Неточные совпадения
К дому с обеих сторон прилегали темные
деревья старинного сада, аллея стриженых елок
вела к подъезду.
Шагая по тепленьким, озорниковато запутанным переулкам, он обдумывал, что скажет Лидии, как будет
вести себя, беседуя с нею; разглядывал пестрые, уютные домики с ласковыми окнами, с цветами на подоконниках. Над заборами поднимались
к солнцу ветви
деревьев, в воздухе чувствовался тонкий, сладковатый запах только что раскрывшихся почек.
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже
деревьями из оранжерей комнаты у него убирает. Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски
ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы
к рясе…
— Опять на
деревья белье вешают! — гневно заметила она, обратясь
к старосте. — Я
велела веревку протянуть. Скажи слепой Агашке: это она все любит на иву рубашки вешать! сокровище! Обломает ветки!..
«Да куда-нибудь, хоть налево!» Прямо перед нами был узенький-преузенький переулочек, темный, грязный, откуда, как тараканы из щели, выходили китайцы, направо большой европейский каменный дом; настежь отворенные ворота
вели на чистый двор, с
деревьями,
к широкому чистому крыльцу.
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой.
Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание
к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно,
вела к истокам Улахе.
Когда веник был достаточно высоко, Дерсу прижал его
к дереву, затем
велел одному казаку держать палку, а сам взобрался до ближайшего сука, сел на него и веником, как тряпкой, схватил свою добычу.
И Перстень исчез в кустах, уводя за собою коня. Разбойники один за другим пропали меж
деревьев, а царевич сам-друг с Серебряным поехали
к Слободе и вскоре встретились с отрядом конницы, которую
вел Борис Годунов.
Оленин еще был сзади, когда старик остановился и стал оглядывать
дерево. Петух тордокнул с
дерева на собаку, лаявшую на него, и Оленин увидал фазана. Но в то же время раздался выстрел, как из пушки, из здоровенного ружья Ерошки, и петух вспорхнул, теряя перья, и упал наземь. Подходя
к старику, Оленин спугнул другого. Выпростав ружье, он
повел и ударил. Фазан взвился колом кверху и потом, как камень, цепляясь за ветки, упал в чащу.
Литвинов
повел своих дам прочь от Конверсационсгауза и, минуя"русское
дерево", под которым уже восседали две соотечественницы, направился
к Лихтенталю.
Все до вагонов шли сами, и только Янсона пришлось
вести под руки: сперва он упирался ногами и точно приклеивал подошвы
к доскам платформы, потом подогнул колена и повис в руках жандармов, ноги его волоклись, как у сильно пьяного, и носки скребли
дерево. И в дверь его пропихивали долго, но молча.
Казалось, одни ласточки не покидали старого барского дома и оживляли его своим временным присутствием, когда темные купы акаций и лип, окружавшие дом, покрывались густою зеленью; в палисаднике перед балконом алели мак, пион, и сквозь глушившую их траву высовывала длинную верхушку свою стройная мальва, бог
весть каким-то странным случаем сохранившаяся посреди всеобщего запустения; но теперь даже и ласточек не было; дом глядел печально и уныло из-за черных безлиственных
дерев, поблекших кустарников и травы, прибитой последними ливнями
к сырой земле дорожек.
Догорел мой дом раньше, чем угасло возмущение моё. Я всё стою на опушке рощи, прислонясь
к дереву, и
веду мой спор, а белое Ольгино лицо мелькает предо мной, в слезах, в горе.
При всем том нужно уже было принимать заказы
к осени на фрукты и
деревья и
вести большую переписку.
Дети ходили, ходили по лесу и не нашли дороги до самой ночи. Плакали, плакали и все заснули. Мальчик с пальчик проснулся раньше всех и влез на
дерево, осмотрел кругом и увидел избушку. Он слез с
дерева, разбудил братьев и
повел их
к избушке.
Один только есть у всех существ верный руководитель. Руководитель этот — всемирный дух, который заставляет каждое существо делать то, что ему должно делать: дух этот в
дереве велит ему расти
к солнцу, в цветке
велит ему переходить в семя, в семени
велит ему упасть в землю и прорасти. В человеке дух этот
велит ему соединяться любовью с другими существами.
Сквозь густую листву
деревьев, и справа, и слева, кокетливо выглядывали небольшие одноэтажные белые, точно мраморные, дома или, вернее, дворцы-виллы, с большими верандами, уставленными цветами. Боковые аллеи
вели к ним.
Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, всемирный дух, проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу, влагающий в каждого стремление
к тому, что должно; тот самый дух, который в
дереве велит ему расти
к солнцу, в цветке
велит ему бросить семя
к осени и в нас
велит нам бессознательно жаться друг
к другу».
Хрущов. А я, Илья Ильич, опять
к тебе пришел работать. Не сидится дома.
Вели по-вчерашнему поставить под это
дерево мой стол, да и скажи, чтобы две лампы приготовили. Уж начинает смеркаться…
Фекла
ведет его в чащу и, пройдя с четверть версты, указывает ему на брата Данилку. Ее брат, маленький, восьмилетний мальчик с рыжей, как охра, головой и бледным, болезненным лицом, стоит, прислонившись
к дереву, и, склонив голову набок, косится на небо. Одна рука его придерживает поношенную шапчонку, другая спрятана в дупле старой липы. Мальчик всматривается в гремящее небо и, по-видимому, не замечает своей беды. Заслышав шаги и увидев сапожника, он болезненно улыбается и говорит...
Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, Всемирный Дух, проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу, влагающий в каждого стремление
к тому, что должно; тот самый дух, который в
дереве велит ему расти
к солнцу, в цветке
велит ему бросить себя
к осени и в нас
велит нам бессознательно жаться друг
к другу.
Но она также сказала обо мне и своей госпоже, а это
повело к тому, что едва Ада обтерла прохладною губкою мои раны и покрыла мои плечи принесенною ею льняной туникой, как в переходе, где я лежал на полу, прислонясь боком
к дереву, показалась в роскошном убранстве Азелла.
— А пилини, ли, родной… Пойдет, бывало, мужик в лес, свалит ельнику, сколько ему надо, да, сваливши
деревья, корни-то выроет, а потом все и спалит. А чтоб землю-то получше разрыхлить, по весне-то на огнище репы насеет. А
к третьему Спасу [Шестнадцатое августа.] хлебцем засеет. Землица-то божья безо всякого удобренья такой урожай даст, что господа только благодарить… Сам-восемь, сам-десять урожай-от бывал. А теперь не то, — с глубоким вздохом прибавил дедушка, — теперь не
велят кулижек палить.
С другой стороны, то есть со стороны прилегавшего в полутора верст от усадьбы почтового шоссе,
к дому
вела прекрасно убитая щебнем дорога, обсаженная
деревьями и представлявшая чудную прямую аллею, оканчивающуюся воротами, ведущими во двор
к громадному стеклянному подъезду.
Затем из-за
деревьев показывается процессия: Павел Флегонтыч (жрец Калхас)
ведет мимо гостей-зрителей Гориславскую (Ифигению)
к жертвеннику, поставленному в беседке; Медовицына (Клитемнестра) сопровождает ее.
Царь Асархадон
велит сказать Лаилиэ, что то, что сделано с его послами, будет сделано и с ним, если он сейчас же не пришлет назначенную дань серебра, золота и кипарисового
дерева и не приедет сам на поклон
к нему.
Тогда он решился воспользоваться тем, что его никто не стерег, и он убежал от своего господина, но как он ранее не разузнал дорогу в Россию, то не знал куда идти, и его опять поймали и привели
к Магомету, а Магомет
велел «бить его по пятам палками шамшитового
дерева до болезни».
Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток
деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который легко и беззвучно ступая по кореньям и мокрым листьям своими вывернутыми ногами в лаптях,
вел к опушке леса.