоит! Доктора только и знают, что вон отсюда шлют: далась им эта сидячая жизнь — все
беды в ней видят! Да воздух еще: чего лучше этого воздуха? — Он с удовольствием нюхнул воздух. — Я теперь выбрал подобрее эскулапа: тот хочет летом кислым молоком лечить меня: у меня ведь закрытый… ты знаешь? Так ты от скуки
ходишь к своей кузине?
Она будто не сама
ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и плечи и на них — эту свою «
беду»! Она, не чуя ног, идет по лесу в крутую гору; шаль повисла с плеч и метет концом сор и пыль. Она смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Я не знаю, жена ли вы ему, но знайте, что этот господин вырезает газетные объявления, где на последние деньги публикуются гувернантки и учительницы, и
ходит по этим несчастным, отыскивая бесчестной поживы и втягивая их в
беду деньгами.
— Только вот
беда моя: случается, целая неделя
пройдет, а я не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала, увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это было за лекарство и как его получить?
Он был тогда во всей силе своего развития; вскоре приходилось и ему
пройти скорбным испытанием; минутами он будто чувствовал, что
беда возле, но еще мог отворачиваться и принимать за мечту занесенную руку судьбы.
И точно,
беда надвигалась. Несомненные признаки убедили Матренку, что вина ее всем известна. Товарки взглядывали исподлобья, когда она
проходила; ключница Акулина сомнительно покачивала головой; барыня, завидевши ее, никогда не пропускала случая, чтобы не назвать ее «беглой солдаткой». Но никто еще прямо ничего не говорил. Только барчук Степан Васильевич однажды остановил ее и с свойственным ему бессердечием крикнул...
—
Беда, как этот дух в дворне заведется, — говаривала матушка, —
ходят, тихони, на цыпочках, ровно святые!
В том сарае то и дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этом месте не
проходила без
беды.
Этот визит все-таки обеспокоил Галактиона. Дыму без огня не бывает. По городу благодаря полуяновскому делу
ходили всевозможные слухи о разных других назревавших делах, а в том числе и о бубновской опеке. Как на
беду, и всеведущий Штофф куда-то провалился. Впрочем, он скоро вернулся из какой-то таинственной поездки и приехал к Галактиону ночью, на огонек.
Эх ты, Марьюшка, кровь татарская,
Ой ты, зла-беда христианская!
А иди, ино, по своем пути —
И стезя твоя и слеза твоя!
Да не тронь хоть народа-то русского,
По лесам
ходи да мордву зори,
По степям
ходи, калмыка гони!..
Истомленный зноем охотник, распахнув насоренную поверхность воды кожаным картузом своим, может утолить жажду и прохладить раскаленную солнцем голову…
беды никакой не будет: он пойдет опять
ходить по болотам и разгорится пуще прежнего.
Беда только в том, что они мелковаты натурою и лишены серьезного развития, так что ничто не может
пройти в глубину их сознания, ничему не могут они отдаться всею душою.
— Вот в чем
беда, — задумался на минуту князь, — вы хотите подождать, пока они разойдутся, а ведь бог знает, когда это будет. Не лучше ли нам теперь
сойти в парк; они, право, подождут; я извинюсь.
— Что же, твою любовь от злости не отличишь, — улыбнулся князь, — а
пройдет она, так, может, еще пуще
беда будет. Я, брат Парфен, уж это тебе говорю…
— Ну, что у вас тут случилось? — строго спрашивала баушка Лукерья. — Эй, Устинья Марковна, перестань хныкать… Экая
беда стряслась с Феней, и девушка была, кажись, не замути воды. Что же, грех-то не по лесу
ходит, а по людям.
Когда родился первый ребенок, Илюшка, Рачитель избил жену поленом до полусмерти: это было отродье Окулка. Если Дунька не наложила на себя рук, то благодаря именно этому ребенку, к которому она привязалась с болезненною нежностью, — она все перенесла для своего любимого детища, все износила и все умела забыть. Много лет
прошло, и только сегодняшний случай поднял наверх старую
беду. Вот о чем плакала Рачителиха, проводив своего Илюшку на Самосадку.
Снохи вообще со всякою
бедой шли к свекру и, наконец, доняли-таки его перед страдой, чтобы
сходил к солдату Артему и перехватил деньжонок на страду.
На его
беду, весна и лето 1857 года
прошли совсем тихо.
К довершению всех
бед, под предлогом помощи Прозорову, в гнилой флигелек повадился
ходить Яша Кормилицын, который испытывал мучительную жажду видеть Лушу хотя издали, что вполне объяснялось психологическими, антропологическими и социальными причинами.
Таким образом
проходит день за днем жизнь Бодрецова, представляя собой самое широкое олицетворение публичности. Сознает ли он это? — наверное сказать не могу, но думаю, что сознает… бессознательно. По крайней мере, когда я слышу, как он взваливает все
беды настоящего времени на публичность, то мне кажется, что он так и говорит: для чего нам публичность, коль скоро существует на свете Афанасий Аркадьич Бодрецов?
Затем, что когда предвидишь опасность, препятствие,
беду, так легче бороться с ней или перенести ее: ни с ума не
сойдешь, ни умрешь; а когда придет радость, так не будешь скакать и опрокидывать бюстов — ясно ли?
— Да хорошего ничего не скажешь. Сонин всегда даст хороший совет, когда
пройдет беда, а попробуйте обратиться в нужде… так он и отпустит без ужина домой, как лисица волка. Помните, как он юлил перед вами, когда искал места чрез ваше посредство? А теперь послушайте, что говорит про вас…
— Ай люлюшеньки люли! — перебил Коршун, также переминая ногами, — ай люлюшеньки люли, сидит рак на мели; не горюет рак, а свистит в кулак; как прибудет вода, так
пройдет беда!
Спи, усни, мое дитятко,
Покуль гроза
пройдет,
Покуль
беда минет!
Баю-баюшки-баю,
Баю, мое дитятко!
Скоро минет
беда наносная,
Скоро царь велит отсечь голову
Злому псу Малюте Скурлатову!
Баю-баюшки-баю,
Баю, мое дитятко!
— Дай-то господи! Солнышко-то, вишь, в хмару садиться хочет… Прогневался господь на православных. Прошлый-те год измаялся народишко,
беда! А ноне, гляди, еще хуже будет. Хлеб горит. Вот кабы помиловал господь, — да нет, только дразнит…
Ходят тучи, слоняются по небу, а что толку.
— Осокинцы молебствуют, — сказал, ни к кому не обращаясь, ямщик. —
Беда ведь: жар да сухмень… Гнев господень… Икону подняли, — что-то господь даст. Эх, вот прежде поп у них был, Василий. Насчет чего прочего не больно дохваливали, а что касающе дождя, — ну, дошлый был! Как, бывало,
пройдет по межам, даром что пьяненький, шатается, — отколь и возьмется, братец мой, туча… И отколь тебе ни возьмется туча…
А теперь, благодаря опытности Арины Петровны и ловкости Улитушки, он надеялся, что «
беда»
пройдет без огласки и что ему самому, быть может, придется узнать о результате ее, когда уже все совсем будет кончено.
Случается, что он налагает значительную сумму даже на очень бедного подсудимого; родственники
ходят, торгуются, кланяются, и
беда, если не удовлетворят его.
Володин хихикнул. Передонов думал, что кот отправился, может быть, к жандармскому и там вымурлычит все, что знает о Передонове, и о том, куда и зачем Передонов
ходил по ночам, — все откроет да еще и того примяукает, чего и не было.
Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.
У Маклаковых
беда: Фёдоров дядя знахарку Тиунову непосильно зашиб. Она ему утин лечила, да по старости, а может, по пьяному делу и урони топор на поясницу ему, он, вскочив с порога, учал её за волосья трепать, да и ударил о порог затылком, голова у неё треснула, и с того она отдала душу богу. По городу о суде говорят, да Маклаковы-то богаты, а Тиуниха выпивала сильно; думать надо, что
сойдёт, будто в одночасье старуха померла».
В хлопотах да в радости из ума вон…» — «Ты с радости не догадалась! да разве я тебя не знаю? да как ты осмелилась сделать это супротив брата, супротив меня? как осмелилась осрамить отца на старости?» Может быть, дело бы тем и кончилось, то есть криком, бранью и угрозами, или каким-нибудь тычком, но Александра Степановна не могла перенесть, что ей достается за Софью Николавну, понадеялась, что гроза
пройдет благополучно, забыла, что всякое возраженье — новая
беда, не вытерпела и промолвила: «Понапрасну терплю за нее».
Гордей Евстратыч сам видел, что все дело испортил своей нетерпеливой выходкой, но теперь его трудно было поправлять. Торжество закончилось неожиданной
бедой, и конец обеда
прошел самым натянутым образом, как поминки, несмотря на все усилия о. Крискента и Плинтусова оживить его. Сейчас после обеда Гордей Евстратыч бросился к Шабалину в дом, но Порфира Порфирыча и след простыл: он укатил неизвестно куда.
На вечернем учении повторилось то же. Рота поняла, в чем дело. Велиткин пришел с ученья туча тучей, лег на нары лицом в соломенную подушку и на ужин не
ходил. Солдаты шептались, но никто ему не сказал слова. Дело начальства наказывать, а смеяться над
бедой грех — такие были старые солдатские традиции. Был у нас барабанщик, невзрачный и злополучный с виду, еврей Шлема Финкельштейн. Его перевели к нам из пятой роты, где над ним издевались командир и фельдфебель, а здесь его приняли как товарища.
Плохо, сыне, плохо! ныне христиане стали скупы; деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства; думают о мирском богатстве, не о спасении души.
Ходишь,
ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех!
Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, ан в ней так мало, что совестно в монастырь показаться; что делать? с горя и остальное пропьешь:
беда да и только. — Ох плохо, знать пришли наши последние времена…
«Сожгу твой дом, потому что он —
беда для всех. А ты —
ходи по миру, проси жалости у обиженных тобой; до смерти
ходи и сдохни с голоду, как собака!..»
Крутицкий. Прощай, мой любезный! Что уж очень бранят молодежь! Вот, значит, есть же и из них: и с умом, и с сердцем малый. Он льстив и как будто немного подленек; ну, да вот оперится, так это, может быть,
пройдет. Если эта подлость в душе, так нехорошо, а если только в манерах, так большой
беды нет; с деньгами и с чинами это постепенно исчезает. Родители, должно быть, были бедные, а мать попрошайка: «У того ручку поцелуй, у другого поцелуй»; ну, вот оно и въелось. Впрочем, это все-таки лучше, чем грубость.
Зять накупил тысяч на двадцать хлеба, половину на деньги, половину в долг под тещину поруку; снарядил на ее же кредит баржи и отправился от пристани вниз по реке, но, как известно,
беда одна не любит
ходить, а всегда ведет за собою другую, и зять нашей старушки потонул, спасая груз своего разбившегося каравана, и сразу нанес семейству старушки такой удар, что дела их зашатались.
— Три и есть. Обедать время пришло. Ну, посадили меня, доброго молодця, честь честью. Опять старики с дочкой вместе, нам с молодым хозяином на особицю, да еще, слышь, обоим чашки-те разные. Тут уж мне за
беду стало. «Ах вы, говорю, такие не эдакие. Вы не то што меня бракуете, вы и своего-то мужика бракуете». — «А потому, — старуха баит, — и бракуем, што он по Русе
ходит, с вашим братом, со всяким поганым народом, нахлебается…» Вот и поди ты, как они об нас понимают!
Лидия. Довольно бранить. За что? За то, что вы меня любите? За любовь разве можно бранить? За то, что вы не женились на мне, любя меня? Так ведь это
прошло. Этой
беды вам поправить нельзя.