Неточные совпадения
— Сколько лет
копил, берег, холил! — роптал он, — что я теперь делать буду! как
без пушек буду править!
И — вздохнул, не
без досады, — дом казался ему все более уютным, можно бы неплохо устроиться. Над широкой тахтой —
копия с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина в объятиях змеи, — Самгин усмехнулся, находя, что эта устрашающая картина вполне уместна над тахтой, забросанной множеством мягких подушек. Вспомнил чью-то фразу: «Женщины понимают только детали».
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало
без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая
копия с картины Нестерова «У колдуна».
Я громко удивился тому, что Васин, имея этот дневник столько времени перед глазами (ему дали прочитать его), не снял
копии, тем более что было не более листа кругом и заметки все короткие, — «хотя бы последнюю-то страничку!» Васин с улыбкою заметил мне, что он и так помнит, притом заметки
без всякой системы, о всем, что на ум взбредет.
Потом, что ж ты думаешь: стала я капитал
копить,
без жалости сделалась, растолстела — поумнела, ты думаешь, а?
Вихров на первых порах и сообразить хорошенько не мог, что это такое с ним делается; с каким-то отупевшим чувством и
без особенного даже беспокойства он взял и прочел
копию с доноса на него. Там писалось...
По третьей стене шел длинный диван, заваленный книгами, и кроме того, на нем стояли
без рамок две отличные
копии: одна с Сикстовой Мадонны [Сикстова Мадонна — знаменитая картина Рафаэля, написанная между 1515 и 1519 годами.
И, времени не тратя боле,
Фарлаф, покинув свой обед,
Копье, кольчугу, шлем, перчатки,
Вскочил в седло и
без оглядки
Летит — а тот за ним вослед.
Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут научены богом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и
копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церкви останутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся
без употребления, — уже не мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
На рассвете, в пятницу, в туманах,
Стрелами по полю полетев,
Смяло войско половцев поганых
И умчало половецких дев.
Захватили золота
без счета,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
А червленый стяг с хоругвью белой,
Челку и
копье из серебра
Взял в награду Святославич смелый,
Не желая прочего добра.
Однако на гиляков мы это подумали напрасно. Увидел Оркун, что мы сумлеваемся, обобрал у своих
копья, одному на руки сдал, а с остальными к нам идет
без оружия. Тут уж и мы увидали, конечно, что у гиляков дело на чести, и пошли с ними к тому месту, где у них лодки были спрятаны. Выволокли они нам две лодки: одна побольше, другая поменьше. В большую-то Оркун приказывает восьмерым садиться, в маленькую — остальным.
Они спустились вниз по лестнице, как будто в погреб, и долго-долго шли по разным переходам и коридорам, которых прежде Алеша никогда не видывал. Иногда коридоры эти так были низки и узки, что Алеша принужден был нагибаться. Вдруг вошли они в залу, освещенную тремя большими хрустальными люстрами. Зала была
без окошек, и по обеим сторонам висели на стенах рыцари в блестящих латах, с большими перьями на шлемах, с
копьями и щитами в железных руках.
Все орочи были одеты в костюмы, представляющие собой точные
копии удэхейских, только
без вышивок.
На другой день князь Голицын сам отправился к ней. Он увещевал пленницу рассказать всю правду, подавал ей надежду на помилование, если она раскроет все
без утайки и искренно раскается в преступных против императрицы замыслах. Она не отказалась ни от одного из данных прежде показаний и ни одного слова к ним не прибавила. Больше всего допытывался у ней фельдмаршал, от кого получила она
копии с духовных завещаний Петра I, Екатерины I и Елизаветы Петровны.
То же случилось и со скульптурой. У Антокольского были уже предшественники к 60-м годам, хотя и
без его таланта. И опять все тот же"долговязый"и"глупый"Стасов (по формуле Серова), все тот же несносный крикун и болтун (каким считал его Тургенев) открыл безвестного виленского еврейчика, влюбился в его талант и ломал потом столько
копий за его"эпоху делающее"произведение"Иоанн Грозный".
Заказывали ему сапоги скупые бароны, чтоб были
без сносу; епископы и архидиаконы, чтоб были
без шуму; рыцари, чтобы отражали
копье татарское.