Неточные совпадения
Здесь молодой человек (может быть,
в первый раз) принес некоторую жертву человеческой природе: он начал страшно, мучительно ревновать жену к наезжавшему иногда к ним исправнику и выражал это тем, что
бил ее не на
живот, а на смерть.
Вдруг из всей этой толпы выскочила, — с всклоченными волосами, с дикими глазами и с метлою
в руке, — скотница и начала рукояткой метлы
бить медведя по голове и по
животу.
Невозможно представить себе ничего жесточе этого битья: его
били в грудь, под сердце, под ложечку,
в живот;
били много и долго и переставали только тогда, когда он терял все свои чувства и становился как мертвый.
— Брось ты эту блажь, купец! Ведь коли обвенчаюсь я с тобой — через неделю за косы таскать будешь и сапогом
в живот бить, а я и так скоро помру. Лучше налей-ка рюмочку!
Она охала, вздыхала,
била себя кулаками
в грудь и
живот (это была ее привычка), говорила, что такая любовь смертный грех перед богом и что бог за нее накажет.
По таковом счастливом завладении он, Нечай, и бывшие с ним казаки несколько времени жили
в Хиве во всяких забавах и об опасности весьма мало думали; но та ханская жена, знатно полюбя его, Нечая, советовала ему: ежели он хочет
живот свой спасти, то б он со всеми своими людьми заблаговременно из города убирался, дабы хан с войском своим тут его не застал; и хотя он, Нечай, той ханской жены наконец и послушал, однако не весьма скоро из Хивы выступил и
в пути, будучи отягощен многою и богатою добычею, скоро следовать не мог; а хан, вскоре потом возвратясь из своего походу и видя, что город его Хива разграблен, нимало не мешкав, со всем своим войском
в погоню за ним, Нечаем, отправился и чрез три дня его настиг на реке, именуемой Сыр-Дарья, где казаки чрез горловину ее переправлялись, и напал на них с таким устремлением, что Нечай с казаками своими, хотя и храбро оборонялся и многих хивинцев
побил, но напоследок со всеми имевшимися при нем людьми побит, кроме трех или четырех человек, кои, ушед от того побоища,
в войско яицкое возвратились и о его погибели рассказали.
Не было возможности спастись от его кулака, которым он по заказу
бил куда хотел, заставляя видимым пинком
в грудь,
живот или нос невольно защищать угрожаемое место; но тут-то его кулак, как молния,
бил в указанный бок.
А который бы человек, князь или боярин, или кто-нибудь, сам или сына, или брата своего послал для какого-нибудь дела
в иное государство, без ведомости, не
бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было
в измену, и вотчины, и поместья, и
животы взяты б были на царя; и ежели б кто сам поехал, а после его осталися сродственники, и их пытали б, не ведали ли они мысли сродственника своего; или б кто послал сына, или брата, или племянника, и его потому ж пытали б, для чего он послал
в иное государство, не напроваживаючи ль каких воинских людей на московское государство, хотя государством завладети, или для какого иного воровского умышления по чьему научению, и пытав того таким же обычаем» (41 стр.).
Александр (искренно). А кто пожалеет распутного молодого человека — кандидата
в помощники полицейского пристава? Мне предстоит
бить морды человеческие, брать взятки понемногу и — получить
в живот пулю революционера… Как вам нравится эта блестящая карьера? (Насильственно смеясь, уходит.)
Они любили солдат и
били их палками не на
живот, а на смерть, оттого что им ни разу не пришло
в голову, что солдата можно выучить, не
бивши его палкой.
При этом он постоянно и радостно смеялся продолжительным и неслышным смехом, прижимал руки ко впалому
животу, хлопал по коленям руками, а иногда даже
бил в ладоши.
Волчье логово перед ним как на блюдечке. Где-то вдали, на колокольне,
бьет шесть часов, и каждый удар колокола словно молотом
бьет в сердце измученного зверюги. С последним ударом волк поднялся с логова, потянулся и хвостом от удовольствия замахал. Вот он подошел к аманату, сгреб его
в лапы и запустил когти
в живот, чтобы разодрать его на две половины: одну для себя, другую для волчихи. И волчата тут; обсели кругом отца-матери, щелкают зубами, учатся.
Как придет дурь
в голову, решетом деньги мерит, проспится, не на что решета купить,
бьет хозяйку не на
живот, а насмерть; давай денег
в кабак, а нет, так холсты неси
в заклад.
Радуйся, что еще Петроград-то твой, а уж с Царь-Градом заботы оставь!» И тут же представилось мне, что сидит
в Константинополе какой-нибудь турок Ибрагим-бей, по-нашему Илья Петрович, и
в ус себе не дует, что не нынче завтра наши умники и его толстый
живот возьмут на прицел.