Неточные совпадения
Нет, Безбедов не мешал, он почему-то приуныл, стал молчаливее, реже попадал на глаза и не так часто гонял голубей. Блинов снова загнал две пары его птиц, а недавно, темной ночью, кто-то забрался из сада на крышу с целью выкрасть голубей и сломал замок голубятни. Это привело Безбедова в состояние мрачной
ярости; утром он бегал по двору в ночном
белье, несмотря на холод, неистово ругал дворника, прогнал горничную, а затем пришел к Самгину пить кофе и, желтый от злобы, заявил...
Они час от часу приходят в большую
ярость: движения ускоряются, звуки сливаются в какое-то клокотанье, косачи беснуются, и
белая пена брызжет из их постоянно разинутых ртов…
Волны с
яростью ударялись о них и
белыми фонтанами взлетали кверху.
В дверях, у входа в узенький коридорчик, ей представилась фигура Афимьи, которая с
яростью вырывала у кого-то, стоящего в самом коридоре, серый Райнеров халат на
белых мерлушках.
Ярость овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и ударил им в часы. Они ответили громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер выскочил из часов, превратился в
белого петушка с надписью «исходящий» и юркнул в дверь. Тотчас за внутренними дверями разлился вопль Дыркина: «Лови его, разбойника!» — и тяжкие шаги людей полетели со всех сторон. Коротков повернулся и бросился бежать.
…Снеговая
белая туча, огромная как небо, обтянула весь горизонт и последний свет красной, погорелой вечерней зари быстро задернула густою пеленою. Вдруг настала ночь… наступил буран со всей
яростью, со всеми своими ужасами. Разыгрался пустынный ветер на приволье, взрыл снеговые степи, как пух лебяжий, вскинул их до небес… Все одел
белый мрак, непроницаемый, как мрак самой темной осенней ночи!
Большие волны с неумолимой настойчивостью одна за другой двигались к берегу, стройно, бесшумно, словно на приступ, но, достигнув мелководья, вдруг приходили в
ярость, вздымались на дыбы и с ревом обрушивались на намывную полосу прибоя, заливая ее
белой пеной.
Как Вандергуд я испытывал — сознаюсь без стыда — жестокий страх и даже боль: как будто сила и
ярость чудовищного взрыва уже коснулась моих костей и ломает их… ах, где же мое безоблачное счастье с Марией, где великое спокойствие, где эта чертова
белая шхуна?
С нее взорами скользил я по необозримой равнине вод, спокойных и гладких, словно стекло, то любовался, как волны, сначала едва приметные, рябели, вздымались чешуей или перекатывались, подобно нити жемчужного ожерелья; как они, встревоженные, кипели от
ярости, потом, в виде стаи морских чудовищ, гнались друг за другом, отрясая
белые космы свои, и, наконец, росли выше и выше, наподобие великанов, стремились ко мне со стоном и ревом, ширялись в блестящих ризах своих.