Неточные совпадения
— Плохо! Безнадежный
субъект! — сказал Катавасов. — Ну,
выпьем за его исцеление или пожелаем ему только, чтоб хоть одна сотая его мечтаний сбылась. И это уж
будет такое счастье, какое не бывало на земле!
Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими
субъектами, что странно
было бы и удивляться при встрече с иною фигурой.
— А вы и на силу претендуете? Хе-хе-хе! Удивили же вы меня сейчас, Родион Романыч, хоть я заранее знал, что это так
будет. Вы же толкуете мне о разврате и об эстетике! Вы — Шиллер, вы — идеалист! Все это, конечно, так и должно
быть, и надо бы удивляться, если б оно
было иначе, но, однако ж, как-то все-таки странно в действительности… Ах, жаль, что времени мало, потому вы сами прелюбопытный
субъект! А кстати, вы любите Шиллера? Я ужасно люблю.
Абсолютное может
быть в душе политика и душе народа, в
субъекте социального творчества, но не в самой политике, не в социальном объекте.
Она, конечно,
есть, но она не «объективна», она и не «субъективна» в дурном смысле слова, она по ту сторону уже вторичного разделения и противопоставления
субъекта и объекта, по индусской терминологии она
есть атман и брагман.
Маркс
был верен идеалистическому тезису Фихте, что
субъект создает мир.
В конце концов на большей глубине открывается, что Истина, целостная истина
есть Бог, что истина не
есть соотношение или тождество познающего, совершающего суждение
субъекта и объективной реальности, объективного бытия, а
есть вхождение в божественную жизнь, находящуюся по ту сторону
субъекта и объекта.
Если бы вследствие развития появился совершенно новый
субъект, новая личность, то развития не
было бы.
Извне, из объекта человеческая личность
есть лишь малая часть общества, изнутри, из
субъекта общество
есть часть человеческой личности, ее социальная сторона, подобно тому, как космос
есть часть человеческой личности, как малой вселенной, заключающей в себе все.
Экстаз, который считают характерным для некоторых форм мистики,
есть выход из разделения на
субъект и объект,
есть приобщение не к общему и объективированному миру, а к первореальности духовного мира.
Настоящее освобождение произойдет лишь тогда, когда
будет преодолена идея суверенитета, к какому бы
субъекту этот суверенитет ни относился.
Марксистская философия должна
быть определена, как философия praxis, акта, действия, но она дорожит реальностью того материального мира, над которым работает
субъект, человек, она восстает против идеализма, где лишь в мысли происходит победа над необходимостью и властью материального мира.
Она, конечно, нисколько не беспокоится, не могло же ничего случиться с ним; но, значит, как же он долго
был задержан интересным
субъектом! и что этот бедный интересный
субъект, жив ли он теперь, удалось ли Саше спасти его?
Объективность
есть порабощение духа,
есть порождение разорванности, разобщенности и вражды
субъектов, личностей, духов-существ.
Христианская философия
есть философия
субъекта, а не объекта, «я», а не мира; философия, выражающаяся в познании искупленности субъекта-человека из-под власти объекта-необходимости.
Объективный мир
есть продукт объективации, это мир падший, распавшийся и скованный, в котором
субъект не приобщается к познаваемому.
Но всякий иерархический порядок в мире
есть объективация, то
есть отпадение духа от самого себя, экстериоризация, совершаемая
субъектом.
Меня никогда не интересовал объект, познание объекта, меня интересует судьба
субъекта, в котором трепещет вселенная, смысл существования
субъекта, который
есть микрокосм.
Перво-жизнь
есть творческий акт, свобода, носительницей перво-жизни является личность,
субъект, дух, а не «природа», не объект.
Существование не может
быть объектом познания, оно
субъект познания или, еще глубже, находится вне распадения на
субъект и объект.
Персоналистическая революция, которой по-настоящему еще не
было в мире, означает свержение власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному миру, к духовному миру.
Я это выразил недавно в парадоксе: субъективное объективно, объективное же субъективно, ибо
субъект есть создание Бога, объект же
есть создание
субъекта.
Его философия
есть экспрессивность самого
субъекта, погруженного в тайну существования.
Субъект есть нумен, объект же
есть феномен.
Я всегда хотел, чтобы философия
была не о чём-то, а чем-то, обнаружением первореальности самого
субъекта.
Рабство у объективности
есть рабство, порожденное самим
субъектом.
Объективность
есть объективация, то
есть порождение известной направленности духа и
субъекта.
Есть реализм, который
есть не что иное, как порабощенность призрачным, иллюзорным миром грезящего
субъекта.
Победа эта совершилась в
субъекте, то
есть в подлинной перво-жизни и перво-реальности.
Объект
есть порождение
субъекта.
Самопознающий
субъект был разумом, общим разумом, предметом его познания
был человек вообще,
субъект вообще.
По наружности учителя греческого языка трудно
было предположить о существовании такой энергии. Это
был золотушный малорослый
субъект с большою головой рахитика и кривыми ногами. К удивлению доктора, в этом хохлацком выродке действительно билась общественная жилка. Сначала он отнесся к нему с недоверием, а потом
был рад, когда учитель завертывал потолковать.
— Устенька, вы уже большая девушка и поймете все, что я вам скажу… да. Вы знаете, как я всегда любил вас, — я не отделял вас от своей дочери, но сейчас нам, кажется, придется расстаться. Дело в том, что болезнь Диди до известной степени заразительна, то
есть она может передаться предрасположенному к подобным страданиям
субъекту. Я не желаю и не имею права рисковать вашим здоровьем. Скажу откровенно, мне очень тяжело расставаться, но заставляют обстоятельства.
Бытие
есть лишь предикат субъекта-сущего, но не самый
субъект, не самое сущее.
Если вы творите совместно с Богом, то ваша философия, ваше искусство, ваша общественность не
будут рационализированы и умерщвлены, все останется живым, творческий акт
будет мистичен не только в своем источнике (в
субъекте), но и в своих результатах (в объекте).
Пространство, время, все категории познания, все законы логики
суть свойства самого бытия, а не
субъекта, не мышления, как думает большая часть гносеологических направлений.
Лосский горячий и крайний сторонник имманентности всякого знания; для него знание
есть вхождение действительности в познающего, и потому трансцендентность знания
есть внутреннее противоречие, имманентность объекта знания
субъекту знания и само знание — одно и то же.
Кант так далеко заходит в своем рационализме, что для него вся действительность, все живое бытие
есть продукт знания, мышления: мир созидается категориями
субъекта, и ничто не в силах из этих тисков освободиться, ничего не является само по себе, независимо от того, что навязывается
субъектом.
Наш «эмпирический» мир
есть действительный мир, но больной и испорченный; он воспринимается таким, каков он
есть в данном своем дефектном состоянии, а не таким, каким его конструирует
субъект; он познается наукой, наука имеет дело с реальностью, а не с состояниями сознания и элементами мышления, но реальностью больной.
Происхождение и значение всех категорий не может
быть осмыслено углублением в
субъект, так как тут проблема онтологическая, а не гносеологическая, и, чтобы понять хоть что-нибудь, гносеология должна стать сознательно онтологической, исходить из первоначальной данности бытия и его элементов, а не сознания, не
субъекта, противоположного объекту, не вторичного чего-то.
Само разделение на
субъект и объект, из которого вырастает гносеологическая проблема, само аналитическое нахождение в
субъекте различных формальных категорий
есть уже результат рационалистической отвлеченности, неорганичности мышления, болезненной разобщенности с живым бытием.
Но бытие трансцендентно
субъекту, находится вне его, и могут
быть такие края бытия, которые никогда до сих пор не входили в познающего, т. е. остаются трансцендентными.
Само противоположение
субъекта и объекта, самоубийственное рационализирование всего живого в познании
есть, как мы видели, результат того же заболевания бытия, которое превратило его во временное, пространственное, материальное и логическое.
Знание
есть путь от хаоса к космосу, от тьмы к свету, и не потому, что познающий
субъект своим трансцендентальным сознанием оформливает бытие и распространяет на него рациональный свет, а потому, что само бытие просветляется и оформляется в акте самопознания.
Никакого
субъекта и мышления вне действительности, вне бытия нет; на такое место и стать нельзя — место это
есть пустота, фикция.
Логос
есть тождество
субъекта и объекта; в нем дана общность человека и космоса, микрокосма и макрокосма.
У познающего
субъекта, живущего в недрах самого бытия, может
быть лишь желание активно творить ценности в самом бытии, развивать бытие к совершенству.
Но в Логосе
субъект и объект тождественны; в мировой жизни Логоса акт познания
есть акт самой жизни, знание
есть бытие (знание
есть непременно бытие, но бытие не
есть непременно знание, как думал Гегель).
И не должна ли
быть всякая гносеология онтологической, сознательно онтологической, т. е. исходить от бытия и того, что в нем первоначально дано, а не из
субъекта и того, что в нем дано вторично?
Знание потому
есть жизнь самого бытия, и потому в самом бытии происходит то, что происходит в знании, потому так, что в познающем
субъекте и в познаваемом объекте, в мышлении и в бытии живет и действует тот же универсальный разум, Логос — начало божественное, возвышающееся над противоположностями.