Неточные совпадения
Перед окнами маленького домика пестрел на солнце
большой цветник, из которого вела дверь во двор, а другая, стеклянная дверь, с
большим балконом, вроде веранды, в
деревянный жилой
дом.
Дальше набрел он на постройку
дома, на кучу щепок, стружек, бревен и на кружок расположившихся около огромной
деревянной чашки плотников.
Большой каравай хлеба, накрошенный в квас лук да кусок красноватой соленой рыбы — был весь обед.
Несколько человек мужчин и женщин,
большей частью с узелками, стояли тут на этом повороте к тюрьме, шагах в ста от нее. Справа были невысокие
деревянные строения, слева двухэтажный
дом с какой-то вывеской. Само огромное каменное здание тюрьмы было впереди, и к нему не подпускали посетителей. Часовой солдат с ружьем ходил взад и вперед, строго окрикивая тех, которые хотели обойти его.
Проезжающие по
большой орловской дороге молодые чиновники и другие незанятые люди (купцам, погруженным в свои полосатые перины, не до того) до сих пор еще могут заметить в недальнем расстоянии от
большого села Троицкого огромный
деревянный дом в два этажа, совершенно заброшенный, с провалившейся крышей и наглухо забитыми окнами, выдвинутый на самую дорогу.
Начало весны. Полночь. Красная горка, покрытая снегом. Направо кусты и редкий безлистый березник; налево сплошной частый лес
больших сосен и елей с сучьями, повисшими от тяжести снега; в глубине, под горой, река; полыньи и проруби обсажены ельником. За рекой Берендеев посад, столица царя Берендея; дворцы,
дома, избы, все
деревянные, с причудливой раскрашенной резьбой; в окнах огни. Полная луна серебрит всю открытую местность. Вдали кричат петухи.
Небольшое село из каких-нибудь двадцати или двадцати пяти дворов стояло в некотором расстоянии от довольно
большого господского
дома. С одной стороны был расчищенный и обнесенный решеткой полукруглый луг, с другой — вид на запруженную речку для предполагаемой лет за пятнадцать тому назад мельницы и на покосившуюся, ветхую
деревянную церковь, которую ежегодно собирались поправить, тоже лет пятнадцать, Сенатор и мой отец, владевшие этим имением сообща.
В то время
больших домов, с несколькими квартирами, в Москве почти не было, а переулки были сплошь застроены небольшими
деревянными домами, принадлежавшими дворянам средней руки (об них только и идет речь в настоящем рассказе, потому что так называемая грибоедовская Москва, в которой преимущественно фигурировал высший московский круг, мне совершенно неизвестна, хотя несомненно, что в нравственном и умственном смысле она очень мало разнилась от Москвы, описываемой мною).
Благодаря ей и верхнюю, чистую часть
дома тоже называли «дыра». Под верхним трактиром огромный подземный подвал, куда ведет лестница
больше чем в двадцать ступеней. Старинные своды невероятной толщины — и ни одного окна. Освещается газом. По сторонам
деревянные каютки — это «каморки», полутемные и грязные. Посередине стол, над которым мерцает в табачном дыме газовый рожок.
Он перекупил у Шустрова его трактир и уговорил владельца сломать
деревянный дом и построить каменный по его собственному плану, под самый
большой трактир в Москве.
Старик шел не торопясь. Он читал вывески, пока не нашел то, что ему нужно. На
большом каменном
доме он нашел громадную синюю вывеску, гласившую
большими золотыми буквами: «Хлебная торговля Т.С.Луковникова». Это и было ему нужно. В лавке дремал благообразный старый приказчик. Подняв голову, когда вошел странник, он машинально взял из
деревянной чашки на прилавке копеечку и, подавая, сказал...
Он только заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала, как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к
дому Дарьи Алексеевны (
большому и старому
деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и ни разу даже и не взглянули на подходивших, точно и не приметили.
Поп Сергей жил напротив церкви, в
большом пятистенном
деревянном доме. Он принял ходоков ласково, как всегда, и первый заговорил...
Когда показались первые домики, Нюрочка превратилась вся в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась
большая площадь с двумя рядами
деревянных лавчонок посредине. Одною стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили каменные
дома с зелеными крышами. К одному из таких
домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
Чем дальше они шли, тем
больше открывалось: то пестрела китайская беседка, к которой через канаву перекинут был, как игрушка,
деревянный мостик; то что-то вроде грота, а вот, куда-то далеко, отводил темный коридор из акаций, и при входе в него сидел на пьедестале грозящий пальчиком амур, как бы предостерегающий: «Не ходи туда, смертный, — погибнешь!» Но что представила площадка перед
домом — и вообразить трудно: как бы простирая к нему свои длинные листья, стояли тут какие-то тополевидные растения в огромных кадках; по кулаку человеческому цвели в средней куртине розаны, как бы венцом окруженные всевозможных цветов георгинами.
Валахины жили в маленьком чистеньком
деревянном домике, вход которого был со двора. Дверь отпер мне, по звону в колокольчик, который был тогда еще
большою редкостью в Москве, крошечный, чисто одетый мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне,
дома ли господа, и, оставив одного в темной передней, убежал в еще более темный коридор.
Тем не менее в одно из ближайших воскресений он пошел на Плющиху и с колотящимся сердцем взобрался на голубятню, на чердачный этаж старого
деревянного московского
дома. Надевши на нос
большие очки, скрепленные на сломанной пережабинке куском сургуча, Миртов охотно и внимательно прочитал произведение своего молодого приятеля. Читал он вслух и, по старой привычке, немного нараспев, что придавало сюите важный, глубокий и красиво-печальный характер.
Не помню только, где впервые раздался этот ужасный крик: в залах ли, или, кажется, кто-то вбежал с лестницы из передней, но вслед за тем наступила такая тревога, что и рассказать не возьмусь.
Больше половины собравшейся на бал публики были из Заречья — владетели тамошних
деревянных домов или их обитатели. Бросились к окнам, мигом раздвинули гардины, сорвали шторы. Заречье пылало. Правда, пожар только еще начался, но пылало в трех совершенно разных местах, — это-то и испугало.
Берега Москвы-реки, Яузы и Неглинной покрыты были множеством
деревянных домов с тесовыми или соломенными крышами,
большею частью почерневшими от времени.
— Ну да… Там все главное начальство живет… господа
большие…
Дома там все каменные,
деревянных нет.
Жили Норки в небольшом
деревянном доме на углу одной из ближайших линий и
Большого проспекта,
дома которого, как известно, имеют вдоль фасадов довольно густые и тенистые садики, делающие проспект едва ли не самою приятною улицею не только острова, но и всего Петербурга.
Как раз по другую сторону улицы, против нашей квартиры, в
большом, сером
деревянном доме помещались музыканты квартировавшей во Мценске артиллерийской батареи.
Жил он в
деревянном доме с
большим двором и садом, в Кривом переулке возле Пречистенского бульвара.
Впрочем, и все общество было невелико, потому что
большему числу посетителей поместиться было бы негде: собственный
деревянный дом Черевина был очень хорош, но не так велик.
По скромности состояния княжны Тугоуховские не могут жить в Москве (о Петербурге нечего уж и говорить) и принуждены прозябать и увядать в противном Славнобубенске, где у них находится еще покуда, как остаток прежнего величия, старый
деревянный дом, во вкусе старинных барских затей, с
большим запущенным садом.
Он начался с
дома мещанки Макарихиной, на
Большом Охтенском проспекте, против пожарной части Охтенского квартала, в
деревянном здании которого от жару потрескались все стекла.
К ноябрю он расплатится с нею; может, и раньше. Из остальных денег она сама не желала брать себе всего. Пускай Серафима удержит, сколько ей с матерью нужно. На первых порах каких-нибудь три-четыре тысячи,
больше и не надо, чтобы купить землю и начать стройку
деревянного дома.
Много я видал на своем веку
домов,
больших и малых, каменных и
деревянных, старых и новых, но особенно врезался мне в память один
дом.
Это были престранные
дома —
большие и малые, все
деревянные; они были настроены тут в таком множестве, что образовали собою две улицы:
Большую Шияновскую и Малую Шияновскую.
Вправо с галереи проход, отделанный старинными «сенями» с
деревянной обшивкой, вел к кабинету Евлампия Григорьевича. Перед дверьми прохаживался его камердинер Викентий, доверенный человек, бывший крепостной из
дома князей Курбатовых. Викентий — седой старик, бритый, немного сутуловатый, смотрит начальником отделения; белый галстук носит по-старинному — из
большой косынки.
Там до десятка златоглавых церквей, сорок либо пятьдесят двухэтажных каменных
домов,
больше тысячи
деревянных, городской постройки, обширный гостиный двор, несколько фабрик и заводов: всюду кипучая деятельность.
В одноэтажных и двухэтажных
домах,
большею частью
деревянных, в нижних этажах закрыты были ставни, а в верхних опущены шторы.
Жил он на
Большом проспекте Васильевского острова, в
деревянном флигеле каменного трехэтажного
дома.
Они наняли довольно
большой дом особняк, одноэтажный, окрашенный серой краской, с зеленой железной крышей и такого же цвета ставнями на семи окнах по фасаду, с обширным двором, куда выходил подъезд с громадным железным зонтом к которому вели ворота с
деревянными, аляповато выточенными львами, окрашенными, как и самые ворота, в желтую краску.
Большой проспект Васильевского острова того времени, как и ныне, представлял из себя улицу застроенную
домами, перед каждым из которых был палисадник, а сама улица у тротуаров была обсажена деревцами, а тротуар тоже состоял из
деревянной настилки. Мостовая была замощена лишь на половину.
Я помню
дом наш
деревянный,
Кусты сирени вкруг него,
Подъезд, три комнаты простые
С балконом на широкий двор,
Портретов рамы золотые,
Разнохарактерный узор
Причудливых изображений
На белом фоне потолков —
Счастливый плод воображенья
Оригинальных маляров,
Лампадку перед образами,
Большой диван и круглый стол,
На нём часы, стакан с цветами.
Надо заметить, что к одному из окон, выходящих на двор княжеского
дома, был приделан
большой деревянный ящик с разрезом для опускания писем и прошений.
Дня через два он вышел из
дому с
большой бутылкой чернил и с
деревянным ящиком черной, лоснящейся ваксы.
Дня через два он вышел из
дому с
большой бутылкой чернил и с
деревянным ящичком черной лоснящейся ваксы.