Неточные совпадения
Мы тронулись
в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога
вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец
пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала
в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен;
Дымясь, из раны кровь текла.
Тому назад одно мгновенье
В сем сердце билось вдохновенье,
Вражда, надежда и любовь,
Играла жизнь, кипела кровь;
Теперь, как
в доме опустелом,
Всё
в нем и тихо и темно;
Замолкло навсегда оно.
Закрыты ставни, окна мелом
Забелены. Хозяйки нет.
А где, Бог
весть.
Пропал и след.
—
В мире идей необходимо различать тех субъектов, которые ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни
вел, хоть
в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх пред жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться
в удобной идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.
— Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка
в снег и ушел куда-то,
пропал без
вести или — возмущенный бесплодностью любви — сделал что-нибудь злое? Как думаете?
— Мы было хотели, да братец не
велят, — живо перебила она и уж совсем смело взглянула на Обломова, — «Бог знает, что у него там
в столах да
в шкапах… — сказали они, — после
пропадет — к нам привяжутся…» — Она остановилась и усмехнулась.
— Подумаешь, — сказал он, — что мы живем
в то время, когда не было почт, когда люди, разъехавшись
в разные стороны, считали друг друга погибшими и
в самом деле
пропадали без
вести.
«Что сделалось с тобой, любезный Борис Павлович? — писал Аянов, —
в какую всероссийскую щель заполз ты от нашего мокрого, но вечно юного Петербурга, что от тебя два месяца нет ни строки? Уж не женился ли ты там на какой-нибудь стерляди? Забрасывал сначала своими
повестями, то есть письмами, а тут вдруг и
пропал, так что я не знаю, не переехал ли ты из своей трущобы — Малиновки,
в какую-нибудь трущобу — Смородиновку, и получишь ли мое письмо?
Здесь царствовала такая прохлада, такая свежесть от зелени и с моря, такой величественный вид на море, на леса, на
пропасти, на дальний горизонт неба, на качающиеся вдали суда, что мы,
в радости, перестали сердиться на кучеров и
велели дать им вина,
в благодарность за счастливую идею завести нас сюда.
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через плечо, со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил священнику венчать, но
велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я отдал офицеру свидетельство, а сам отправился к другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому положению,
в канцелярии губернатора и
пропадал от скуки.
Прошло несколько дней, унылых, однообразных, Бурмакин сводил жену
в театр. Давали «Гамлета». Милочку прежде всего удивило, что муж
ведет ее не
в ложу, а куда-то
в места за креслами. Затем Мочалов ей не понравился, и знаменитое «башмаков еще не износила», приведшее ее мужа
в трепет (он даже толкнул ее локтем, когда трагик произносил эти слова),
пропало совсем даром.
Жила она
в собственном ветхом домике на краю города, одиноко, и питалась плодами своей профессии. Был у нее и муж, но
в то время, как я зазнал ее, он уж лет десять как
пропадал без
вести. Впрочем, кажется, она знала, что он куда-то услан, и по этому случаю
в каждый большой праздник возила
в тюрьму калачи.
Так уже, видно, Бог
велел, —
пропадать так
пропадать!» — да прямехонько и побрел
в шинок.
В первую минуту, подавленный неожиданностью всего случившегося, бывший исправник
повел свое дело, как и другие
в его положении, исходя из принципа, что
пропадать, так
пропадать не одному, а вместе с другими.
Было много случаев, когда погибали целые семьи от разных эпидемических болезней или
пропадали без
вести в тайге, замерзали около дома или тонули
в воде.
— И только, если она будет украдена и
пропадет без
вести.
В противном случае, если Райнер с нею попадется, то… будет следствие.
— Да, — произнес он, — много сделал он добра, да много и зла; он погубил было философию, так что она едва вынырнула на плечах Гегеля из того омута, и то еще не совсем; а прочие знания, бог знает, куда и пошли. Все это бросилось
в детали, подробности; общее
пропало совершенно из глаз, и сольется ли когда-нибудь все это во что-нибудь целое, и к чему все это
поведет… Удивительно!
— Да что обидно-то? Разве он тут разгуляется? Как же! Гляди, наши опять отберут. Уж сколько б нашего брата ни
пропало, а, как Бог свят,
велит амператор — и отберут. Разве наши так оставят ему? Как же! Hа вот тебе голые стены; а шанцы-то все повзорвали… Небось, свой значок на кургане поставил, а
в город не суется. Погоди, еще расчет будет с тобой настоящий — дай срок, — заключил он, обращаясь к французам.
— За тех, кого они любят, кто еще не утратил блеска юношеской красоты,
в ком и
в голове и
в сердце — всюду заметно присутствие жизни,
в глазах не угас еще блеск, на щеках не остыл румянец, не
пропала свежесть — признаки здоровья; кто бы не истощенной рукой
повел по пути жизни прекрасную подругу, а принес бы ей
в дар сердце, полное любви к ней, способное понять и разделить ее чувства, когда права природы…
— Один покажет вам, — говорил он, — цветок и заставит наслаждаться его запахом и красотой, а другой укажет только ядовитый сок
в его чашечке… тогда для вас
пропадут и красота, и благоухание… Он заставит вас сожалеть о том, зачем там этот сок, и вы забудете, что есть и благоухание… Есть разница между этими обоими людьми и между сочувствием к ним. Не ищите же яду, не добирайтесь до начала всего, что делается с нами и около нас; не ищите ненужной опытности: не она
ведет к счастью.
Вследствие бури лодки были разделены друг от друга, расстались; Мельвиль попал
в восточный рукав и благополучно достиг Якутска, Чипп с экипажем
пропал без
вести, а де Лонг, имевший карту устьев Лены с обозначением только трех рукавов, которыми она впадает
в океан, ошибочно попал
в одну из глухих речек, которая шла параллельно северному рукаву Лены и терялась
в тундре.
Но Лебядкин, вместе с сестрицей, на другой же день
пропал без
вести;
в доме Филиппова его не оказалось, он переехал неизвестно куда и точно сгинул.
— Человече, — сказал ему царь, — так ли ты блюдешь честника? На что у тебе вабило, коли ты не умеешь наманить честника? Слушай, Тришка, отдаю
в твои руки долю твою: коли достанешь Адрагана, пожалую тебя так, что никому из вас такого времени не будет; а коли
пропадет честник,
велю, не прогневайся, голову с тебя снять, — и то будет всем за страх; а я давно замечаю, что нет меж сокольников доброго строения и гибнет птичья потеха!
И Перстень исчез
в кустах, уводя за собою коня. Разбойники один за другим
пропали меж деревьев, а царевич сам-друг с Серебряным поехали к Слободе и вскоре встретились с отрядом конницы, которую
вел Борис Годунов.
— Сколько, брат, она добра перегноила — страсть! Таскали нынче, таскали: солонину, рыбу, огурцы — все
в застольную
велела отдать! Разве это дело? разве расчет таким образом хозяйство
вести! Свежего запасу
пропасть, а она и не прикоснется к нему, покуда всей старой гнили не приест!
Кто возвращался ободранный и голодный, кого немцы гнали на веревке до границы, а кто
пропадал без
вести, затерявшись где-то
в огромном божьем свете, как маленькая булавка
в омете соломы.
— Да-а, — не сразу отозвалась она. — Бесполезный только — куда его? Ни купец, ни воин. Гнезда ему не свить, умрёт
в трактире под столом, а то — под забором,
в луже грязной. Дядя мой говаривал, бывало: «Плохие люди — не нужны, хорошие — недужны». Странником сделался он, знаете — вера есть такая, бегуны — бегают ото всего? Так и
пропал без
вести: это полагается по вере их — без
вести пропадать…
— А вон Натанька Тиунова, хорошая какая! Бабёночка молодая, вольная, — муж-от у неё четыре года тому назад
в Воргород ушёл да так и
пропал без
вести. Ты гляди-ка: пятнадцати годов девчушечку замуж выдали за вдового, всё равно как под жёрнов сунули…
В тысяча восемьсот тридцать пятом году, стало быть, восемнадцать лет тому назад, совершилось ужасное злодеяние: мать Инсарова вдруг
пропала без
вести; через неделю ее нашли зарезанною.
— Были, конечно, как у всякого порядочного человека. Отца звали Ричард Бенсон. Он
пропал без
вести в Красном море. А моя мать простудилась насмерть лет пять назад. Зато у меня хороший дядя; кисловат, правда, но за меня пойдет
в огонь и воду. У него нет больше племяшей. А вы верите, что была Фрези Грант?
— Пропащий —
пропал, о нем, стало быть, и речь
вести не стоит… Есть духовная, и
в ней сказано: «Все мое движимое и недвижимое — дочери моей Любови…» А насчет того, что сестра она тебе крестовая, — обладим…
Напротив, положение французской армии было вовсе не завидное: превращенная
в пепел Москва не доставляла давно уже никакого продовольствия, и, несмотря на все военные предосторожности, целые партии фуражиров
пропадали без
вести; с каждым днем возрастала народная ненависть к французам.
Утро на другой день оказалось довольно свежее и сероватое. Бегушев для своей поездки
в Петергоф
велел себе привести парную коляску: он решил ехать по шоссе, а не по железной дороге, которая ему не менее отелей надоела;
в продолжение своей жизни он проехал по ним десятки тысяч верст, и с тех пор, как они вошли
в общее употребление, для него вся прелесть путешествия
пропала. «Так птиц только можно возить, а не людей!» — говорил он почти каждый раз, входя
в узенькое отделение вагона.
Благоуветливые иноки только качали головами и
в свою очередь рассказали, как из монастыря
пропал воевода, которого тоже никак не могли найти. Теперь уж совсем на глаза не показывайся игумену: разнесет он
в крохи благоуветливую монашескую братию, да и обительских сестер тоже. Тужат монахи, а у святых ворот слепой Брехун
ведет переговоры со служкой-вратарем.
— Небо или ад… а может быть и не они; твердое намерение человека
повелевает природе и случаю; — хотя с тех пор как я сделался нищим, какой-то бешеный демон поселился
в меня, но он не имел влияния на поступки мои; он только терзал меня; воскрешая умершие надежды, жажду любви, — он странствовал со мною рядом по берегу мрачной
пропасти, показывая мне целый рай
в отдалении; но чтоб достигнуть рая, надобно было перешагнуть через бездну. Я не решился; кому завещать свое мщение? кому его уступить?
А буде думаете, что мы
пропали (для того, что почты задержались), и для того, боясь, и
в дело не вступаешь: воистину, скорее бы почты
весть была; только, слава богу, ни один не умер, все живы.
И так — всегда: плохие, злые люди его рассказов устают делать зло и «
пропадают без
вести», но чаще Кукушкин отправляет их
в монастыри, как мусор на «свалку».
Я осведомился у посредника об Евлампии Мартыновне и узнал, что она, как ушла из дому, так и
пропала без
вести — и, «вероятно, теперь уже давно воспарила
в горния».
Шушерин вскоре умер, и она осталась у Ильина, который вспомнил о ней только тогда, когда я сказал, что у меня нет чернового списка перевода «Филоктета», а посланный экземпляр
в цензуру, перед нашествием неприятеля,
пропал без
вести.
…Необъятный собор полон ладаном, туманом и тьмой. Бродят огоньки. Маленькая исповедальня архиепископа,
в ней свечи. Проходят две темные фигуры, послышался хриплый шепот: «Вы видели «Тартюфа»?.. Вы видели «Тартюфа»?..» — и
пропал. Появляются Арманда и Лагранж,
ведут под руки Мадлену.
Перчихин. Скушновато… Да, вот что, Петя: прочитал я прошлый раз
в листке, будто
в Англии летающие корабли выстроены. Корабль будто как следует быть, но ежели сел ты на него, надавил эдакую кнопку — фию! Сейчас это поднимается он птицей под самые облаки и уносит человека неизвестно куда… Будто очень многие англичаны без
вести пропали. Верно это, Петя?
— Я всё могу понять. Брат
пропал — это бывает
в солдатах. И сестрино дело — не редкое. А зачем этого человека до крови замучили, этого не могу понять. Я за ним, как собака, побегу, куда
велит. Он меня зовёт «земля»… «Земля», — говорит, — и смеётся. И что его всегда мучают, это мне — нож!
Можно было думать, что сиротка куда-нибудь убежала
в другой город или пошла просить милостыню по деревням. Гораздо любопытнее было то, что с исчезновением сиротки соединялось другое странное обстоятельство: прежде чем хватились девочки, было замечено, что без
вести пропал куда-то калачник Селиван.
Занимаясь такими мыслями, я проехал Москву, не заметив более ничего. Впрочем, город беспорядочный! Улиц
пропасть, и куда которая
ведет, ничего не понимаешь! Бог с нею! Я бы соскучил
в таком городе.
— Я, — говорит, — его хотел
вести ночью
в полицию, а он — меня; друг дружку тянули за руки, а мясник Агафон мне поддерживал;
в снегу сбились, на площадь попали — никак не пролезть… все валяться пошло… Со страху кричать начали… Обход взял… часы
пропали…
— Ежели я помру —
пропал Артюшка, сопьется, дурак! И ни
в чем не берегет он себя. Ты, Глохал, прикрикивай на него… скажи — я
велел…
Отец Якова, бедный отставной майор, человек весьма честный, но несколько поврежденный
в уме, привез его, семилетнего мальчика, к этому немцу, заплатил за него за год вперед, уехал из Москвы, да и
пропал без
вести…
Нашел чем тращать: „По чарке водки дам!“ А я вот своим солдатушкам три дня лопать ничего не дам, и они тебя, распротакого-то сына, со всем твоим войском живьем сожрут и назад не вернут, так ты без
вести и
пропадешь, собачья образина, свиное твое ухо!..» Как услышал эти слова турецкий салтан, сильно он, братцы мои,
в ту пору испужался и сейчас подался на замиренье.
Жизнь его была загадочна: подростком лет пятнадцати он вдруг исчез куда-то и лет пять
пропадал, не давая о себе никаких
вестей отцу, матери и сестре, потом вдруг был прислан из губернии этапным порядком, полубольной, без правого глаза на темном и сухом лице, с выбитыми зубами и с котомкой на спине, а
в котомке две толстые,
в кожаных переплетах, книги, одна — «Об изобретателях вещей», а другая — «Краткое всемирное позорище, или Малый феатрон».
На сердце у меня давно уже накипело: «Ну, думаю, что будет, то будет!» —
велел карете остановиться и вошел
в приемную; народу
пропасть; адъютант, впрочем, как увидал меня, так сейчас же доложил, и князь сейчас пригласил меня
в кабинет к себе.
Отец у меня зверь был, старшего брата
в могилу побоями свёл, сестра сбежала
в город и
пропала там без
вести, может,
в гулящие пошла…