Неточные совпадения
Он продолжал в упор смотреть на него, говоря это, и вдруг опять беспредельная
злоба блеснула в глазах его.
— Вот именно — до свиданья! — усмехаясь, повторил офицер. Весовщиков тяжело сопел. Его толстая шея налилась кровью, глаза сверкали жесткой
злобой. Хохол
блестел улыбками, кивал головой и что-то говорил матери, она крестила его и тоже говорила...
Илья слушал спор, песню, хохот, но всё это падало куда-то мимо него и не будило в нём мысли. Пред ним во тьме плавало худое, горбоносое лицо помощника частного пристава, на лице этом
блестели злые глаза и двигались рыжие усы. Он смотрел на это лицо и всё крепче стискивал зубы. Но песня за стеной росла, певцы воодушевлялись, их голоса звучали смелее и громче, жалобные звуки нашли дорогу в грудь Ильи и коснулись там ледяного кома
злобы и обиды.
И слезы
блестели у него на глазах. Или вдруг лицо у него багровело, шея надувалась, он со
злобой глядел на прислугу и спрашивал, стуча палкой...
Платонов. B спину только не бей, железное животное, в грудь бей! Руку! Пусти, Осип! Жена, сын… Это нож
блестит? О
злоба проклятая!
Писал тогда Полояров эту рукопись под впечатлением свежих ран, причиненных ему лишением питательного места, под наплывом яростной злости и личного раздражения против либерала и патриота сольгородского, и следы сей
злобы явно сказывались на всем произведении его, которое было преисполнено обличительного жара и
блистало молниями благородного негодования и пафосом гражданских чувств, то есть носило в себе все те новые новинки, которые познала земля Русская с 1857 года, — время, к коему относилась и самая рукопись.
И вот что всего было удивительнее:
блистая в новой среде, Лиза с Наташей не возбуждали к себе ни чувств недоброжелательства и пренебрежения в матерях неказистых из себя невест, ни зависти и затаенной
злобы в новых подругах.
Едва первый луч солнца
блеснул в вершинах дубровных, как враги стремительно бросились к столице; сошлись войска, и солнце осветило страшную битву, где кровь иноплеменных мешалась с кровью христианской и трупы валялись кучами. Ожесточенный враг наступал сильно, но Десница Вышнего покрыла щитом своим и столицу, и войска, ополчила руки воинов на врага строптивого и укрепила мышцы их: враг не коснулся места освященного и, подобно Мамаю, со стыдом и
злобою бессильною, отступил от столицы.
В глазах Фимки
блеснул на мгновенье огонек
злобы, но она, видимо, сдержала хотевшее сорваться с языка слово.
Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза
блестели усилием и
злобой последних собранных сил.