И снова сквозь темную листву орешника, ольхи и ветел стала просвечивать соломенная, облитая солнцем кровля; снова между бледными
ветвями ивы показалась раскрытая дверь. Под вечер на пороге усаживался дедушка Кондратий, строгавший дряхлою рукою удочку, между тем как дочка сидела подле с веретеном, внук резвился, а Ваня возвращался домой с вершами под мышкой или неся на плече длинный сак, наполненный рыбой, которая блистала на солнце, медленно опускавшемся к посиневшему уже хребту высокого нагорного берега.
Там, сквозь темную листву ольхи, просвечивала соломенная, солнцем облитая кровля, здесь, между бледными, серебристыми
ветвями ивы, чернела раскрытая дверь.
Неточные совпадения
И вся эта куча дерев, крыш, вместе с церковью, опрокинувшись верхушками вниз, отдавалась в реке, где картинно-безобразные старые
ивы, одни стоя у берегов, другие совсем в воде, опустивши туда и
ветви и листья, точно как бы рассматривали это изображение, которым не могли налюбоваться во все продолженье своей многолетней жизни.
(Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] густой щетиною вытыкавший из-за
ивы иссохшие от страшной глушины, перепутавшиеся и скрестившиеся листья и сучья, и, наконец, молодая
ветвь клена, протянувшая сбоку свои зеленые лапы-листы, под один из которых забравшись бог весть каким образом, солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте.
Жидкие беловатые волосы повисли на его голове прямыми прядями, как
ветви на плакучей
иве; глаза, когда-то голубые, смотрели убито; голос вздрагивал, бородка обострилась; шалоновая ряска худо запахивалась спереди и висела как на вешалке.
Впрочем, крыши все крыты очеретом;
ива, дуб и две яблони облокотились на них своими раскидистыми
ветвями.
Чуть колышется вода в пруде,
ивы склонили на него свои
ветви; восток загорается; мелкие перистые облачка окрасились в розовый цвет.
Всю землю, грустно-сиротлива,
Считая родиной скорбей,
Плакучая склоняет
иваВезде концы своих
ветвей.
Теперь, осенью, разумеется, не то: суровые ветры оборвали и разнесли по полям и оврагам убранство деревьев, но и белое рубище, в которое облекла их приближающаяся зима, на каждого пало по-своему: снеговая пыль, едва кое-где мелкими точками севшая по гладким
ветвям лип и отрогам дубов, сверкает серебряною пронизью по сплетению
ивы; кучами лежит она на грушах и яблонях, и длинною вожжей повисла вдоль густых, тонких прутьев плакучей березы.
У берега, в том месте, где плакучая
ива купала в пруду свои
ветви, раздвинулись кусты осоки и небольшая белая фигура с распущенными волосами, очень похожая на те, что изображают русалок на картинках, появилась, вся облитая серебряным сиянием месяца.
Горячее солнце играло на глади большого пруда, старые
ивы на плотине свешивали
ветви к воде. От берега шли мостки к купальне, обтянутой ветхою, посеревшею парусиною, но все раздевались на берегу, на лавочках под большою березою.
Токарев вышел к пруду.
Ивы склонялись над плотиною и неподвижно отражались в черной воде. На
ветвях темнели грачи, слышалось их сонное карканье и трепыханье. Близ берега выдавался из воды борт затонувшей лодки и плавал обломок весла. Токарев остановился. Вот в этой лодке три дня назад катались люди — молодо-смелые, бодрые и веселые; для них радость была в их смелости. А он, Токарев, с глухою враждою смотрел с берега.
Помнишь ли, милая,
ветви тенистые,
Ивы над темным прудом?
Волны плескались кругом серебристые,
Там мы сидели вдвоем.
Ночью под утро всё успокоилось. Когда встали и поглядели в окна, голые
ивы со своими слабо опущенными
ветвями стояли совершенно неподвижно, было пасмурно, тихо, точно природе теперь было стыдно за свой разгул, за безумные ночи и волю, какую она дала своим страстям. Лошади, запряженные гусем, ожидали у крыльца с пяти часов утра. Когда совсем рассвело, доктор и следователь надели свои шубы и валенки и, простившись с хозяином, вышли.
То отражённый в них сияет мавзолей
То холм муравчатый, усыпаный древами;
То
ива дряхлая, до свившихся корней
Склонившись гибкими
ветвями...