Неточные совпадения
После чая он вышел в переднюю
велеть подавать лошадей и, когда
вернулся, застал Дарыо Александровну взволнованную,
с расстроенным лицом и слезами на глазах.
Нахмуренный
вернулся он в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк
с сельтерской водой,
велел себе подать того же.
Вернувшись с Кити
с вод и пригласив к себе к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь
велел вынести стол и кресла в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
Анна, покрасневшая в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла
с плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына,
повела его на террасу и тотчас же
вернулась.
Часу в первом утра он,
с усилием раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и
велел ему уйти; тот повиновался, но тотчас же
вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына.
По зимнему пути Веревкин
вернулся из Петербурга и представил своему доверителю подробный отчет своей деятельности за целый год. Он в живых красках описал свои хождения по министерским канцеляриям и визиты к разным влиятельным особам; ему обещали содействие и помощь. Делом заинтересовался даже один министр. Но Шпигель успел организовать сильную партию, во главе которой стояли очень веские имена; он
вел дело
с дьявольской ловкостью и, как вода, просачивался во все сферы.
Ляховский кричал еще несколько минут,
велел при себе убрать новую метлу в завозню и
вернулся в кабинет
с крупными каплями холодного пота на лбу.
Но когда,
вернувшись с псарного двора, где, по словам его доезжачего, последние две гончие «окочурились», он встретил служанку, которая трепетным голосом доложила ему, что Мария, мол, Акинфиевна
велели им кланяться,
велели сказать, что желают им всего хорошего, а уж больше к ним не
вернутся, — Чертопханов, покружившись раза два на месте и издав хриплое рычание, тотчас бросился вслед за беглянкой — да кстати захватил
с собой пистолет.
Когда мы
вернулись в фанзу, отряд наш был уже готов к выступлению. Стрелки и казаки позавтракали, согрели чай и ожидали нашего возвращения. Закусив немного, я
велел им седлать коней, а сам вместе
с Дерсу пошел вперед по тропинке.
— Ах, боже мой! И все замечания, вместо того чтобы говорить дело. Я не знаю, что я
с вами сделала бы — я вас на колени поставлю: здесь нельзя, —
велю вам стать на колени на вашей квартире, когда вы
вернетесь домой, и чтобы ваш Кирсанов смотрел и прислал мне записку, что вы стояли на коленях, — слышите, что я
с вами сделаю?
Она своею грациозною, легкою походкой вышла и через минуту
вернулась с мокрым полотенцем, бутылкой сельтерской воды и склянкой нашатырного спирта. Когда он
с жадностью выпил воду, она
велела ему опять лечь, положила мокрое полотенце на голову и дала понюхать спирта. Он сразу отрезвел и безмолвно смотрел на нее. Она так хорошо и любовно ухаживала за ним, как сестра, и все выходило у нее так красиво, каждое движение.
Под караулом казаков
С оружием в руках,
Этапом водим мы воров
И каторжных в цепях,
Они дорогою шалят,
Того гляди сбегут,
Так их канатом прикрутят
Друг к другу — и
ведутТрудненек путь! Да вот-с каков:
Отправится пятьсот,
А до нерчинских рудников
И трети не дойдет!
Они как мухи мрут в пути,
Особенно зимой…
И вам, княгиня, так идти?..
Вернитесь-ка домой!
На другой день Лаврецкий встал довольно рано, потолковал со старостой, побывал на гумне,
велел снять цепь
с дворовой собаки, которая только полаяла немного, но даже не отошла от своей конуры, — и,
вернувшись домой, погрузился в какое-то мирное оцепенение, из которого не выходил целый день.
Девочку возмущало, что отец
вернулся с фабрики к семи часам, как обыкновенно, не торопясь напился чаю и только потом
велел закладывать лошадей.
На Катрю Анфиса Егоровна не обратила никакого внимания и точно не замечала ее. В зале она
велела переставить мебель, в столовой накрыли стол по-новому, в Нюрочкиной комнате постлали ковер — одним словом, произведена была маленькая революция, а гостья все ходила из комнаты в комнату своими неслышными шагами и находила новые беспорядки. Когда
вернулся с фабрики Петр Елисеич, он заметно смутился.
Гораздо позднее узнал мальчик причины внимания к нему начальства. Как только строевая рота
вернулась с обеда и
весть об аресте Александрова разнеслась в ней, то к капитану Яблукинскому быстро явился кадет Жданов и под честным словом сказал, что это он, а не Александров, свистнул в строю. А свистнул только потому, что лишь сегодня научился свистать при помощи двух пальцев, вложенных в рот, и по дороге в столовую не мог удержаться от маленькой репетиции.
«Ну, заварили вы кашу! Сейчас один из моих агентов
вернулся. Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит. Приехал сам прокурор судебной палаты на место. Лично
ведет строжайшее следствие. За укрывательство кое-кто из властей арестован; потребовал перестройки казарм и улучшения быта рабочих, сам говорил
с рабочими, это только и успокоило их. Дело будет разбираться во Владимирском суде».
— Грешно, Федор Алексеич! Когда сидишь ты на коне,
с саблей в руке, сердце, глядя на тебя, радуется. И доблесть свою показал ты сегодня, любо смотреть было. Брось же свой бабий обычай, остриги волосы, как бог
велит, сходи на покаяние в Киев или в Соловки, да и
вернись на Москву христианином!
— А вот маменьке вашей так и тут барышок вышел. Из нашей вотчины больше половины ратников домой не
вернулось, так за каждого, сказывают, зачетную рекрутскую квитанцию нынче выдать
велят. Ан она, квитанция-то, в казне
с лишком четыреста стоит.
Лукашка забежал домой, соскочил
с коня и отдал его матери, наказав пустить его в казачий табун; сам же он в ту же ночь должен был
вернуться на кордон. Немая взялась свести коня и знаками показывала, что она как увидит человека, который подарил лошадь, так и поклонится ему в ноги. Старуха только покачала головой на рассказ сына и в душе порешила, что Лукашка украл лошадь, и потому приказала немой
вести коня в табун еще до света.
Действительно, модница Алена Евстратьевна на другой же день отправилась в пятовский дом и
вернулась оттуда
с самыми утешительными
вестями. Нил Поликарпыч очень рад помириться и готовится испросить прощения у обиженного им напрасно о. Крискента. Татьяна Власьевна даже прослезилась от умиления и не знала, как ей благодарить о. Крискента за его благую мысль.
— Ну заварили вы кашу. Сейчас один из моих агентов
вернулся… Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит… приехал сам прокурор судебной палаты на место… Сам
ведет строжайшее следствие… За укрывательство кое-кто из властей арестован, потребовал перестройки казармы и улучшения быта рабочих, сам говорил
с рабочими, и это только успокоило их. Дело будет разбираться во Владимирском суде.
А когда он
вернулся в гостиницу и спустя несколько времени осведомился о своих дамах, ему ответили, что они тотчас после его ухода
велели отвезти себя на железную дорогу и отправились
с почтовым поездом неизвестно куда.
— Княгиня в самые большие дома и во дворец выезжала и обо всем там, кажется, могли наговориться, а, бывало, чуть только
вернутся, сейчас ко мне: разденутся и
велят себе задорную корочку аржаного хлеба покруче крупной солью насолить и у меня на сундучке сядут, и начнем
с нею про деревню говорить.
Телятев. Поехал за границу, посмотрел, как
ведут железные дороги,
вернулся в Россию и снял у подрядчика небольшой участок. Сам
с рабочими и жил в бараках, да Василий Иваныч
с ним. Знаете Василия Иваныча? Золото, а не человек.
Александра Павловна дошла до деревеньки, остановилась у крайней избушки, весьма ветхой и низкой, и, подозвав своего казачка,
велела ему войти в нее и спросить о здоровье хозяйки. Он скоро
вернулся в сопровождении дряхлого мужика
с белой бородой.
— Зверь я, Саша. Пока
с людьми, так, того-этого, соблюдаю манеры, а попаду в лес, ну и ассимилируюсь,
вернусь в первобытное состояние. На меня и темнота действует того — этого, очень подозрительно. Да как же и не действовать? У нас только в городах по ночам огонь, а по всей России темнота, либо спят люди, либо если уж выходят, то не за добром. Когда будет моя воля, все деревни, того-этого,
велю осветить электричеством!
Когда их работа кончена и мокрая сеть вновь лежит на носовой площадке баркаса, я вижу, что все дно застлано живой, еще шевелящейся рыбой. Но нам нужно торопиться. Мы делаем еще круг, еще и еще, хотя благоразумие давно уже
велит нам
вернуться в город. Наконец мы подходим к берегу в самом глухом месте. Яни приносит корзину, и
с вкусным чмоканьем летят в нее охапки большой мясистой рыбы, от которой так свежо и возбуждающе пахнет.
Я взял у харловского зятя мою лошадь и
повел ее в поводу. Мы вместе
с ним пошли на гумно, — но так как ничего в нем особенно любопытного не открыли, притом же он во мне, как в молодом мальчике, не мог предполагать отменную любовь к хозяйству, то мы и
вернулись через сад на дорогу.
Одновременно
с этим Силуян, дворецкий Марфы Андревны, был послан добывать ожидаемому новорожденному неизвестного пола дворянское имя и
вернулся с доброю
вестью. Имя было припасено.
— Ну, а я понимаю: я даже в Петербург хотел
вернуться и сошел, но только денег не было. Начальник станции
велел с другим, поездом в Москву отвезть, а в Петербург, говорит, без билета нельзя. А поезд подходит — опять того знакомого мужика; которого били,
ведут и опять наколачивают. Я его узнал, говорю: «За что тебя опять?» А он говорит: «Не твое дело». Я приехал в Москву — в их дом, и все спал, а потом встал, а на дворе уже никого, — говорят: уехали.
Я послал к ней Елисея, которого после смерти Пасынкова взял к себе в услужение,
с моей визитной карточкой, и
велел спросить, дома ли она и могу ли я ее видеть. Елисей скоро
вернулся и объявил, что Софья Николаевна дома и принимает.
Ты вовремя, боярин,
с доброй
вестьюВернулся из Сибири: угодил
Как раз попасть в тот день, как государь
Венчается на царство!
Кистер напрасно до полуночи прождал Лучкова и на другой день утром сам отправился к нему. Денщик доложил Федору Федоровичу, что барин-де почивает и не
велел никого принимать. «И меня не
велел?» — «И ваше благородие не
велел». Кистер
с мучительным беспокойством прошелся раза два по улице,
вернулся домой. Человек ему подал записку.
Кухаркин муж пошел в железом крытый на высоком фундаменте дом и скоро
вернулся с известием, что велено впрягать махонькие. Никита в это время уже надел хомут, подвязал седелку, обитую гвоздиками, и, в одной руке неся легкую крашеную дугу, а вдругой
ведя лошадь, подходил к двум стоявшим под сараем саням.
Вот и
вернулся ангел, сверкнул белыми одеждами и стал покорно в ожидании вопросов. Обрадовался Всеблагий и для торжества
повелел возгореться многим новым кометам: пусть сияют полукружием. И еще то понравилось Всеблагому, что так белы и светлы одежды ангельские.
С этого и начал Он вопросы...
— У вас глаза красны, — заметила она мне по-французски, — и от вас избою пахнет. Не буду входить в разбирательство ваших чувств и ваших занятий — я не желала бы быть вынужденной наказать вас, но надеюсь, что вы оставите все ваши глупости и будете снова
вести себя, как прилично благородному мальчику. Впрочем, мы теперь скоро
вернемся в Москву, и я возьму для вас гувернера — так как я вижу, чтобы справиться
с вами, нужна мужская рука. Ступайте.
— Алейкюм-селям! — произнес хорошо знакомый мне голосок Гуль-Гуль. — Господина нет дома, он уехал
с матерью в соседний аул и не
вернется до ночи. Мы одни
с сестрой… Обычай гостеприимства
велит нам принять тебя, путник.
С именем Аллаха и чистыми помыслами, входи в нашу саклю.
Вечером собаки
вели себя неспокойно. Они грызлись друг
с другом и рвались
с привязи. На другой день утром обнаружилось исчезновение двух собак. Я думал, что они убежали совсем, но незадолго перед выступлением в поход обе беглянки
вернулись. Они облизывались, и животы их были вздуты.
Когда же после полночи Авдеев
вернулся к себе домой, кухарка, отворявшая ему дверь, была бледна и от дрожи не могла выговорить ни одного слова. Его жена, Елизавета Трофимовна, откормленная, сырая старуха,
с распущенными седыми волосами, сидела в зале на диване, тряслась всем телом и, как пьяная, бессмысленно
поводила глазами. Около нее со стаканом воды суетился тоже бледный и крайне взволнованный старший сын ее, гимназист Василий.
Он уже знал, что я беседовал
с русской публикой об его романах, был также предупрежден и насчет деловой цели моего визита. Эту часть разговора мы
вели без всяких околичностей. Гонкур, действительно, приступил к новому беллетристическому произведению; но не мог еще даже приблизительно сказать, когда он его окончит. Такие люди, как этот художник-романист, пишут не по нужде, а для своего удовольствия. Очень может быть, что он проработает над новым романом два-три года. К замыслу романа мы еще
вернемся.
Борис Иванович Сабиров, несмотря на решимость покориться своей судьбе, хотя бы она
вела к его погибели,
с невеселыми мыслями
вернулся из городского сада домой.
Ксения Яковлевна Строганова стала в этот день княгиней Сибирской. Уж более недели, как всю усадьбу
с быстротою молнии облетела
весть, что осыпанный царскими милостями завоеватель Сибири Ермак
вернулся к Строгановым, чтобы
вести свою обрученную невесту к алтарю. В этот вожделенный день возвращения жениха Ксения Яковлевна проснулась особенно печальной. Находившаяся при ней Домаша заметила это и спросила...
Да, сомневаться больше нечего! Она знает,
с чем он"подъезжал"к мужу сестры ее. Это неизящное слово"подъезжал"употребила она сейчас, когда записывала в дневник, — она
ведет его
с прошлого года, — итоги своего супружества. Он
вернется из Петербурга готовым и не на такие сделки.
(Почерк Нинки.) — 9 февр. 1926 г. Только что
вернулись из подшефной деревни. Комсомольская ячейка совместно
с беспартийной молодежью организовала туда лыжную вылазку.
С нами ездили и рабочие ребята
с фабрики, где мы
ведем общественную работу.
На другой день утром Елизавета Петровна Дубянская, однако, все-таки поехала к Сергею Павловичу, но не застала его дома. Ей сказали, что он будет не ранее шести часов вечера.
С этою
вестью она
вернулась домой.
И жил он здесь ни много, ни мало, шесть
с половиной лет, и потребовал его князь опять
вернуться,
повелел ему занять прежнее его место окольничего.
Салтыков
вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением
вести энергичную наступательную войну. Но несогласие главнокомандующих пустило уже настолько глубокие корни, что мешало единодушному действию союзников. После некоторых передвижений русские удалились и разместились по зимним квартирам, ознаменовав эту кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин.
Не
с веселыми
вестями вернулся князь Никита из Александровской слободы.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра,
вернувшись домой, после бессонной ночи, он
велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и
с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно размышлял о том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить
с ним.