Неточные совпадения
Но стоило забыть искусственный ход мысли и из жизни
вернуться к тому, что удовлетворяло, когда он думал, следуя данной нити, — и вдруг вся эта искусственная постройка заваливалась, как карточный дом, и ясно было, что постройка была сделана из тех же перестановленных
слов, независимо от чего-то более важного в жизни, чем разум.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения в намерениях Вронского; но
слова мужа смутили ее. И,
вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
За утренним чаем небрежно просматривал две местные газеты, — одна из них каждый день истерически кричала о засилии инородцев, безумии левых партий и приглашала Россию «
вернуться к национальной правде», другая, ссылаясь на статьи первой, уговаривала «беречь Думу — храм свободного, разумного
слова» и доказывала, что «левые» в Думе говорят неразумно.
Но когда,
вернувшись с псарного двора, где, по
словам его доезжачего, последние две гончие «окочурились», он встретил служанку, которая трепетным голосом доложила ему, что Мария, мол, Акинфиевна велели им кланяться, велели сказать, что желают им всего хорошего, а уж больше
к ним не
вернутся, — Чертопханов, покружившись раза два на месте и издав хриплое рычание, тотчас бросился вслед за беглянкой — да кстати захватил с собой пистолет.
Галактион сдержал
слово и через полчаса
вернулся в простой крестьянской телеге. Это было уже величайшее счастье. Пани Стабровскую, Дидю и мисс Дудль усадили кое-как, а Стабровский поместился на облучке кучером. Галактион указал, по какому направлению им ехать
к пароходу. Через час телега подъезжала уже
к Ключевой, с парохода подавали лодку.
Лиза отвечала ему вскользь и пошла из залы наверх. Лаврецкий
вернулся в гостиную и приблизился
к игорному столу. Марфа Тимофеевна, распустив ленты чепца и покраснев, начала ему жаловаться на своего партнера Гедеоновского, который, по ее
словам, ступить не умел.
Когда Родион Потапыч в ближайшую субботу
вернулся домой и когда Устинья Марковна повалилась
к нему в ноги со своими причитаньями и слезами, он ответил всего одним
словом...
Он отвернулся
к столу, а она на минуту вышла из комнаты, и, когда
вернулась, Николай, ласково поглядывая на нее, заговорил, тихонько и любовно гладя
словами свои воспоминания...
Но она не забыла. Каждый день по нескольку раз она открывала заветную шкатулку, перечитывала деревянное письмо, комментировала каждое
слово, усиливаясь что-нибудь выжать. Может быть, он чем-нибудь связан? может быть, эта связь вдруг порвется, и он
вернется к ней? ведь он ее любит… иначе зачем же было говорить?
Словом сказать, она только этим письмом и жила.
— Если вы чувствуете хоть на волос привязанности или уважения ко мне, — промолвил Санин, — вы сейчас
вернетесь домой или в магазин
к господину Клюберу, и никому не скажете ни единого
слова, и будете ждать моего возвращения!
Гораздо позднее узнал мальчик причины внимания
к нему начальства. Как только строевая рота
вернулась с обеда и весть об аресте Александрова разнеслась в ней, то
к капитану Яблукинскому быстро явился кадет Жданов и под честным
словом сказал, что это он, а не Александров, свистнул в строю. А свистнул только потому, что лишь сегодня научился свистать при помощи двух пальцев, вложенных в рот, и по дороге в столовую не мог удержаться от маленькой репетиции.
В 8 часов вечера, в субботу, я роздал номер газетчикам и послал
к цензору за гранками. Каково же было мое удивление, когда посланный
вернулся и уведомил, что номер выпускать нельзя, так как цензором сделаны вымарки. Номер я уже роздал весь и уехал на поезде, а
вернувшись в понедельник, отправился в цензурный комитет, куда были доставлены и цензорские гранки. Оказалось, что вычеркнуто было только одно
слово: «казенная».
Ласково сиял весенний день, Волга разлилась широко, на земле было шумно, просторно, — а я жил до этого дня, точно мышонок в погребе. И я решил, что не
вернусь к хозяевам и не пойду
к бабушке в Кунавино, — я не сдержал
слова, было стыдно видеть ее, а дед стал бы злорадствовать надо мной.
И с этими
словами уходил — играть на биллиарде. Оттуда иногда
к вечеру приходил домой, а чаще кутил в каком-нибудь грязном притоне с Рутиловым и Володиным. В такие ночи Варвара не могла заснуть. Поэтому она страдала мигренями. Хорошо еще, если он
вернется в час, в два ночи, — тогда она вздохнет свободно. Если же он являлся только утром, то Варвара встречала день совсем больная.
Румянец живо заиграл тогда на щеках парня, и лицо его, за минуту веселое, отразило душевную тревогу. Он торопливо
вернулся в избу, оделся и, не сказав
слова домашним, поспешно направился
к реке, за которой немолчно раздавались песни и крики косарей, покрывавших луга. Время подходило
к Петровкам, и покос был в полном разгаре.
Капитолина Марковна бросилась
к Татьяне, но та отклонила ее объятия и опустила глаза, краска распространилась по ее лицу, и с
словами:"Ну, теперь скорее!" — она
вернулась в спальню; Капитолина Марковна последовала за ней, повесив голову.
Вдруг в передней раздался звонок. У меня екнуло сердце. Уж не Орлов ли это, которому пожаловался на меня Кукушкин? Как мы с ним встретимся? Я пошел отворять. Это была Поля. Она вошла, стряхнула в передней со своего бурнуса снег и, не сказав мне ни
слова, отправилась
к себе. Когда я
вернулся в гостиную, Зинаида Федоровна, бледная, как мертвец, стояла среди комнаты и большими глазами смотрела мне навстречу.
После ссоры с Фомой Маякин
вернулся к себе угрюмо-задумчивым. Глазки его блестели сухо, и весь он выпрямился, как туго натянутая струна. Морщины болезненно съежились, лицо как будто стало еще меньше и темней, и когда Любовь увидала его таким — ей показалось, что он серьезно болен. Молчаливый старик нервно метался по комнате, бросая дочери в ответ на ее вопросы сухие, краткие
слова, и, наконец, прямо крикнул ей...
В минуты приезда неожиданных гостей княгиня только что
вернулась из института, где на другой день назначен был выпуск, и находилась в неприятном волнении. Она встретила друзей с изумлением, и ее первым
к ним
словом был вопрос...
Когда Миклаков снова
вернулся в залу, его спросил дьякон своим густым и осиплым басом: [Вместо
слов «его спросил дьякон своим густым и осиплым басом» было: «
к нему сейчас же обратился отец дьякон».]
Поизвинялся еще, осторожно, как стеклянного, похлопал Сашу по спине и вразвалку, будто гуляет,
вернулся к костру. И показалось Погодину, что люди эти, безнадежно глухие
к словам, тяжелые и косные при разговоре, как заики, — в глубину сокровенных снов его проникают, как провидцы, имеют волю над тем, над чем он сам ни воли, ни власти не имеет.
Вернулись все домой, а Насти не было. Два дня и три ночи она пропадала. Ездили за ней и
к кузнецу и
к Петровне, но никто ее нигде не видал. На третий день чередников мальчишка, пригнавши вечером овец, сказал: «А Настька-то прокудинская в ярушках над громовым ключом сидит». Поехали
к громовому ключу и взяли Настю. Дома она ни на одно
слово не отвечала. Села на лавку и опять охать.
«Так, мол, это господь милосердый и пронесет, и
вернемся мы опять
к своим делам, и станем жить да поживать, да добро наживать. Надую, мол, всех вас в одно
слово, да и только».
«Возьми ключик, отопри мой саквояж, — отвечала жена, — там пятьсот рублей, возьми их, ты отыграешься». С этими
словами она отвернулась
к стене и мгновенно заснула.
К четырем часам утра я
вернулся в гостиницу, отыграв весь свой значительный проигрыш, присовокупив
к нему пять тысяч рублей выигрышу».
Вернувшись в Елизаветград, я на вечере у полковника Мельцера узнал, что Романовы дали
слово Соловьеву отдать за него дочь ‹…›…никакая школа жизни не может сравниться с военного службой, требующей одновременно строжайшей дисциплины, величайшей гибкости и твердости хорошего стального клинка в сношениях с равными и привычку
к мгновенному достижению цели кратчайшим путем.
Прежде еще, когда неотлучно оставалась она при людях, приластится, бывало,
к тому,
к другому или вымолвит ласковое
слово, невзирая на толчки, которыми часто отвечали ей на ласки; теперь же едва успеет
вернуться с поля, как тотчас забьется в самый темный угол, молчит, не шевельнется даже, боясь обратить на себя внимание.
Трудно сказать, был ли служивый убежден Прошкиной аргументацией, но так как дело все равно было потеряно, то он, не теряя
слов на возражения,
вернулся к прежнему месту. Прошка последовал за дам и, настроенный в эту ночь необычайно грустно, возобновил малодушные жалобы…
На Воздвиженье, 14 сентября, был храмовой праздник. Лычковы, отец и сын, еще с утра уезжали на ту сторону и
вернулись к обеду пьяные; они ходили долго по деревне, то пели, то бранились нехорошими
словами, потом подрались и пошли в усадьбу жаловаться. Сначала вошел во двор Лычков-отец с длинной осиновой палкой в руках; он нерешительно остановился и снял шапку. Как раз в это время на террасе сидел инженер с семьей и пил чай.
Дав
слово вскорости повторить свое посещение, гости наконец удалились; приветливые взоры Эмеренции сопровождали их до самой столовой, а Калимон Иваныч вышел даже в переднюю и, посмотрев, как проворный слуга Бориса Андреича закутал господ в шубы, навязал им шарфы и натянул на их ноги теплые сапоги,
вернулся в свой кабинет и немедленно заснул, между тем как Поленька, пристыженная своею матерью, ушла
к себе наверх, а две безмолвные женские личности, одна в чепце, другая в темном платочке, поздравляли Эмеренцию с новой победой.
Слово святого костела и тайна конфессионала сделали, с помощию Бога, то, что те лица и даже целые семейства, которые, живя долгие годы в чуждой среде, оставили в небрежении свой язык и даже национальность, ныне вновь
к ним
вернулись с раскаянием в своем печальном заблуждении и тем более с сильным рвением на пользу святой веры и отчизны.
Но стоило забыть искусственный ход мысли и из жизни
вернуться к тому, что удовлетворяло, — и вдруг вся эта искусственная постройка заваливалась, как карточный дом, и ясно было, что постройка была сделана из тех же перестановленных
слов, независимо от чего-то более важного в жизни, чем разум».
Когда же после полночи Авдеев
вернулся к себе домой, кухарка, отворявшая ему дверь, была бледна и от дрожи не могла выговорить ни одного
слова. Его жена, Елизавета Трофимовна, откормленная, сырая старуха, с распущенными седыми волосами, сидела в зале на диване, тряслась всем телом и, как пьяная, бессмысленно поводила глазами. Около нее со стаканом воды суетился тоже бледный и крайне взволнованный старший сын ее, гимназист Василий.
Едва дослушав последнее
слово, Игорь захватил находившийся тут же чайник и помчался
к канаве, наполненной дождевой водой; почерпнув ее, он
вернулся в окоп и подал воду солдатику.
Они теперь опять
вернулись к ее семейным делам. На ее
слова о любви мужчины и женщины он не возражал, а только поглядел на нее долго-долго, и она не стала продолжать в том же духе. Теперь она спрашивала его по поводу ее двоюродной сестры, Калерии, бросившей их дом года два перед тем, чтобы готовиться в Петербурге в фельдшерицы.
Андрей Хрисанфыч
вернулся к себе в комнатку, чтобы покурить, пока кто не пришел, и Ефимья вдруг замолчала, притихла и вытерла глаза, и только губы у нее дрожали. Она его очень боялась, ах, как боялась! Трепетала, приходила в ужас от его шагов, от его взгляда, не смела сказать при нем ни одного
слова.
Коромыслов. Хорошо. Одним
словом, Катерина Ивановна, вы должны
вернуться к мужу, иначе произойдет несчастье. Говорю совершенно серьезно и с полным знанием дела. Стрелял он в вас? — это правда, стрелял и даже три раза. Но так как дуракам счастье, то в вас он не попал, зато теперь, может быть, и попадет. Не в вас, конечно, вы понимаете?
С «природой» в первом смысле возможно духовное общение,
к «природе» во втором смысле возможно лишь научно-техническое отношение, романтики хотели
вернуться к природе в первом смысле
слова.
— Перестаньте, благородный рыцарь, — начал Гримм с чуть заметной иронией в
слове «благородный», — разнеживаться теперь над полумертвой… Что тратить время по пустякам. Она от вас не уйдет. Идите-ка лучше собирать в поход своих товарищей и когда они все выберутся из замка, мы с Павлом перенесем ее отсюда
к вам. Вы, проводив рыцарей, не захотите марать благородных рук своих в драке с русскими и
вернетесь домой… Там вас будет ожидать Эмма и мы с нашими услугами.
— Кроме того, ты должен дать честное
слово, что не будешь горячиться и преследовать ее после свидания, если оно не приведет
к желанному результату и если она не пожелает
к тебе
вернуться… Вот все ее условия.
Somme toute, presque une belle tête [
Словом, почти красивая голова (фр.).]. Степа пошел его провожать на шоссе. Я села на прежнее место и взяла книжку, как ни в чем не бывало. Мне, однако ж, захотелось поскорей узнать про гостя, а Степа
вернулся только
к обеду.
Да, сомневаться больше нечего! Она знает, с чем он"подъезжал"
к мужу сестры ее. Это неизящное
слово"подъезжал"употребила она сейчас, когда записывала в дневник, — она ведет его с прошлого года, — итоги своего супружества. Он
вернется из Петербурга готовым и не на такие сделки.
К нему решительно
вернулись и его жаргон с французскими
словами и умышленно русским акцентом, и спокойный юмор, живший в нем поверх всех его внутренних ощущений.
Вернувшись в Париж, верная своему
слову, она, покончив в нем свои дела, уехала
к своей кузине и там, в глуши французской провинции, стала жить ожиданием весточек от ее «несчастного друга», как называла Мадлен де Межен Савина.
Ждала Ивана Кольца и Ксения Яковлевна. Веря теперь уже совершенно в непреложность
слов Мариулы, уже отчасти исполнившихся, обрученная невеста Ермака Тимофеевича не сомневалась ни минуты, что доблестный есаул привезет Ермаку Тимофеевичу царское прощение. Тогда уничтожатся препятствия
к их браку. Он
вернется сюда и поведет ее
к алтарю.
Казаки
вернулись на берег, спрятали челны в ближайшем лесу и отправились по берегу, так как, по
словам Миняя, невдалеке был город Епанчи-Чингиди (нынешняя Тюмень). Оказалось, что разбитые казаками силы и были полчища Епанчи. По дороге
к Чингиди казакам встречались толпы татар, на которых им приходилось разряжать пищали.
— Перестаньте, благородный рыцарь, — начал Гримм с чуть заметной иронией в
слове «благородный», — разнеживаться теперь над полумертвою… Что тратить время по пустякам. Она от вас не уйдет. Идите-ка лучше собирать в поход своих товарищей, и, когда они все выберутся из замка, мы с Павлом перенесем ее отсюда
к вам. Вы, проводив рыцарей, не захотите марать благородных рук своих в драке с русскими и
вернетесь домой… Там вас будет ожидать Эмма и мы с нашими услугами.
По
словам К.
К. край этот представляет такое широкое поприще для деятельности энергичных русских людей, что кто раз туда поехал, не пожелает оттуда
вернуться — его потянет туда снова, если он приедет назад в Россию.
Одно
слово как бы приковало ее
к месту, она готова была скорее умереть, чем когда-либо
вернуться к нему после того, как он третировал ее в разговоре со своим приятелем.