Неточные совпадения
По протекции Варавки он приписался в помощники к
богатому адвокату, юрисконсульту одного из страховых
обществ.
— У нас в клубе смешанное
общество, — объяснила Хиония Алексеевна по дороге в танцевальный зал, где пиликал очень плохой оркестр самую ветхозаветную польку. — Можно сказать, мы устроились совсем на демократическую ногу; есть здесь приказчики, мелкие чиновники, маленькие купчики, учителя… Но есть и представители нашего beau mond'a: горные инженеры, адвокаты, прокурор, золотопромышленники, заводчики, доктора… А какой
богатый выбор красивых дам!..
Возвращаюсь я через два месяца и вдруг узнаю, что девица уже замужем, за
богатым пригородным помещиком, человеком хоть и старее меня годами, но еще молодым, имевшим связи в столице и в лучшем
обществе, чего я не имел, человеком весьма любезным и сверх того образованным, а уж образования-то я не имел вовсе.
Общество городское было разнообразное, многолюдное и веселое, гостеприимное и
богатое, принимали же меня везде хорошо, ибо был я отроду нрава веселого, да к тому же и слыл не за бедного, что в свете значит немало.
Женихи сотнями увивались за наследницею громадного состояния; но
общество, толпившееся за обедами и на вечерах Полозова, было то
общество слишком сомнительного типа, слишком сомнительного изящества, которое наполняет залы всех подобных Полозову
богачей, возвысившихся над более или менее приличным, не великосветским родным своим кругом, и не имеющих ни родства, ни связей в настоящем великосветском
обществе, также более или менее приличном; они становятся кормителями пройдох и фатов, совершенно неприличных уже и по внешности, не говоря о внутренних достоинствах.
В восьмидесятых годах Н. С. Мосолов,
богатый помещик, академик, известный гравер и собиратель редких гравюр, занимал здесь отдельный корпус, в нижнем этаже которого помещалось варшавское страховое
общество; в другом крыле этого корпуса, примыкавшего к квартире Мосолова, помещалась фотография Мебиуса.
Они бойки, смышлены, веселы, развязны и не чувствуют никакого стеснения в
обществе сильных и
богатых.
Ивану пошел всего двадцатый год, когда этот неожиданный удар — мы говорим о браке княжны, не об ее смерти — над ним разразился; он не захотел остаться в теткином доме, где он из
богатого наследника внезапно превратился в приживальщика; в Петербурге
общество, в котором он вырос, перед ним закрылось; к службе с низких чинов, трудной и темной, он чувствовал отвращение (все это происходило в самом начале царствования императора Александра); пришлось ему, поневоле, вернуться в деревню, к отцу.
Эта, уж известная вам, m-me Фатеева, натура
богатая, страстная, способная к беспредельной преданности к своему идолу, но которую все и всю жизнь ее за что-то оскорбляли и обвиняли; потому, есть еще у меня кузина, высокообразованная и умная женщина: она задыхается в
обществе дурака-супруга во имя долга и ради принятых на себя священных обязанностей; и, наконец, общая наша любимица с вами, Анна Ивановна, которая, вследствие своей милой семейной жизни, нынешний год, вероятно, умрет, — потому что она худа и бледна как мертвая!..
— Mon cher! — воскликнул князь. — Звание-то литератора, повторяю еще раз, и заставляет вас быть осмотрительным; звание литератора, милостивый государь, обязывает вас, чтоб вы ради будущей вашей славы, ради пользы, которую можете принести
обществу, решительно оставались холостяком или женились на
богатой: последнее еще лучше.
Хорошо было бы выбрать полк, стоящий в губернском городе или, по крайней мере, в большом и
богатом уездном, где хорошее
общество, красивые женщины, знакомства, балы, охота и мало ли чего еще из земных благ.
Князь Василий Львович привез с собою вдовую сестру Людмилу Львовну, по мужу Дурасову, полную, добродушную и необыкновенно молчаливую женщину; светского молодого
богатого шалопая и кутилу Васючкб, которого весь город знал под этим фамильярным именем, очень приятного в
обществе уменьем петь и декламировать, а также устраивать живые картины, спектакли и благотворительные базары; знаменитую пианистку Женни Рейтер, подругу княгини Веры по Смольному институту, а также своего шурина Николая Николаевича.
Расчет почтмейстерши был не совсем плох: молодая и чудовищно
богатая петербургская покровительница пользовалась влиянием в столице и большим почетом от губернских властей. Во всяком случае она, если бы только захотела, могла бы сделать в пользу наказанного протопопа более, чем кто-либо другой. А захочет ли она? Но для того-то и будут ее просить всем
обществом.
Лучшие люди нашего времени стремятся в эти наиболее чтимые положения, и потому круг, из которого отбираются люди правительственные и
богатые, становится всё меньше и низменнее, так что по уму, образованию и в особенности по нравственным качествам уже теперь люди, стоящие во главе управления, и
богачи, не составляют, как это было в старину, цвета
общества, а, напротив, стоят ниже среднего уровня.
Могут быть угнетения, побои, тюрьмы, казни, не имеющие целью преимущества
богатых классов (хотя это очень редко), но смело можно сказать, что в нашем
обществе, где на каждого достаточного, по-господски живущего человека приходится 10 измученных работой, завистливых, жадных и часто прямо с своими семьями страдающих рабочих, все преимущества
богатых, вся роскошь их, всё то, чем лишним пользуются
богатые против среднего рабочего, всё это приобретено и поддерживаемо только истязаниями, заключениями, казнями.
Те же
богачи, но всё становится яснее и яснее, что они могут быть полезны только в той мере, в которой они перестанут быть личными распорядителями своих богатств и отдадут
обществу всё или хоть часть своего состояния.
Большинство
богатых людей точно так же в наше время составляется уже не из самых утонченных и образованных людей
общества, как это было прежде, а или из грубых собирателей богатств, занятых только обогащением себя, большею частью нечестными средствами, или из вырождающихся наследников этих собирателей, не только не играющих выдающейся роли в
обществе, но подвергающихся в большинстве случаев всеобщему презрению.
Люди насилующие, т. е. участвующие в управлении, и люди, пользующиеся насилием, т. е.
богатые, не представляют уже теперь из себя, как это было прежде, цвета
общества и тот идеал человеческого благополучия и величия, к которому стремились прежде все насилуемые.
Все эти люди находятся в получасе езды от того места, где они, для того чтобы доставить
богатому малому ненужные ему 3000, отнятые им у целого
общества голодных крестьян, могут быть вынуждены начать делать дела самые ужасные, какие только можно себе представить, могут начать убивать или истязать так же, как в Орле, невинных людей, своих братьев, и они спокойно приближаются к тому месту и времени, где и когда это может начаться.
Умная,
богатая, бойкая, Анна Юрьевна сразу же заняла одно из самых видных мест в
обществе и, куда бы потом ни стала появляться, всюду сейчас же была окружаема, если не толпой обожателей, то, по крайней мере, толпою самых интимных ее друзей, с которыми она говорила и любила говорить самого вольного свойства вещи.
По происхождению своему Оглоблин был даже аристократичнее князя Григорова; род его с материнской стороны, говорят, шел прямо от Рюрика; прапрадеды отцовские были героями нескольких битв, и только родитель его вышел немного плоховат, впрочем, все-таки был сановник и слыл очень
богатым человеком; но сам Николя Оглоблин оказывался совершенной дрянью и до такой степени пользовался малым уважением в
обществе, что, несмотря на то, что ему было уже за тридцать лет, его и до сих пор еще называли monsieur Николя, или даже просто Николя.
Глафира. Как же не бояться? Любовь мне ничего не принесет, кроме страданий. Я девушка со вкусом и могу полюбить только порядочного человека; а порядочные люди ищут
богатых. Вот отчего я прячусь и убегаю от
общества — я боюсь полюбить. Вы не смотрите, что я скромна, тихие воды глубоки, и я чувствую, что если полюблю…
Наташа. Там, говорят, поскорее нужно составить
общество для помощи погорельцам. Что ж? Прекрасная мысль. Вообще нужно помогать бедным людям, это обязанность
богатых. Бобик и Софочка спят себе, спят как ни в чем не бывало. У нас так много народу везде, куда ни пойдешь, полон дом. Теперь в городе инфлюэнца, боюсь, как бы не захватили дети.
В Москве составилось
общество богатых игроков, под председательством славного Чекалинского, проведшего весь век за картами и нажившего некогда миллионы, выигрывая векселя и проигрывая чистые деньги. Долговременная опытность заслужила ему доверенность товарищей, а открытый дом, славный повар, ласковость и веселость приобрели уважение публики. Он приехал в Петербург. Молодежь к нему нахлынула, забывая балы для карт и предпочитая соблазны фараона обольщениям волокитства. Нарумов привез к нему Германна.
Однажды он засиделся у меня после обеда дольше обыкновенного и, начав с утопических мечтаний о том, как было бы хорошо, если бы в
обществе не существовало разделения на
богатых и бедных, кончил, разумеется, тем, что дал полный ход своей искренности.
Так, при моем поступлении большинство офицеров Военного Ордена полка были
богатые, охотники выпить шампанского, уехать в отпуск и просрочить в своем имении, предпочитать карты женскому
обществу и, мало помышляя о щеголеватости, сорить деньгами без расчета.
Часто она проплакивала почти целые ночи после встречи в
обществе с другою какою-нибудь молоденькой дамою в
богатом нарядном платье, приехавшею шестерней в карете с чиновным, но не старым еще мужем, с которым обходятся запанибрата все сильные в губернии.
Он был со всеми знаком, служил где-то, ездил по поручениям, возвращаясь получал чины, бывал всегда в среднем
обществе и говорил про связи свои с знатью, волочился за
богатыми невестами, подавал множество проектов, продавал разные акции, предлагал всем подписки на разные книги, знаком был со всеми литераторами и журналистами, приписывал себе многие безымянные статьи в журналах, издал брошюру, которую никто не читал, был, по его словам, завален кучею дел и целое утро проводил на Невском проспекте.
Однажды, это было месяцев шесть спустя после смерти Ивана Кузьмича, я познакомился с одним довольно
богатым домом. Меня пригласили, между прочим, бывать по субботам вечером; в одну из них я поехал и когда вошел в гостиную, там сидело небольшое
общество: старик серьезной наружности; муж хозяйки — огромного роста блондин; дама-старуха в очках; дама очень молоденькая и, наконец, сама хозяйка. Между всеми этими лицами шел довольно одушевленный разговор. Я сел и начал прислушиваться.
Высшее
общество тогда состояло, да, я думаю, всегда и везде состоит из четырех сортов людей: из 1) людей
богатых и придворных; из 2) небогатых людей, но родившихся и выросших при дворе; 3) из
богатых людей, подделывающихся к придворным, и 4) из небогатых и непридворных людей, подделывающихся к первым и вторым.
Первый называется человеком довольно
богатым, и второй точно так же не считается чрезвычайным
богачом — существенной разницы в их положении нет; и, однако же, каждый по рутине, принятой в
обществе, будет радоваться при увеличении своих доходов с десяти на двадцать тысяч, хотя фактически не будет замечать почти никакого увеличения в своих удовольствиях.
Урожденная княжна Ознобишина, последний отпрыск знатного и
богатого рода, она раз навсегда решила, что
общество ее мужа и детей слишком «мескинно» [Пошло (от фр. mesquin).] и «брютально» [Грубо (от фр. brutal).], и потому равнодушно «иньорировала» [Игнорировала (от фр. ignorer).] его, развлекаясь визитами к архиереям и поддержанием знакомства с такими же, как и она сама, окаменелыми потомками родов, уходящих в седую древность.
Танцуя кадриль, гуляя с дамами, или сидя в
обществе, корчат глубокомысленных и страстно любят проводить такого рода мысли: — «страшно всегда как-то смотреть на череп; вот, думаешь: тут кипели некогда мысли, здесь зарождались поэмы, а теперь?… теперь?…» или: — «Душа содрогается при мысли, что стоит произнести два слова: треф и бубен, — и человек
богатый вдруг превращается в нищего!..» или: «Жизнь! что такое жизнь: внешние удовольствия и роскошь; в душе: — горькие сомнения и беспокойства!!.
На обязанности земледельца лежит не только забота о своем собственном прокормлении, но и содержание, — да не просто содержание, а
богатое, роскошное содержание, — других классов
общества.
Гаврила Маркелыч Залетов даром что из часовенного
общества, другие не в пример
богаче его были…
На почве законнической этики, этики социальной обыденности и общеобязательности, возникает рабство человека у государства и
общества, рабье отношение к монарху, к начальнику, к
богатому, знатному, как и рабье отношение к толпе, к массе, к большинству.
Такой оборот разговора Теркин нашел очень ловким и внутренне похвалил себя. — Пытал?.. Ха-ха!.. Я вам, Теркин, предлагал самую простую вещь. Это делается во всех «
обществах». Но такой ригоризм в вас мне понравился. Не знаю, долго ли вы с ним продержитесь. Если да, и
богатым человеком будете — исполать вам. Только навряд, коли в вас сидит человек с деловым воображением, способный увлекаться идеями.
Тогда Казань славилась тем, что в „
общество“ не попадали даже и крупные чиновники, если их не считали „из того же круга“. Самые родовитые и
богатые дома перероднились между собою, много принимали, давали балы и вечера. Танцевал я в первую зиму, конечно, больше, чем сидел за лекциями или серьезными книгами.
Общество не было и исключительно сословным. В него проникали все: чиновники, учителя гимназии, архитекторы, образованные или только полированные купцы. Дворян с видным положением в городе, женатых на купчихах, почти что не было, что показывало также, что за одним приданым не гонялись, хотя в городе и тогда было немало
богатых купцов, водились и миллионеры.
Театр играл довольно видную роль в жизни города: и студенчество, и средний класс (вплоть до
богатых купцов-татар), и дворянское
общество интересовались театром.
Важность этого дела для всего русского
общества состоит в том, что, если бы не было этого крестьянского народа и не было бы в нем того христианского чувства, которое так сильно живет в нем, трудно представить себе, что бы было не только с этими сотнями тысяч несчастных бездомных, бродящих людей, но и со всеми достаточными, в особенности
богатыми деревенскими жителями, живущими оседлой жизнью.
О Меррекюле говорят, будто тут «чопорно»; но это, может быть, так было прежде, когда в русском
обществе преобладала какая ни есть родовая знать. Тогда тут живали летом
богатые люди из «знати», и они «тонировали». А теперь тут живут генералы и «крупные приказные» да немножко немцев и англичан, и тон Меррекюля стал мешаный и мутный.
Мать, то ласково соблазняя, то сердясь и угрожая, объясняла дочери ту роль, которую предстояло ей играть в
обществе, и резко приказывала ей быть любезною с
богатыми кавалерами и не шептаться с прогоревшим барином и вдобавок с авантюристом.
Все небольшое
общество города, состоящее из чиновников, по преимуществу,
богатых купцов, приезжих инженеров, собралось туда, первые со своими чадами и домочадцами, встретить великий праздник христианского мира.
Сурмин, приехав в Москву по одному тяжебному делу, затеянному вновь его сутяжным дядей, имел случай бывать в разных кружках московского
общества; здесь маменьки и дочки искусно и неискусно пускались на ловлю
богатого женишка, но он не поддался их маневрам; сердце его оставалось свободным. Не чувство нежное вынес он из этих кружков, а злую сатиру на них, он же по природе был склонен к ней.
Лет через двадцать после того, как начинается наш рассказ, случилось Ивану Максимовичу в одном
обществе быть представленным сенатору и чрезвычайно
богатому человеку, князю Д* (умершему едва ли не столетним стариком).
Кокотки, кроме того, имеют большое влияние на парижскую «золотую молодежь» и представителей прессы, вертящихся в их
обществе, и часто этим влиянием содействуют
богатым иностранцам, тратящим на них деньги, втереться в аристократическое
общество, в первоклассные парижские клубы, что очень трудно в Париже без серьезных рекомендаций, а кокоткам удается очень часто.
В продолжении трех или четырех лет он успел разорить, более полдюжины
богатых женщин и его репутация развратника была упрочена в
обществе.
Белоглазова, действительно, полюбила Петра Валерьяновича, как родного, и даже пожалуй еще сильней, но в этом последнем она боялась сознаться самой себе, понимая, какое громадное расстояние лежит между ней, приживалкой его матери, и им, хотя больным, хилым, некрасивым, но все же
богатым женихом, с положением в московском аристократическом
обществе, женихом, на которого плотоядно смотрели все московские маменьки, имеющие дочек на линии невест.
Что касается до других девушек, московских невест, маменьки которых наперерыв старались поймать
богатого жениха Хвостова в свои сети, то он, к огорчению и первых, и вторых, не обращал на них никакого внимания и не шел в
обществе далее обыкновенной вежливости.