Неточные совпадения
Ему снилось все другое, противоположное. Никаких «
волн поэзии» не видал он, не
била «страсть пеной» через край, а очутился он в Петербурге, дома, один, в своей брошенной мастерской, и равнодушно глядел на начатые и неконченные работы.
Волнение было крупное, катер высоко забирал носом, становясь, как лошадь, на дыбы, и
бил им по
волне, перескакивая чрез нее, как лошадь же.
Приливные
волны все чаще заглядывали в наше укрытие и начали
бить лодку о камни.
Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода
била пенившеюся
волной в песчаный берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые облака сползали непрерывною грядой с Рябиновых гор. По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.
Между тем
бьет семь часов, и
волна людская опять растет около курзала.
А море глухо
бьет в борты корабля, и
волны, как горы, подымаются и падают с рокотом, с плеском, с глухим стоном, как будто кто грозит и жалуется вместе.
Карета быстро неслась то вдоль созревающих нив, где воздух был душен и душист и отзывался хлебом, то вдоль широких лугов, и внезапная их свежесть
била легкою
волной по лицу.
— Нас, конечно, опрокинуло. Вот — мы оба в кипящей воде, в пене, которая ослепляет нас,
волны бросают наши тела,
бьют их о киль барки. Мы еще раньше привязали к банкам всё, что можно было привязать, у нас в руках веревки, мы не оторвемся от нашей барки, пока есть сила, но — держаться на воде трудно. Несколько раз он или я были взброшены на киль и тотчас смыты с него. Самое главное тут в том, что кружится голова, глохнешь и слепнешь — глаза и уши залиты водой, и очень много глотаешь ее.
— Как теперь вижу родителя: он сидит на дне барки, раскинув больные руки, вцепившись в борта пальцами, шляпу смыло с него,
волны кидаются на голову и на плечи ему то справа, то слева,
бьют сзади и спереди, он встряхивает головою, фыркает и время от времени кричит мне. Мокрый он стал маленьким, а глаза у него огромные от страха, а может быть, от боли. Я думаю — от боли.
По заливу ходят стада белых
волн, сквозь их певучий плеск издали доносятся смягченные вздохи взрывов ракет; всё еще гудит орган и смеются дети, но — вот неожиданно и торжественно колокол башенных часов
бьет четыре и двенадцать раз.
Город, похожий на старую гравюру, щедро облит жарким солнцем и весь поет, как орган; синие
волны залива
бьют в камень набережной, вторя ропоту и крикам гулкими ударами, — точно бубен гудит.
Не обращая внимания на то, что холодные
волны ветра, распахнув чекмень, обнажили его волосатую грудь и безжалостно
бьют ее, он полулежал в красивой, сильной позе, лицом ко мне, методически потягивал из своей громадной трубки, выпускал изо рта и носа густые клубы дыма и, неподвижно уставив глаза куда-то через мою голову и мертво молчавшую темноту степи, разговаривал со мной, не умолкая и не делая ни одного движения к защите от резких ударов ветра.
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Настанет ночь, и звучными
волнамиСтихия
бьет о берег свой.
Не прошло и получаса, как с ревом, наводящим ужас, ураган напал на корвет, срывая верхушки
волн и покрывая все видимое пространство вокруг седой водяной пылью. Громады
волн с бешенством
били корвет, вкатываясь с наветренного борта и заливая бак. Стало совсем темно. Лил страшный ливень, сверкала ослепительная молния, и, не переставая, грохотал гром. И вой урагана, и рев моря, и грохот — все это сливалось в каком-то леденящем кровь концерте.
И воет, и свищет, и
бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за
волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом…
И брызнул поток с оглушительным ревом,
Извергнутый бездны зияющим зевом.
Не то было, повторяем, каких-нибудь двадцать, двадцать пять лет тому назад, — жизнь кипела ключом,
била через край и разливалась широкой
волной по всему Петербургу, юноши, со школьной скамьи уже так или иначе хлебнувшие этой одуряющей влаги, бросались сломя голову в жизненный водоворот.
Утихнула бездна… и снова шумит…
И пеною снова полна…
И с трепетом в бездну царевна глядит…
И
бьет за
волною волна…
Приходит, уходит
волна быстротечно:
А юноши нет и не будет уж вечно.
Море шальных денег и в Москве
било широкой
волной.
И воет, и свищет, и
бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за
волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом;
Пучина бунтует, пучина клокочет…
Не море ль из моря извергнуться хочет?
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами.
Настанет ночь, и звучными
волнамиСтихия
бьет о берег свой.
То глас ее: он будит нас и просит.
Уж в пристани волшебной ожил чёлн…
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных
волн.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины.
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.