Неточные совпадения
Весь уголок верст на пятнадцать или на двадцать вокруг представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей. Песчаные и отлогие
берега светлой речки, подбирающийся с холма к воде мелкий кустарник, искривленный
овраг с ручьем на дне и березовая роща — все как будто было нарочно прибрано одно к одному и мастерски нарисовано.
С одной стороны Волга с крутыми
берегами и Заволжьем; с другой — широкие поля, обработанные и пустые,
овраги, и все это замыкалось далью синевших гор. С третьей стороны видны села, деревни и часть города. Воздух свежий, прохладный, от которого, как от летнего купанья, пробегает по телу дрожь бодрости.
Альпа остановилась и с любопытством стала рассматривать свою случайную спутницу. Я хотел было стрелять, но Дерсу остановил меня и сказал, что надо
беречь патроны. Замечание его было вполне резонным. Тогда я отозвал Альпу. Росомаха бросилась бежать и скрылась в одном из
оврагов.
Ключ этот бьет из расселины
берега, превратившейся мало-помалу в небольшой, но глубокий
овраг, и в двадцати шагах оттуда с веселым и болтливым шумом впадает в реку.
Так мы прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку в глубоком
овраге. Здесь Крыштанович спустился вниз, и через минуту мы были на
берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост, по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся в Почаев.
Надобно отыскивать благоприятную местность, из-за которой было бы подкрасться к ним поближе. Местность эта может быть: лес, кусты, пригорок,
овраг, высокий
берег реки, нескошенный камыш на прудах и озерах. Нечего и говорить, что стрелять надобно самою крупною дробью, безымянной, даже не худо иметь в запасе несколько картечных зарядов, чтоб пустить в стаю гусей, к которой ни подойти, ни подъехать, ни подкрасться в меру нет возможности.
Тогда за каждым кустом, за каждым деревом как будто еще кто-то жил, для нас таинственный и неведомый; сказочный мир сливался с действительным; и, когда, бывало, в глубоких долинах густел вечерний пар и седыми извилистыми космами цеплялся за кустарник, лепившийся по каменистым ребрам нашего большого
оврага, мы с Наташей, на
берегу, держась за руки, с боязливым любопытством заглядывали вглубь и ждали, что вот-вот выйдет кто-нибудь к нам или откликнется из тумана с овражьего дна и нянины сказки окажутся настоящей, законной правдой.
Старая барская усадьба еще не так давно стояла несколько поодаль от реки, на
берегу впадающего в нее
оврага.
— Вот — жалуются люди: земли мало, а Волга весною рвет
берега, уносит землю, откладывает ее в русле своем мелью; тогда другие жалуются: Волга мелеет! Весенние потоки да летние дожди
овраги роют, — опять же земля в реку идет!
А подо мною речные извилины,
Каменный
берег с грозящими кручами,
Гнездятся в зарослях совы да филины,
Дремлют в
оврагах норами барсучьими…
Еще реки не вошли в
берега, и полноводными, как озера, стояли пустынные болота и вязкие топи; еще не обсохли поля, и в лесных
оврагах дотаивал закрупевший, прокаленный ночными морозами снег; еще не завершила круга своего весна — а уж вышел на волю огонь, полоненный зимою, и бросил в небо светочи ночных пожаров.
На самом краю сего
оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по
берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к
оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий
овраг; его
берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат
оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне
оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у
берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Тронулись большие
овраги, подошла лесная вода, бегут потоки, журчат ручьи со всех сторон в реку — и река выходит из
берегов, затопляет низменные места, и рыба, оставляя бесполезные
берега, бросается в полой.
На другой день после раннего обеда они сволокли легкую, плоскодонную лодку по откосу
оврага к реке, спустили ее в воду и поплыли по течению вниз. Так как река бежала необыкновенно быстро, то фельдшер пустил Астреина на гребные весла, а сам сел на корму с рулевым веслом. Смирнов взял с собой на всякий случай шомпольную одностволку и даже зарядил ее. Друг, увязавшийся за лодкой, бежал по
берегу и весело лаял.
Где бы ровным местом идти,
берегом, а мы по верхам рыщем, по
оврагам, по гольцам, да тайгой, да по бурелому…
Горы другого
берега уже не туманились, а проступали оскалинами каменистых
оврагов, нащетинившихся остроконечными верхушками лиственниц.
Он, по собственному почину, укреплял кустарником речные
берега, сажал хвойные деревья на песчаных пустырях и облеснял
овраги.
День обещал быть теплым. Ветер стих, речная гладь едва шевелилась, и широкие, пологие волны лишь тихо колебали, не взламывая, зеркальное отражение скал. Горы противоположного
берега казались совсем близко, и, только пристально вглядываясь в подробности, можно было заметить, что это обман зрения:
овраги представлялись извилистыми трещинками, а огромные лиственницы на склонах — былинками…
Дорога шла серединой глубокой и широкой балки, [Балка на кавказском наречии значит
овраг, ущелье.] подле
берега небольшой речки, которая в это время играла, то есть была в разливе.
Ниже истока Ахту́бы, с лишком на двадцать сажен высится правый
берег широкой Волги. Здесь край так называемых Гор. Дальше пойдут отлогие
берега, песчаные степи, кочевья калмыков.
Берег глубоким
оврагом разрезан. По дну того
оврага речка струится; про эту речку такое сказанье идет от годов стародавних.
Да, уже май, в России зеленеют леса и заливаются соловьи, на юге давно уже цветут акация и сирень, а здесь, по дороге от Тюмени до Томска, земля бурая, леса голые, на озерах матовый лед, на
берегах и в
оврагах лежит еще снег…
Между Бяпали и Тепты, о которой будет речь ниже, тянутся андезитовые лавы, прорезанные глубокими
оврагами, по которым бегут горные ключи Мононге, Моими и Но. Правый
берег представляется рядом массивных террас, являющихся основанием для возвышенности Конгосу, Сюмукуло, Добойса и Агубуони. Против них по другую сторону реки располагается лесистое низменное пространство, прорезанное речкой Чанику.
По чрезвычайно крутому
оврагу она спускалась на
берег моря.
Когда на другой день я проснулся, пароход уже был в пути. Между озером Катар и селением Вятским Амур некоторое время течет в широтном направлении, но затем вновь поворачивает на северо-восток. Здесь правый
берег состоит из ряда плоских возвышенностей, изрезанных глубокими
оврагами. Он слагается из базальтовой лавы и древнейших горных пород. Около селения Елабужского возвышенности отходят от Амура в глубь страны и вновь появляются после Гасинской протоки, вытекающей из озера того же наименования.
Значит, надо было держаться от
берега в таком расстоянии, чтобы резать
овраги в самых их верховьях, но так как они были разной величины, то на обход их тратилось много времени.
Скоро направо неясно обозначилась черная полоса неровного, обрывистого
берега, пересеченная кое-где небольшими глубокими
оврагами и промоинами.
Он поднял штору, открыл окно и поглядел на даль, в сторону
берега, где круто обрывался
овраг. Все было залито розовым золотом восхода… С реки пахнуло мягкой прохладой.
Из сада видны были извилины реки,
овраги, фабрики, мост, а над ними, на другом
берегу, — богатые церкви и хоромы Рогожской, каланча части, и еще дальше — башни и ограды монастыря.
Повернув из главной аллеи в сторону, очутились мы перед глубоким
оврагом, что, простираясь до самого волжского
берега, разделяет сад на две части.
Четыре башни по углам, соединяющая их ограда — все это грубо выведенное из дикого, неотесанного камня, довольно глубокий
овраг с трех сторон, с четвертой — обделанный
берег — вот вся искусственная сила этой твердыни.
Помню, что по обеим сторонам нашего жилища тянулась деревня, разделенная
оврагом, через который весною седые потоки с шумом бросались в реку; позади деревни, вдали чернелись леса, дремучие леса, населенные будто лешими, ведьмами и разбойниками, а впереди через реку, на высоком
берегу ее, стояла деревянная церковь и кругом ее кладбище.