Неточные совпадения
По субботам, когда
дед, перепоров детей, нагрешивших за неделю, уходил ко всенощной, в кухне начиналась неописуемо забавная жизнь: Цыганок доставал из-за печи черных тараканов, быстро делал нитяную упряжь, вырезывал из
бумаги сани, и по желтому, чисто выскобленному столу разъезжала четверка вороных, а Иван, направляя их бег тонкой лучиной, возбужденно визжал...
Но теперь я решил изрезать эти святцы и, когда
дед отошел к окошку, читая синюю, с орлами,
бумагу, я схватил несколько листов, быстро сбежал вниз, стащил ножницы из стола бабушки и, забравшись на полати, принялся отстригать святым головы. Обезглавил один ряд, и — стало жалко святцы; тогда я начал резать по линиям, разделявшим квадраты, но не успел искрошить второй ряд — явился дедушка, встал на приступок и спросил...
Я отнес книги в лавочку, продал их за пятьдесят пять копеек, отдал деньги бабушке, а похвальный лист испортил какими-то надписями и тогда же вручил
деду. Он бережно спрятал
бумагу, не развернув ее и не заметив моего озорства.
— Ваши-то мочегане пошли свою землю в орде искать, — говорил Мосей убежденным тоном, — потому как народ пригонный, с расейской стороны… А наше дело особенное: наши
деды на Самосадке еще до Устюжанинова жили. Нас неправильно к заводам приписали в казенное время… И
бумага у нас есть, штобы обернуть на старое. Который год теперь собираемся выправлять эту самую
бумагу, да только согласиться не можем промежду себя. Тоже у нас этих разговоров весьма достаточно, а розним…
Все в комнате было на своем месте, только угол матери печально пустовал, да на стене, над постелью
деда, висел лист
бумаги с крупною надписью печатными буквами...
Каждый день, рано утром,
дед будил мальчика, и они, вплоть до позднего вечера, ходили по городу, собирая тряпки, кости, рваную
бумагу, обломки железа, куски кожи.
Но в течении времени родовые владения Белкиных раздробились и пришли в упадок. Обедневшие внуки богатого
деда не могли отвыкнуть от роскошных своих привычек — и требовали прежнего полного дохода от имения, в десять крат уже уменьшившегося. Грозные предписания следовали одно за другим. Староста читал их на вече; старшины витийствовали, мир волновал[ся], — а господа, вместо двойного оброку, получали лукавые отговорки и смиренные жалобы, писанные на засаленной
бумаге и запечатанные грошом.