Неточные совпадения
Городничий. Да говорите, ради бога, что такое? У меня сердце не на
месте. Садитесь, господа!
Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый момент, и несколько лошадей
взяли с
места прежде ее, но, еще не доскакивая реки, Вронский, изо всех сил сдерживая влегшую в поводья лошадь, легко обошел трех, и впереди его остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно и легко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого, ни мертвого Кузовлева.
— Да так-с! Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки всё ни с
места… Ужасные плуты! А что с них
возьмешь?.. Любят деньги драть с проезжающих… Избаловали мошенников! Увидите, они еще с вас
возьмут на водку. Уж я их знаю, меня не проведут!
— Вот смотрите, в этом
месте уже начинаются его земли, — говорил Платонов, указывая на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь
возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого.
— Ну, ищите должности,
возьмите какое-нибудь
место.
— Да что в самом деле… как будто точно сурьезное дело; да я в другом
месте нипочем
возьму. Еще мне всякий с охотой сбудет их, чтобы только поскорей избавиться. Дурак разве станет держать их при себе и платить за них подати!
— Il ne fallait pas danser, si vous ne savez pas! [Не нужно было танцевать, если не умеешь! (фр.)] — сказал сердитый голос папа над моим ухом, и, слегка оттолкнув меня, он
взял руку моей дамы, прошел с ней тур по-старинному, при громком одобрении зрителей, и привел ее на
место. Мазурка тотчас же кончилась.
Чувство умиления, с которым я слушал Гришу, не могло долго продолжаться, во-первых, потому, что любопытство мое было насыщено, а во-вторых, потому, что я отсидел себе ноги, сидя на одном
месте, и мне хотелось присоединиться к общему шептанью и возне, которые слышались сзади меня в темном чулане. Кто-то
взял меня за руку и шепотом сказал: «Чья это рука?» В чулане было совершенно темно; но по одному прикосновению и голосу, который шептал мне над самым ухом, я тотчас узнал Катеньку.
Да пар двести
взять волов, потому что на переправах и топких
местах нужны будут волы.
Раскольников встал с
места и
взял фуражку. Порфирий Петрович тоже встал.
Он тотчас же пошел прямо к делу, встал с
места и
взял фуражку.
— Я бы вот как сделал: я бы
взял деньги и вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда, пошел бы куда-нибудь, где
место глухое и только заборы одни, и почти нет никого, — огород какой-нибудь или в этом роде.
Робинзон. Какой народ! Удивляюсь. Везде поспеют; где только можно
взять, все уж взято, непочатых
мест нет. Ну, не надо, не нуждаюсь я в нем. Ты ему не говори ничего, а то он подумает, что и я хочу обмануть; а я горд.
Да вот, например: другой на его
месте тянул бы да тянул с своих родителей; а у нас, поверите ли? он отроду лишней копейки не
взял, ей-богу!
Поставив Клима впереди себя, он растолкал его телом студентов, а на свободном
месте взял за руку и повел за собою. Тут Самгина ударили чем-то по голове. Он смутно помнил, что было затем, и очнулся, когда Митрофанов с полицейским усаживали его в сани извозчика.
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем, стоя посредине своей комнаты, закурил, решив идти на бульвары. Но, не сходя с
места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное, будет дождь, позвонил, спросил бутылку вина и
взял новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
Дома его ждал толстый конверт с надписью почерком Лидии; он лежал на столе, на самом видном
месте. Самгин несколько секунд рассматривал его, не решаясь
взять в руки, стоя в двух шагах от стола. Потом, не сходя с
места, протянул руку, но покачнулся и едва не упал, сильно ударив ладонью по конверту.
Самгин
взял лампу и, нахмурясь, отворил дверь, свет лампы упал на зеркало, и в нем он увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами на
месте глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
Самгин
взял извозчика и поехал в оперетку. Там кассир сказал ему, что все билеты проданы, но есть две свободные ложи и можно получить
место.
— Состязание жуликов. Не зря, брат, московские жулики славятся. Как Варвару нагрели с этой идиотской закладной, черт их души
возьми! Не брезглив я, не злой человек, а все-таки, будь моя власть, я бы половину московских жителей в Сибирь перевез, в Якутку, в Камчатку, вообще — в глухие
места. Пускай там, сукины дети, жрут друг друга — оттуда в Европы никакой вопль не долетит.
— На кой черт надо помнить это? — Он выхватил из пазухи гранки и высоко взмахнул ими. — Здесь идет речь не о временном союзе с буржуазией, а о полной, безоговорочной сдаче ей всех позиций критически мыслящей разночинной интеллигенции, — вот как понимает эту штуку рабочий, приятель мой, эсдек, большевичок… Дунаев. Правильно понимает. «Буржуазия, говорит, свое
взяла, у нее конституция есть, а — что выиграла демократия, служилая интеллигенция?
Место приказчика у купцов?» Это — «соль земли» в приказчики?
Он вырвал у ней веничек и фрак, который было она
взяла, и положил на прежнее
место.
Иная вещь, подсвечник, лампа, транспарант, пресс-папье, стоит года три, четыре на
месте — ничего; чуть он
возьмет ее, смотришь — сломалась.
— Ну, я пойду, — сказал Тарантьев, надевая шляпу, — а к пяти часам буду: мне надо кое-куда зайти: обещали
место в питейной конторе, так велели понаведаться… Да вот что, Илья Ильич: не наймешь ли ты коляску сегодня, в Екатерингоф ехать? И меня бы
взял.
Надо бы
взять костяной ножик, да его нет; можно, конечно, спросить и столовый, но Обломов предпочел положить книгу на свое
место и направиться к дивану; только что он оперся рукой в шитую подушку, чтоб половчей приладиться лечь, как Захар вошел в комнату.
— Как хочешь, ma chère, я бы на твоем
месте взяла pensee или палевые.
Поэтому она беспрекословно, даже с некоторою радостью, согласилась на предложение Штольца
взять его на воспитание, полагая, что там его настоящее
место, а не тут, «в черноте», с грязными ее племянниками, детками братца.
Когда он подрос, отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные
места, потом посмотреть какую-нибудь глину, которую
возьмет на палец, понюхает, иногда лизнет, и сыну даст понюхать, и объяснит, какая она, на что годится. Не то так отправятся посмотреть, как добывают поташ или деготь, топят сало.
Райский сунул письмо в ящик, а сам,
взяв фуражку, пошел в сад, внутренне сознаваясь, что он идет взглянуть на
места, где вчера ходила, сидела, скользила, может быть, как змея, с обрыва вниз, сверкая красотой, как ночь, — Вера, все она, его мучительница и идол, которому он еще лихорадочно дочитывал про себя — и молитвы, как идеалу, и шептал проклятия, как живой красавице, кидая мысленно в нее каменья.
Райский сбросил было долой гору наложенных одна на другую мягких подушек и
взял с дивана одну жесткую, потом прогнал Егорку, посланного бабушкой раздевать его. Но бабушка переделала опять по-своему: велела положить на свое
место подушки и воротила Егора в спальню Райского.
— Посмотрите местность, — продолжал губернатор, — есть красивые
места: вы поэт, наберетесь свежих впечатлений… Мы и по Волге верст полтораста спустимся…
Возьмите альбом, будете рисовать пейзажи…
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни приблизиться, ни
взять Райского за руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя
место.
Она подумала, подумала, потом опустила руку в карман, достала и другое письмо, пробежала его глазами,
взяла перо, тщательно вымарала некоторые слова и строки в разных
местах и подала ему.
На другой день утром сама барыня
взяла садовника да опять Савелья и еще двоих людей и велела
место, где была беседка, поскорее сровнять, утоптать, закрыть дерном и пересадить туда несколько молодых сосен и елей.
Достав письмо, ее письмо, мой московский документ, они
взяли такого же размера простую почтовую бумажку и положили в надрезанное
место кармана и зашили снова как ни в чем не бывало, так что я ничего не мог заметить.
К тому же обо всем этом слишком довольно будет на своем
месте, затем и перо
взял.
— Нисколько, — ответил ему Версилов, вставая с
места и
взяв шляпу, — если нынешнее поколение не столь литературно, то, без сомнения, обладает… другими достоинствами, — прибавил он с необыкновенной серьезностью. — Притом «многие» — не «все», и вот вас, например, я не обвиняю же в плохом литературном развитии, а вы тоже еще молодой человек.
— Я так и знал, что ты так примешь, Соня, — проговорил он. Так как мы все встали при входе его, то он, подойдя к столу,
взял кресло Лизы, стоявшее слева подле мамы, и, не замечая, что занимает чужое
место, сел на него. Таким образом, прямо очутился подле столика, на котором лежал образ.
На набережной я увидел множество крупных красных насекомых, которые перелетали с
места на
место: мне хотелось
взять их несколько и принести Гошкевичу.
Сначала
взяли было один, а потом постепенно и все четыре рифа. Медленно, туго шли мы, или, лучше сказать, толклись на одном
месте. Долго шли одним галсом, и 8-го числа воротились опять на то же
место, где были 7-го. Килевая качка несносная, для меня, впрочем, она лучше боковой, не толкает из угла в угол, но кого укачивает, тем невыносимо.
Мы
взяли в бутылку воды, некоторые из всадников пересели в экипаж, и мы покинули это живописное
место, оживленное сильною растительностью.
Я подержал чашку с рисом в руках и поставил на свое
место. «Вот в этой что?» — думал я, открывая другую чашку: в ней была какая-то темная похлебка; я
взял ложку и попробовал — вкусно, вроде наших бураков, и коренья есть.
После того один из нас
взял топор и начал рубить у акулы понемногу ласты, другой ножом делал в разных
местах надрезы, так, из любознательности, посмотреть, толста ли кожа и что под ней.
«А что, если б у японцев
взять Нагасаки?» — сказал я вслух, увлеченный мечтами. Некоторые засмеялись. «Они пользоваться не умеют, — продолжал я, — что бы было здесь, если б этим портом владели другие? Посмотрите, какие
места! Весь Восточный океан оживился бы торговлей…» Я хотел развивать свою мысль о том, как Япония связалась бы торговыми путями, через Китай и Корею, с Европой и Сибирью; но мы подъезжали к берегу. «Где же город?» — «Да вот он», — говорят. «Весь тут? за мысом ничего нет? так только-то?»
Конечно, в другом
месте тот же англичанин
возьмет сам золото, да еще и отравит, как в Китае например…
В трактире он сошелся с таким же, как он, еще прежде лишившимся
места и сильно пившим слесарем, и они вдвоем ночью, пьяные, сломали замок и
взяли оттуда первое, что попалось.
Маслова достала из калача же деньги и подала Кораблевой купон. Кораблева
взяла купон, посмотрела и, хотя не знала грамоте, поверила всё знавшей Хорошавке, что бумажка эта стоит 2 рубля 50 копеек, и полезла к отдушнику за спрятанной там склянкой с вином. Увидав это, женщины — не-соседки по нарам — отошли к своим
местам. Маслова между тем вытряхнула пыль из косынки и халата, влезла на нары и стала есть калач.
Молодой человек, так же добродушно улыбаясь, как и сама Лидия, поздоровался с гостем и, когда Нехлюдов сел на его
место,
взял себе стул от окна и сел рядом. Из другой двери вышел еще белокурый гимназист лет 16 и молча сел на подоконник.
— Я знаю это дело. Как только я взглянул на имена, я вспомнил об этом несчастном деле, — сказал он,
взяв в руки прошение и показывая его Нехлюдову. — И я очень благодарен вам, что вы напомнили мне о нем. Это губернские власти переусердствовали… — Нехлюдов молчал, с недобрым чувством глядя на неподвижную маску бледного лица. — И я сделаю распоряженье, чтобы эта мера была отменена и люди эти водворены на
место жительства.
Повитуха
взяла у нее за прожитье — за корм и зa чай — за два месяца 40 рублей, 25 рублей пошли за отправку ребенка, 40 рублей повитуха выпросила себе взаймы на корову, рублей 20 разошлись так — на платья, на гостинцы, так что, когда Катюша выздоровела, денег у нее не было, и надо было искать
места.