Неточные совпадения
У него воображение было раздражено: он невольно ставил
на месте
героя себя; он глядел
на нее то смело, то стоял мысленно
на коленях и млел, лицо тоже млело. Она
взглянула на него раза два и потом боялась или не хотела глядеть.
А как удержать краски
на предметах, никогда не
взглянуть на них простыми глазами и не увидеть, что зелень не зелена, небо не сине, что Марк не заманчивый
герой, а мелкий либерал, Марфенька сахарная куколка, а Вера…»
То, о чем m-me Фатеева, будучи гораздо опытнее моего
героя, так мрачно иногда во время уроков задумывалась, начало мало-помалу обнаруживаться. Прежде всего было получено от полковника страшное, убийственное письмо, которое, по обыкновению, принес к Павлу Макар Григорьев. Подав письмо молодому барину, с полуулыбкою, Макар Григорьев все как-то стал кругом осматриваться и оглядываться и даже
на проходящую мимо горничную Клеопатры Петровны
взглянул как-то насмешливо.
Но
герой мой, объявивший княжне, что не боится, говорил неправду: он в жизнь свою не езжал верхом и в настоящую минуту,
взглянув на лоснящуюся шерсть своего коня,
на его скрученную мундштуком шею и заметив
на удилах у него пену, обмер от страха.
В своем мучительном уединении бедный
герой мой, как нарочно, припоминал блаженное время своей болезни в уездном городке; еще с раннего утра обыкновенно являлся к нему Петр Михайлыч и придумывал всевозможные рассказы, чтоб только развлечь его; потом, уходя домой, говорил, как бы сквозь зубы: «После обеда, я думаю, Настя зайдет», — и она действительно приходила; а теперь сотни прелестнейших женщин, может быть, проносятся в красивых экипажах мимо его квартиры, и хоть бы одна даже
взглянула на его темные и грязные окна!
— Вербуйте меня. Вы читали Бальзака? — спросила она вдруг, обернувшись. — Читали? Его роман «Père Goriot» [«Отец Горио» (франц.).] кончается тем, что
герой глядит с вершины холма
на Париж и грозит этому городу: «Теперь мы разделаемся!» — и после этого начинает новую жизнь. Так и я, когда из вагона
взгляну в последний раз
на Петербург, то скажу ему: «Теперь мы разделаемся!»
Господин Голядкин
взглянул на Антона Антоновича, и так как, по всей вероятности, физиономия нашего
героя вполне отзывалась его настоящим и гармонировала со всем смыслом дела, следовательно в некотором отношении была весьма замечательна, то добрый Антон Антонович, отложив перо в сторону, с каким-то необыкновенным участием осведомился о здоровье господина Голядкина.
Павел тоже заметил их, и страшное изменение произошло в его наружности: он сначала вздрогнул всем телом, как бы дотронувшись до лейденской банки, потом побледнел, покраснел,
взглянул как-то странно
на гостя в коричневом фраке, а вслед за тем начал следить глазами за ходившими взад и вперед девушками: в брюнетке мой
герой узнал свою московскую соседку.
Теперь
героев разбудить пора,
Пора привесть в порядок их одежды.
Вы вспомните, как сладостно вчера
В объятьях неги и живой надежды
Уснула Тирза? Резвый бег пера
Я не могу удерживать серьезно,
И потому она проснулась поздно…
Растрепанные волосы назад
Рукой откинув и
на свой наряд
Взглянув с улыбкой сонною, сначала
Она довольно долго позевала.
— Ты, верно, не таков, как… ну, да что говорить, известный
герой и постыдишься струсить; особенно когда
на вас будут смотреть, прекрасный паж, — прибавила она, бегло
взглянув на m-me M*, экипаж которой был ближе всех от крыльца.
Последнее слово нас было
на минуту смутило, но,
взглянув в глаза стоявших против нас развернутым фронтом кадет, мы увидели, что слова эти несправедливы, что «весь корпус»
на нас действительно «смотрит», но смотрит совсем не как
на недостойных товарищей, а, напротив, «как
на героев», и когда нам дозволено было проститься с остающимися камрадами, то мы с таким жаром бросились в объятия друг другу, что нас нелегко было разнять.
— Ну чтó, милà? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… — Но,
взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его
герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Граф Илья Андреич поднялся опять,
взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье
героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами.