Неточные совпадения
Человек, верующий
в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может
верить в нравственный закон
Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже
верить в братство всех людей.
Одни верующие люди, признающие христианское
учение божественным, считают, что спасение наступит тогда, когда все люди
поверят в Христа и приблизится второе пришествие; другие, также признающие божественность
учения Христа, считают, что спасение это произойдет через церковь, которая, подчинив себе всех людей, воспитает
в них христианские добродетели и преобразует их жизнь.
Уже ко времени Константина всё понимание
учения свелось к резюме, утвержденным светской властью, — резюме споров, происходивших на соборе, — к символу веры,
в котором значится: верую
в то-то, то-то и то-то и под конец —
в единую, святую, соборную и апостольскую церковь, т. е.
в непогрешимость тех лиц, которые называют себя церковью, так что всё свелось к тому, что человек
верит уже не богу, не
Христу, как они открылись ему, а тому, чему велит
верить церковь.
«Сеть веры» есть
учение Христово, которое должно извлекать человека из темной глубины житейского моря и его неправд. Истинная вера состоит
в том, чтобы
верить божьим словам; но теперь пришло такое время, что люди истинную веру принимают за ересь, и поэтому разум должен указать,
в чем состоит истинная вера, если кто этого не знает. Тьма закрыла ее от людей, и они не узнают истинного закона
Христа.
Излагая свою веру
в учение Христа, я не мог не высказать и того, почему я не
верю и считаю заблуждением ту церковную веру, которая обыкновенно называется христианством.
Тогда я молчал, понимая, что нужно возражать не словами, а фактами человеку, который
верит в то, что жизнь, какова она есть, вполне законна и справедлива. Я молчал, а он с восхищением, чмокая губами, говорил о кавказской жизни, полной дикой красоты, полной огня и оригинальности. Эти рассказы, интересуя и увлекая меня,
в то же время возмущали и бесили своей жестокостью, поклонением богатству и грубой силе. Как-то раз я спросил его: знает ли он
учение Христа?
С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности
учения Христа, что учат принимающих христианство прежде всего
верить в воскресение
Христа,
в чудесное действие крещения,
в сошествие святого духа и т. п., но ничего или очень мало говорят о нравственном
учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным
в Деяниях.
Царств, гл. II, ст. 8), и т. п. мерзости, которыми полон ветхий завет, не может
верить в нравственный закон
Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже
верить в братство всех людей.
Так как
в истинном христианском
учении нет никаких оснований для учреждения брака, то люди нашего христианского мира, не
веря в церковные определения брака, чувствуя, что это учреждение не имеет основания
в христианском
учении, и вместе с тем не видя перед собою, закрытого церковным
учением идеала
Христа — полного целомудрия, остаются по отношению брака без всякого руководства.
Как может христианин, исповедующий божественность
Христа и его
учения, как бы он ни понимал его, говорить, что он хочет
верить и не может? Сам бог, придя на землю, сказал: вам предстоят вечные мучения, огонь, вечная тьма кромешная, и вот спасенье вам —
в моем
учении и исполнении его. Не может такой христианин не
верить в предлагаемое спасенье, не исполнять его и говорить: «помоги моему неверию».
Христианское
учение идеала есть то единое
учение, которое может руководить человечеством. Нельзя, не должно заменять идеал
Христа внешними правилами, а надо твердо держать этот идеал перед собой во всей чистоте его и, главное,
верить в него.
Верю в то, что воля бога яснее, понятнее всего выражена
в учении человека
Христа, которого понимать богом и которому молиться считаю величайшим кощунством.
Из этого-то непонимания сущности веры и вытекает то странное желание людей — сделать так, чтобы
поверить в то, что жить по
учению Христа лучше, тогда как всеми силами души, согласно с верой
в благо личной жизни, им хочется жить противно этому
учению.
Может быть, справедливее предположить, что человека после этой мирской жизни, пережитой для исполнения его личной воли, все-таки ожидает вечная личная жизнь
в раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться
верить в то, что за добрые дела я буду награжден вечным блаженством, а за дурные вечными муками, — думать так не содействует пониманию
учения Христа; думать так значит, напротив, лишать
учение Христа самой главной его основы.
Как дети, упавшие с корабля, уверились
в том, что они не погибнут, и оттого не берутся за веревку; так точно и люди, исповедующие бессмертие душ, уверились
в том, что они не погибнут, и оттого не исполняют
учение Христа бога. Они не
верят в то, во что нельзя не
верить, только потому, что они
верят в то, во что нельзя
верить.
Учение о жизни — то, что у всех народов до нашего европейского общества всегда считалось самым важным, то, про что
Христос говорил, что оно единое на потребу, — это-то одно исключено из нашей жизни и всей деятельности человеческой. Этим занимается учреждение, которое называется церковью и
в которое никто, даже составляющие это учреждение, давно уже не
верят.
Ведь не могут же русские люди нашего времени — я думаю, что не ошибаясь скажу, чующие уже, хотя и
в неясном виде, сущность истинного
учения Христа, — серьезно
верить в то, что призвание человека
в этом мире состоит
в том, чтобы данный ему короткий промежуток времени между рождением и смертью употребить на то, чтобы говорить речи
в палатах или собраниях товарищей социалистов или
в судах, судить своих ближних, ловить, запирать, убивать их, или кидать
в них бомбы, или отбирать у них земли, или заботиться о том, чтобы Финляндия, Индия, Польша, Корея были бы присоединены к тому, что называется Россией, Англией, Пруссией, Японией, или о том, чтобы освободить насилием эти земли и быть для того готовым к массовым убийствам друг друга.
Но возражение против
учения Христа о том, что оно хорошо, но неисполнимо, делают не одни верующие, его делают и неверующие, такие люди, которые не
верят или думают, что не
верят в догмат грехопадения и искупления.
Я так же, как разбойник на кресте,
поверил учению Христа и спасся. И это не далекое сравнение, а самое близкое выражение того душевного состояния отчаяния и ужаса перед жизнью и смертью,
в котором я находился прежде, и того состояния спокойствия и счастия,
в котором я нахожусь теперь.
Пока большинство людей, обманутое церковным
учением, имея самое смутное понятие об истинном значении
учения Христа, вместо прежних идолов, обоготворяло Христа-бога, его мать, угодников, поклонялось мощам, иконам,
верило в чудеса, таинства,
верило в искупление,
в непогрешимость церковной иерархии, — языческое устройство мира могло держаться и удовлетворять людей.
Я
верю, что жизнь моя по
учению мира была мучительна и что только жизнь по
учению Христа дает мне
в этом мире то благо, которое предназначил мне отец жизни.
Закон дан через Моисея, а благо и истина — через Иисуса
Христа (Иоан. I, 17).
Учение Христа есть благо и истина. Прежде, не зная истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался
в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и
поверил, что благо, к которому я стремлюсь, есть воля отца, есть самая законная сущность моей жизни.
Итак, что же я должен делать, если я один понял
учение Христа и
поверил в него, один среди непонимающих и неисполняющих его?
Но так как
в истинном христианском
учении нет никаких оснований для учреждения брака, то и вышло то, что люди нашего мира от одного берега отстали и к другому не пристали, т. е. не
верят в сущности
в церковные определении брака, чувствуя, что это учреждение не имеет оснований
в христианском
учении, и вместе с тем не видят перед собой закрытого церковным
учением идеала
Христа, стремления к полному целомудрию и остаются по отношению брака без всякого руководства.
Есть только два пути, говорят нам наши учителя:
верить и повиноваться нам и властям и участвовать
в том зле, которое мы учредили, или уйти из мира и идти
в монастырь, не спать и не есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего не делать для людей; или признать
учение Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность жизни; или отречься от жизни, что равносильно медленному самоубийству.
Они говорят так только потому, что им нельзя отрицать справедливости
учения Христа, которому они будто бы
верят, и им надо оправдаться как-нибудь
в том, что они не исполняют этого
учения.