Неточные совпадения
Вернувшись от доктора, к которому посылала его Кити, Левин, отворив
дверь, застал больного в ту минуту, как ему по распоряжению Кити переменяли белье.
Проснулась Елена Петровна и видит, что это был сон и что она у себя на постели, а в светлеющее окно машут ветви, нагоняют тьму. В беспокойстве, однако, поднялась и действительно пошла к Саше, но
от двери уже услыхала его тихое дыхание и
вернулась. А во все окна, мимо которых она проходила, босая, машут ветви и словно нагоняют тьму! «Нет, в городе лучше», — подумала про свой дом Елена Петровна.
От самых
дверей Савелий еще два раза
вернулся — это была уж такая привычка у Мирона Никитича.
Кто-то тихо-тихо постучал в окошко. Должно быть, Фекла
вернулась. Ольга встала и, зевая, шепча молитву, отперла
дверь, потом в сенях вынула засов. Но никто не входил, только с улицы повеяло холодом и стало вдруг светло
от луны. В открытую
дверь было видно и улицу, тихую, пустынную, и самую луну, которая плыла по небу.
Когда же после полночи Авдеев
вернулся к себе домой, кухарка, отворявшая ему
дверь, была бледна и
от дрожи не могла выговорить ни одного слова. Его жена, Елизавета Трофимовна, откормленная, сырая старуха, с распущенными седыми волосами, сидела в зале на диване, тряслась всем телом и, как пьяная, бессмысленно поводила глазами. Около нее со стаканом воды суетился тоже бледный и крайне взволнованный старший сын ее, гимназист Василий.
«Провалился бы ты куда-нибудь со всей твоей практикой!» — подумал я и едва удержался
от желания сказать ему, что требую назад свое слово не сражаться с ним, когда встретимся на войне, и махать саблей мимо. Энергически захлопнув за ним
двери, я
вернулся в комнаты и почувствовал, что я даже совсем нездоров: меня знобило, и в левом ухе стоял болезненно отзывавшийся в мозгу звон.
Кучер и Алешка
вернулись в сарай. Помолились богу, разулись. Степан лег в углу на полу, Алешка в санях. Сарайные
двери были уже закрыты, сильно воняло гарью
от потушенного фонаря. Немного погодя Алешка поднял голову и поглядел вокруг себя; сквозь щели
дверей виден был свет всё
от тех же четырех окон.
Было уже далеко за полночь, когда Григорий Лукьянович
вернулся в свои хоромы после прослушанной им вместе с царем и остальною «братиею» церковной службы. Все домашние его давно уже спали. Он прошел прямо в свою опочивальню особым ходом, выходящим в сад. Ключи как
от этой
двери, так и
от дверей, соединявших эти горницы с остальными хоромами, были постоянно в его кармане.
— Видно такова судьба… Мой амфитрион,
вернувшись из заграничного вояжа, спился совершенно и умер
от белой горячки в больнице, а, я выдержал этот последний, почти трехмесячный жестокий кутеж, но окончательно потерял голос и силы… Наследники покойного выкинули меня за
дверь из моего Монрепо и вот…
— Здравствуйте, ребята! — сказал граф быстро и громко. — Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея,
от которого погибла Москва. Подождите меня! — И граф так же быстро
вернулся в покои, крепко хлопнув
дверью.
Хорошо обставленная квартира. На стене большой, во весь рост, портрет Петра Великого. Номах сидит на крыле кресла, задумавшись. Он, по-видимому, только что
вернулся. Сидит в шляпе. В
дверь кто-то барабанит пальцами. Номах, как бы пробуждаясь
от дремоты, идет осторожно к
двери, прислушивается и смотрит в замочную скважину.
— Батюшки-светы! Граф молодой! — вскрикнул он, узнав молодого барина. — Что ж это? Голубчик мой! — И Прокофий, трясясь
от волненья, бросился к
двери в гостиную, вероятно для того, чтоб объявить, но видно опять раздумал,
вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
Является спаситель и говорит: «Отступите
от двери,
вернитесь назад; чем больше вы напираете, тем меньше надежды спасения.