Неточные совпадения
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не
взглянул ни
на подбородок, ни
на лицо, а прямо, так, как был, надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов, какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям
русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой ноги.
Стоит
взглянуть на него в
русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься…
Разве только где-нибудь в
русской степи у костра или в лесу старый обозчик станет рассказывать от скуки, как в их деревне разбойничал такой-то; слушатель,
взглянув на потемки, вздрогнет, крикнет при этом ночная птица, — вот и все поминки.
В этих двух противоположных отрывках можно найти ключ к тому, отчего критика до сих пор не могла прямо и просто
взглянуть на Островского как
на писателя, изображающего жизнь известной части
русского общества, а все усмотрели
на него как
на проповедника морали, сообразной с понятиями той или другой партии.
Гаврила Ардалионович справедливо мог бы пожаловаться
на судьбу и неудачу. Некоторое время Варя не решалась заговорить с ним, даже не
взглянула на него, когда он шагал мимо нее крупными шагами; наконец, он отошел к окну и стал к ней спиной. Варя думала о
русской пословице: «палка о двух концах». Наверху опять послышался шум.
— В Кашине… была? — спросил он ее в упор. Конторщица
взглянула на него с недоумением, но по лицу ее пробежала чуть заметная улыбка: ей, очевидно, польстило, что"доброго
русского молодца"так сразу прошибло.
Не раз случалось и так, что «знатные иностранцы», пораженные настойчивостью, с которою старики усиливались прорваться в ряды «милых негодяев»,
взглядывали на них с недоумением, как бы вопрошая: откуда эти выходцы? —
на что прочие бесшабашные советники, разумеется, поспешали объяснить, что это загнившие продукты дореформенной
русской культуры, не имеющие никакого понятия об «увенчании здания» 20.
Студент, слушавший их внимательно, при этих словах как-то еще мрачней
взглянул на них. Занавес между тем поднялся, и кто не помнит, как выходил обыкновенно Каратыгин [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) —
русский актер-трагик, игра которого отличалась чрезвычайным рационализмом.]
на сцену? В «Отелло» в совет сенаторов он влетел уж действительно черным вороном, способным заклевать не только одну голубку, но, я думаю, целое стадо гусей. В райке и креслах захлопали.
Когда профессор в очках равнодушно обратился ко мне, приглашая отвечать
на вопрос, то,
взглянув ему в глаза, мне немножко совестно было за него, что он так лицемерил передо мной, и я несколько замялся в начале ответа; но потом пошло легче и легче, и так как вопрос был из
русской истории, которую я знал отлично, то я кончил блистательно и даже до того расходился, что, желая дать почувствовать профессорам, что я не Иконин и что меня смешивать с ним нельзя, предложил взять еще билет; но профессор, кивнув головой, сказал: «Хорошо-с», — и отметил что-то в журнале.
— Даже не знаю из какой, и это был, как мне потом рассказывали, какой-то венгерский авантюрист, который, узнав, что я
русский, подошел ко мне и сказал: «Вы дерзко
взглянули на даму, с которой я вчера шел, а потому вы…» и, хотел, конечно, сказать «dummer Junge!», но я не дал ему этого договорить и мгновенно же воскликнул: «Вы dummer Junge, а не я!»
Сонная красавица
взглянула внимательнее
на этот supplement [Дополнение (франц.).] к ее пледу и посреди странных бордюрок, сделанных по краям листка, увидала крупно написанное
русскими буквами слово «Парольдонер».
— Я повторяю еще, — сказал Юрий, не обращая никакого внимания
на слова земского, — что вся Москва присягнула королевичу; он один может прекратить бедствие злосчастной нашей родины, и если сдержит свое обещание, то я первый готов положить за него мою голову. Но тот, — прибавил он,
взглянув с презрением
на земского, — тот, кто радуется, что мы для спасения отечества должны были избрать себе царя среди иноплеменных, тот не
русский, не православный и даже — хуже некрещеного татарина!
Но,
взглянув на солнце в этот день,
Подивился Игорь
на светило:
Середь бела дня ночная тень
Ополченья
русские покрыла.
Если б он был ученый или, по крайней мере, сантиментальный путешественник, то, верно бы, приостановился в селе Братовщине, чтоб
взглянуть на некоторые остатки
русской старины.
— Позвольте мне вас предостеречь, батюшка. Вы, кажется,
русской? Молодой человек спрятал поспешно в карман бумагу, которую читал своим товарищам, и,
взглянув недоверчиво
на купца, отвечал отрывистым голосом...
— Подлинно, сударь, вы столбовой
русской боярин! — сказал Ильменев,
взглянув с подобострастием
на Ижорского. — Чего у вас нет! Гости ли наедут —
на сто человек готовы постели; грунтовой сарай
на целой десятине, оранжереям конца нет, персиков, абрикосов, дуль, всякого фрукта… Господи боже мой!.. ешь — не хочется! Истинно куда ни обернись — все барское! В лакейскую, что ль, заглянешь? так, нечего сказать, глаза разбегутся — целая барщина; да что за народ?.. молодец к молодцу!
— Нет! — сказал Рославлев,
взглянув с ужасом
на офицера, — вы не человек, а демон! Возьмите отсюда вашего приятеля, — продолжал он, относясь к иностранцу, — и оставьте мне его пистолеты. А вы, сударь! вы бесчеловечием вашим срамите наше отечество — и я, от имени всех
русских, требую от вас удовлетворения.
— А вот изволишь видеть: вчерась я шел от свата Савельича так около сумерек; глядь — у самых Серпуховских ворот стоит тройка почтовых,
на телеге лежит раненый
русской офицер, и слуга около него что-то больно суетится. Смотрю, лицо у слуги как будто бы знакомое; я подошел, и лишь только
взглянул на офицера, так сердце у меня и замерло! Сердечный! в горячке, без памяти, и кто ж?.. Помнишь, Андрей Васьянович, месяца три тому назад мы догнали в селе Завидове проезжего офицера?
В ту самую минуту, как он в модном фраке, с бадинкою [тросточкой (от фр. badine).] в руке, расхаживал под аркадами Пале-Рояля и прислушивался к милым французским фразам, загремел
на грубом
русском языке вопрос: «Кто едет?» Зарецкой очнулся,
взглянул вокруг себя: перед ним деревенская околица, подле ворот соломенный шалаш в виде будки, в шалаше мужик с всклоченной рыжей бородою и длинной рогатиной в руке; а за околицей, перед большим сараем, с полдюжины пик в сошках.
—
Русские женщины, уверяю вас, — самые лучшие в мире!.. — говорил он, мельком
взглядывая на Домну Осиповну.
И если раньше что-то разбиралось, одного жгли, а другого нет, держали какой-то свой порядок, намекающий
на справедливость, то теперь в ярости обманутых надежд палили все без разбора, без вины и невинности; подняться к небу и
взглянуть — словно сотни и тысячи костров огромных раскинулись по темному лону
русской земли.
Фридрих Фридрихович напел кусочек из известной в репертуаре Петрова партии Бертрама — и
взглянул исподлобья
на Истомина: тот все супился и молчал. С каждым лестным отзывом Фридриха Фридриховича, с каждой его похвалой
русской талантливости лицо художника подергивалось и становилось нетерпеливее. Но этой войны Истомина с Шульцем не замечал никто, кроме Иды Ивановны, глаза которой немножко смеялись, глядя
на зятя, да еще кроме Мани, все лицо которой выражало тихую досаду.
Я полюбопытствовал
взглянуть: мимо меня проходили не люди, а нечто вроде горилл, способных раздробить зубами дуло ружья. У каждого из них, наверное, восприемницей была управа благочиния, — не та, которая имеет местопребывание
на Садовой улице, а та, которая издревле подстерегает рождение охочего
русского человека и тотчас же принимает его в свои недра, чтоб не выпустить оттуда никогда.
— Посмотри, — сказал он, наконец, жене, указывая пальцем
на пыльную дорогу, — как ошибаемся мы, думая, что уж
русский простолюдин непременно должен быть дюжий и здоровый:
взгляни хоть вон
на эту девку… вон, вон, что идет по дороге с коромыслом, еле-еле в ней душонка держится… какая худая и желтая!
И
русскими словами говорит Андрей Иваныч, а не понять Алексею. С недоуменьем
взглянул он
на Колышкина.
Не стучит, не гремит, ни копытом говорит, безмолвно, беззвучно по синему небу стрелой калено́й несется олень златорогий… [Златорогий олень, как олицетворение солнца, нередко встречается в старинных песнях, сказках и преданиях
русского Севера.] Без огня он горит, без крыльев летит,
на какую тварь ни
взглянет, тварь возрадуется… Тот олень златорогий — око и образ светлого бога Ярилы — красное солнце…
О Муза! я у двери гроба!
Пускай я много виноват,
Пусть увеличит во сто крат
Мои вины людская злоба —
Не плачь! завиден жребий наш,
Не наругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу!
Не
русский —
взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную Музу…
Заморский выкидыш
русской земли и
взглянуть не захотел
на свое наследство и прислал
на Горы поверенного сбыть его с рук поскорей.
И Зинзага, сделав большие глаза, потряс кушетку. С Амаранты медленно сползла какая-то книга и, шелестя, шлепнулась об пол. Романист поднял книгу, раскрыл ее,
взглянул и побледнел. Это была не какая-то и отнюдь не какая-нибудь книга, а его последний роман, напечатанный
на средства графа дон Барабанта-Алимонда, — роман «Колесование в Санкт-Московске сорока четырех двадцатиженцев», роман, как видите, из
русской, значит самой интересной жизни — и вдруг…
— Ничего нет больше, — проворчал он, кидая
на своих соратников недоброжелательные взгляды. — Да и какое вино полезет
на пустой желудок? Вот уже скоро двое суток, как y меня не было во рту ни хлеба, ни галет, питался кое-как и кое-чем. A все эти дьяволы
русские виноваты — куда ни
взглянешь, всюду они так и лезут отовсюду.
На плечах наших врываются в укрепления и окопы.
Русский коммунизм, если
взглянуть на него глубже, в свете
русской исторической судьбы, есть деформация
русской идеи,
русского мессианизма и универсализма,
русского искания царства правды,
русской идеи, принявшей в атмосфере войны и разложения уродливые формы.
Подъемный мост был поднят, но
русские даже не
взглянули на него. Они спешились, спустились в ров и туда же свели своих лошадей. Вода во рве замерзла.
— Скажи, добрый Захарий, что я счастлив… как можно быть только счастливому
на земле. Передай ей все, что ты обо мне знаешь, и любовь мою к Анастасии, и согласие ее отца, и милости ко мне
русского государя. В довольстве, в чести, любим прекрасною, доброю девушкою, под рукою и оком божьим — чего мне недостает! Да, я счастлив. Сказал бы вполне, да только мне недостает присутствия и благословения матери! Попроси, чтобы она довершила мое благополучие, приехала хоть
взглянуть на мое житье в Москве.
Вот и калмык раззевает свои кротовые глазки, чтобы
взглянуть на чудеса
русские; с ним все житье-бытье его — колчан со стрелами и божки его, которых он из своих рук может казнить и награждать.
Сам Иннокентий Тихонов Беспрозванных был степенный мужик-скопидом, хотя еще совсем молодой, — ему было лет тридцать пять. В хозяйстве и скопидомстве была ему примерною помощницею жена его — Татьяна Дмитриевна, красивая баба лет двадцати шести, один из типов тех
русских крестьянок, дышащих красотой, здоровьем и силой, о которых сложилась народная поговорка: «
Взглянет — рублем подарит», — и о работе которых
на пашне так красиво сказал поэт: «Что взмах — то готова копна».
— «Зная… ваши с моим родственником» (
взглянув на подпись, с изумлением): Паткуль родственник? Висельник! изменник! право, забавно! «
Русскому войску… 17/29 нынешнего месяца… в Гуммельсгофе…» Что это за сказки? Об
русских в Лифляндии перестали и поминать. Едва ли не ушли они в Россию. Чего ему хочется?
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно
взглянул на маленького человека, с белыми руками, который что-то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать
на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что-нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Он еще более углубился в свою работу, когда вошел
русский генерал, и
взглянув через очки
на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторою афектированною небрежностью, имеющею целью показать, что он, как высоко образованный военный, предоставляет
русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы), macht sich ganz bequem», [Старый господин покойно устроился,] подумал Вольцоген, и, строго
взглянув на тарелки, стоявшие пред Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел
на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
— Ça lui est bien égal, — проворчал он быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним… — brigand. Va! [Ему все равно,… разбойник, право!] — И солдат, вертя шомпол, мрачно
взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один
русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем-то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собаченку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
Увидав его
русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она
взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом.
— Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех
русских осрамил имя
русского, и от него погибает Москва, — говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро
взглянул вниз
на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: — Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!