Неточные совпадения
Выражение его лица и всей фигуры в мундире, крестах и
белых с галунами панталонах, как он торопливо шел, напомнило Левину травимого
зверя, который видит, что дело его плохо.
Они, вместе со
зверями, удаляются все внутрь, как будто заманивая
белых проникать дальше и дальше и вносить Европу внутрь Африки.
Тут целые океаны снегов, болот, сухих пучин и стремнин, свои сорокаградусные тропики, вечная зелень сосен, дикари всех родов,
звери, начиная от черных и
белых медведей до клопов и блох включительно, снежные ураганы, вместо качки — тряска, вместо морской скуки — сухопутная, все климаты и все времена года, как и в кругосветном плавании…
Гористая и лесистая местность Рыбной реки и нынешней провинции Альбани способствовала грабежу и манила их селиться в этих местах. Здесь возникли первые неприязненные стычки с дикими, вовлекшие потом
белых и черных в нескончаемую доселе вражду. Всякий, кто читал прежние известия о голландской колонии, конечно помнит, что они были наполнены бесчисленными эпизодами о схватках поселенцев с двумя неприятелями: кафрами и дикими
зверями, которые нападали с одной целью: похищать скот.
Огромные холмы с
белым гребнем, с воем толкая друг друга, встают, падают, опять встают, как будто толпа вдруг выпущенных на волю бешеных
зверей дерется в остервенении, только брызги, как дым, поднимаются да стон носится в воздухе.
Я так ушел в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда в этот час сумерек. Вдруг сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с
белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к тому месту, где упал
зверь.
Когда он бежит по тайге, среди кустарников, лишенных листвы, черный, желтый и
белый цвета сливаются, и
зверь принимает однотонную буро-серую окраску.
Животное это по размерам своим значительно уступает обыкновенному бурому медведю. Максимальная его длина 1,8 м, а высота в плечах 0,7 м при наибольшем весе 160 кг. Окраска его шерсти — черная, блестящая, на груди находится
белое пятно, которое захватывает нижнюю часть шеи. Иногда встречаются (правда, очень редко) такие медведи, у которых брюхо и даже лапы
белые. Голова
зверя конусообразная, с маленькими глазками и большими ушами. Вокруг нее растут длинные волосы, имеющие вид пышного воротника.
Здесь были шкуры
зверей, оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки с чаем, новые топоры, плотничьи и огородные инструменты, луки, настораживаемые на
зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще не бывшая в употреблении, китайская синяя даба,
белая и черная материя, одеяла, новые улы, сухая трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько прочной, что она не пропускает даже спирт.] с маслом.
Вот тут и начался переполох среди приживалок старой барыни: «Нечистую силу спугнули
звери, она сюда и переселилась!» Наконец увидали и
белое привидение, ходившее по лестнице.
Они сознались, что
белое привидение было ими выдумано, чтобы выселить барыню, а главное — зверя-управляющего и чтобы всей шайкой поселиться в пустом дворце Белосельских, так как при зверинце в старом убежище оставаться было уже нельзя. «Призраки» были жестоко выпороты в Тверской части. Особенно форейтор, изображавший «
белую даму».
Как бешеный вырвался вслед за вестовым с факелом, сеющим искры, пожарный обоз. Лошади —
звери, воронежские битюги,
белые с рыжим.
Стреляют также зайцев (с весны, в конце лета, когда выкосят травы, и осенью) из-под гончих собак целым обществом охотников, и многие находят эту стрельбу очень веселою, особенно в глубокую осень, когда все зайцы
побелеют и вместе с ними может выскочить на охотника из острова красный
зверь: волк или лиса.
Он по справедливости боится и
зверя и птицы, и только ночью или по утренним и вечерним зарям выходит из своего дневного убежища, встает с логова; ночь для него совершенно заменяет день; в продолжение ее он бегает, ест и жирует, то есть резвится, и вообще исполняет все требования природы; с рассветом он выбирает укромное местечко, ложится и с открытыми глазами, по особенному устройству своих коротких век, чутко дремлет до вечера, протянув по спине длинные уши и беспрестанно моргая своею мордочкой, опушенной редкими, но довольно длинными
белыми усами.
«Все было придумано, чтобы отбить охоту к письму, — вспоминал впоследствии М. А. Бестужев, — и надо было родиться Луниным, который находил неизъяснимое наслаждение дразнить «
белого медведя» (как говорил он), не обращая внимания… на лапы дикого
зверя, в когтях которого он и погиб в Акатуе» (Воспоминания Бестужевых, 1951, стр. 199).]
И вся эта шумная чужая шайка, одурманенная легкими деньгами, опьяненная чувственной красотой старинного, прелестного города, очарованная сладостной теплотой южных ночей, напоенных вкрадчивым ароматом
белой акации, — эти сотни тысяч ненасытных, разгульных
зверей во образе мужчин всей своей массовой волей кричали: «Женщину!»
Подивилася она такому чуду чудному, диву дивному, порадовалась своему цветочку аленькому, заветному и пошла назад в палаты свои дворцовые; и в одной из них стоит стол накрыт, и только она подумала: «Видно,
зверь лесной, чудо морское на меня не гневается, и будет он ко мне господин милостивый», — как на
белой мраморной стене появилися словеса огненные: «Не господин я твой, а послушный раб.
В та поры, не мешкая ни минуточки, пошла она во зеленый сад дожидатися часу урочного, и когда пришли сумерки серые, опустилося за лес солнышко красное, проговорила она: «Покажись мне, мой верный друг!» И показался ей издали
зверь лесной, чудо морское: он прошел только поперек дороги и пропал в частых кустах, и не взвидела света молода дочь купецкая, красавица писаная, всплеснула руками
белыми, закричала источным голосом и упала на дорогу без памяти.
«Пусть-де околеет, туда и дорога ему…» И прогневалась на сестер старшиих дорогая гостья, меньшая сестра, и сказала им таковы слова: «Если я моему господину доброму и ласковому за все его милости и любовь горячую, несказанную заплачу его смертью лютою, то не буду я стоить того, чтобы мне на
белом свете жить, и стоит меня тогда отдать диким
зверям на растерзание».
И
Зверев в то же утро был избран
белыми шарами, с одним лишь черным, который, как все догадались, положил ему Тулузов.
С раннего утра передняя была полна аристократами
Белого Поля; староста стоял впереди в синем кафтане и держал на огромном блюде страшной величины кулич, за которым он посылал десятского в уездный город; кулич этот издавал запах конопляного масла, готовый остановить всякое дерзновенное покушение на целость его; около него, по бортику блюда, лежали апельсины и куриные яйца; между красивыми и величавыми головами наших бородачей один только земский отличался костюмом и видом: он не только был обрит, но и порезан в нескольких местах, оттого что рука его (не знаю, от многого ли письма или оттого, что он никогда не встречал прелестное сельское утро не выпивши, на мирской счет, в питейном доме кружечки сивухи) имела престранное обыкновение трястись, что ему значительно мешало отчетливо нюхать табак и бриться; на нем был длинный синий сюртук и плисовые панталоны в сапоги, то есть он напоминал собою известного
зверя в Австралии, орниторинха, в котором преотвратительно соединены
зверь, птица и амфибий.
И одна главная дорога с юга на север, до
Белого моря, до Архангельска — это Северная Двина. Дорога летняя. Зимняя дорога, по которой из Архангельска зимой рыбу возят, шла вдоль Двины, через села и деревни. Народ селился, конечно, ближе к пути, к рекам, а там, дальше глушь беспросветная да болота непролазные, диким
зверем населенные… Да и народ такой же дикий блудился от рождения до веку в этих лесах… Недаром говорили...
Целый рой привидений встает перед часовым: и жид-знахарь с землистыми руками и зелеными глазами оскаливает
белые, длинные, как у старого кабана, клыки, и фигура расстрелянного солдатика в
белом саване лезет из-под земли, и какие-то
звери с лицами взводного офицера Копьева.
Зачем же тогда чистота, зачем бескорыстие и эти ужасные муки? — кто догадается о жертве, когда потерялся
белый агнец в скопище хищных
зверей и убойного скота, погибает под ножом безвестно!
Когда после долгой, то мокрой, то морозной осени, в продолжение которой всякий
зверь и зверек вытрется, выкунеет, то есть шкурка его получит свой зимний вид, сделается крепковолосою, гладкою и красивою; когда заяц-беляк, горностай и ласка
побелеют, как кипень, а спина побелевшего и местами пожелтевшего, как воск, русака покроется пестрым ремнем с завитками; когда куница, поречина, хорек, или хорь, потемнеют и заискрятся блестящею осью; когда, после многих замерзков, выпадет, наконец, настоящий снег и ляжет пороша, — тогда наступает лучшая пора звероловства.
Оба эти зверька летом имеют шкурку рыжевато-бурую, которая кажется тогда даже пестрою, а зимой —
белую как снег; оба хищной породы и питаются мясом; оба имеют, с первого взгляда, очень грациозную наружность; но, всмотревшись хорошенько в очертание их рта, вооруженного частыми и острыми зубами, особенно в их маленькие, бесцветные глазки, почувствуешь, что они принадлежат к злобной и кровожадной породе
зверей.
Бурмистров сидит, обняв колена руками, и, закрыв глаза, слушает шум города. Его писаное лицо хмуро, брови сдвинуты, и крылья прямого крупного носа тихонько вздрагивают. Волосы на голове у него рыжеватые, кудрявые, а брови — темные; из-под рыжих душистых усов красиво смотрят полные малиновые губы. Рубаха на груди расстегнута, видна
белая кожа, поросшая золотистою шерстью; крепкое, стройное и гибкое тело его напоминает какого-то мягкого, ленивого
зверя.
Но вот,
белея над равниной влажной,
Подъялся вал, как снежная гора, —
Возрос, приближился, о брег расшибся
И выкинул чудовищного
зверя.
— Друзья! — продолжал доктор, обращаясь к стонущим, изуродованным теням. — Друзья! У нас будет красная луна и красное солнце, и у
зверей будет красная веселая шерсть, и мы сдерем кожу с тех, кто слишком
бел, кто слишком
бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного липкая, она немного теплая, но она красная, и у нее такой веселый красный смех!..
Серебряный месяц, казалось, весь растопился и разлился по
белой скатерти равнины; далеко, очень далеко означался на ней малейший куст, который при каждом дуновении ветерка принимал вид движущегося человека или
зверя.
Хоть и говорила она Ксении Яковлевне, что легче было бы ей, если бы умер он, но все же сильно сжимала ее сердце мысль, что, быть может, действительно лежит где-нибудь ее Яшенька мертвым, вороны черные глаза ему клюют,
звери дикие косточки обгладывают
белые. Холодом всю обдавало девушку. «Пусть лучше в Москве погуляет, да сюда вернется, чем такое страшное приключится с ним», — думала она.
На стенах им найдены были какие-то странные, на непонятном ему языке, надписи, изображения замысловатых фигур,
зверей, птиц, а в темном углу кладовой он нашел несколько больших железных колец и костылей и даже гроб, окрашенный черной краской, по которому
белой краской были выведены те: же непонятные надписи.