Неточные совпадения
Жили они чисто и зажиточно, никакой земледельческой
работой лично не занимались; некоторые держали работников, а
большинство отдавало свои земельные участки в кортому крестьянам.
Сверх того, она не металась беспрерывно перед глазами, потому что услуги ее не так часто требовались, а в
большинстве и
работа ее была заглазная (столяры, ткачи и проч.).
Ермолай был такой же бессознательно развращенный человек, как и
большинство дворовых мужчин; стало быть, другого и ждать от него было нельзя. В Малиновце он появлялся редко, когда его
работа требовалась по дому, а большую часть года ходил по оброку в Москве. Скука деревенской жизни была до того невыносима для московского лодыря, что потребность развлечения возникала сама собой. И он отыскивал эти развлечения, где мог, не справляясь, какие последствия может привести за собой удовлетворение его прихоти.
В настоящее время
большинство сахалинских поселенцев в продолжение первых двух и редко трех лет по освобождении из каторжных
работ получают от казны одежное и пищевое довольствие в размере обычного арестантского пайка.
Так как самым удобным для
работы и вообще для жизни является обыкновенный крестьянский покрой, то
большинство ссыльных ходит в вольном платье.]
Это
большинство делится на две категории: одни съедают пай у себя на квартирах со своими семьями или половинщиками, другие, командированные на
работы далеко за пределы тюрьмы, съедают его там, где работают.
Побеги строго запрещены и уже не поощряются начальством, но условия местной тюремной жизни, надзора и каторжных
работ, да и самый характер местности таковы, что в громадном
большинстве случаев помешать побегу бывает невозможно.
Для испытуемых ношение оков обязательно, но «Устав» разрешает снимать оковы, когда это необходимо для производства
работ, а так как почти на всякой
работе кандалы служат помехой, то громадное
большинство каторжных освобождено от них.
Дела Дома шли по-старому, то есть у
большинства домашних граждан не было никакой
работы, и готовые деньги проживались с невозмутимым спокойствием, но зато спокойствие это было уж истинно невозмутимое.
Большинство, забитое
работой и ко всему равнодушное, лениво отзывалось...
«Но, — скажут на это, — всегда во всех обществах
большинство людей: все дети, все поглощаемые трудом детоношения, рождения и кормления женщины, все огромные массы рабочего народа, поставленные в необходимость напряженной и неустанной физической
работы, все от природы слабые духом, все люди ненормальные, с ослабленной духовной деятельностью вследствие отравления никотином, алкоголем и опиумом или других причин, — все эти люди всегда находятся в том положении, что, не имея возможности мыслить самостоятельно, подчиняются или тем людям, которые стоят на более высокой степени разумного сознания, или преданиям семейным или государственным, тому, что называется общественным мнением, и в этом подчинении нет ничего неестественного и противоречивого».
Несомненно, что в громадном
большинстве случаев они вполне добросовестно относятся к своей
работе.
Те же, кого я уважал, кому верил, — странно одиноки, чужды и — лишние среди
большинства, в грязненькой и хитрой
работе муравьев, кропотливо строящих кучу жизни; эта жизнь казалась мне насквозь глупой, убийственно скучной.
В
большинстве же случаев у него не было никакой
работы, тем более что, перекатывая бревна, он сломал ногу, а от носки тяжестей протирал свои очень хорошенькие дамские плечи, пленившие англичанку.
Они были во всех группах: и среди вятичей, и среди хохлов, всюду чувствуя себя на своем месте, но
большинство их собралось у копра, как у
работы — сравнительно с
работой на тачках и с киркой — более легкой.
Да и все счастье, рассуждал он, досталось ему даром, понапрасну и, в сущности, было для него такою же роскошью, как лекарство для здорового; если бы он, подобно громадному
большинству людей, был угнетен заботой о куске хлеба, боролся за существование, если бы у него болели спина и грудь от
работы, то ужин, теплая уютная квартира и семейное счастье были бы потребностью, наградой и украшением его жизни: теперь же все это имело какое-то странное, неопределенное значение.
У ученых, писателей и художников кипит
работа, по их милости удобства жизни растут с каждым днем, потребности тела множатся, между тем до правды еще далеко, и человек по-прежнему остается самым хищным и самым нечистоплотным животным, и все клонится к тому, чтобы человечество в своем
большинстве выродилось и утеряло навсегда всякую жизнеспособность.
— В тех невиданно трудных условиях, в которых революция борется за свое существование, это единственный путь. Путь страшный,
работа тяжелая. Нужен совсем особый склад характера: чтоб спокойно, без надсада, идти через все, не сойти с ума, — и чтоб не опьяняться кровью, властью, бесконтрольностью. И обычно, к сожалению, так
большинство и кончает: либо сходят с ума, либо рано-поздно сами попадают под расстрел.
Только в наше самоуверенное время популяризации знаний, благодаря сильнейшему орудию невежества — распространению книгопечатания, вопрос о свободе воли сведен на такую почву, на которой и не может быть самого вопроса. В наше время
большинство так называемых передовых людей, т. е. толпа невежд, приняла
работы естествоиспытателей, занимающихся одною стороной вопроса, за разрешение всего вопроса.