Неточные совпадения
Между тем
новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что
новый градоначальник во второй раз
возьмет приступом крепость Хотин.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем
новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и
взял у них из рук свечи.
Щербацкий отошел от них, и Кити, подойдя к расставленному карточному столу, села и,
взяв в руки мелок, стала чертить им по
новому зеленому сукну расходящиеся круги.
— Так, так! — проговорил он и тотчас же,
взяв карандаш, начал быстро рисовать. Пятно стеарина давало человеку
новую позу.
― То-то и есть, ты
взял чужую мысль, отрезал от нее всё, что составляет ее силу, и хочешь уверить, что это что-то
новое, ― сказал Николай, сердито дергаясь в своем галстуке.
А потом опять утешится, на вас она все надеется: говорит, что вы теперь ей помощник и что она где-нибудь немного денег займет и поедет в свой город, со мною, и пансион для благородных девиц заведет, а меня
возьмет надзирательницей, и начнется у нас совсем
новая, прекрасная жизнь, и целует меня, обнимает, утешает, и ведь так верит! так верит фантазиям-то!
«А черт
возьми это все! — подумал он вдруг в припадке неистощимой злобы. — Ну началось, так и началось, черт с ней и с
новою жизнию! Как это, господи, глупо!.. А сколько я налгал и наподличал сегодня! Как мерзко лебезил и заигрывал давеча с сквернейшим Ильей Петровичем! А впрочем, вздор и это! Наплевать мне на них на всех, да и на то, что я лебезил и заигрывал! Совсем не то! Совсем не то!..»
На комоде лежала какая-то книга. Он каждый раз, проходя взад и вперед, замечал ее; теперь же
взял и посмотрел. Это был
Новый завет в русском переводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете.
Варвара не очень крикливо обставила ее
новой мебелью, Клим
взял себе все старое, накопленное дядей Хрисанфом, и устроил солидный кабинет.
Два парня в
новых рубахах, сшитых как будто из розовой жести, похожие друг на друга, как два барана, остановились у крыльца, один из них посмотрел на дачников, подошел к слепой,
взял ее за руку и сказал непреклонно...
Но хотя мифология, конечно, может интересовать юношу, однако ж юноша все-таки неприятен, и на
новой квартире нужно будет
взять другого письмоводителя.
Самгин не спеша открыл
новую коробку папирос,
взял одну — оказалась слишком туго набитой, нужно было размять ее, а она лопнула в пальцах, пришлось
взять другую, но эта оказалась сырой, как все в Петербурге.
— Мы дадим новости науки, ее фантастику, дадим литературные споры, скандалы, поставим уголовную хронику, да так поставим, как европейцам и не снилось. Мы покажем преступление по-новому,
возьмем его из глубины…
Коровы и козы тоже немного
взяли после
нового падения плетня в саду: они съели только смородинные кусты да принялись обдирать десятую липу, а до яблонь и не дошли, как последовало распоряжение врыть плетень как надо и даже окопать канавкой.
— Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на
новую квартиру. Вон, Лягаев,
возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой платок и идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
Смотри за всем, чтоб не растеряли да не переломали… половина тут, другая на возу или на
новой квартире: захочется покурить,
возьмешь трубку, а табак уж уехал…
Взяла она просимые деньги и поплыла в трактир к своему отчаянному дельцу. А я с любопытством дожидал ее на следующее утро, чтобы узнать: на какое еще
новое штукарство изловчаются плутовать в Петербурге?
Потом со вздохом спрятал тетрадь,
взял кучку белых листков и начал набрасывать программу
нового своего романа.
Новое учение не давало ничего, кроме того, что было до него: ту же жизнь, только с уничижениями, разочарованиями, и впереди обещало — смерть и тлен.
Взявши девизы своих добродетелей из книги старого учения, оно обольстилось буквою их, не вникнув в дух и глубину, и требовало исполнения этой «буквы» с такою злобой и нетерпимостью, против которой остерегало старое учение. Оставив себе одну животную жизнь, «
новая сила» не создала, вместо отринутого старого, никакого другого, лучшего идеала жизни.
— В библиотеке моего отца нет этих
новых книг, где же вы
взяли их? — с живостью спросил Райский и навострил ухо.
Вы
возьмите микроскоп — это такое стекло увеличительное, что увеличивает предметы в мильон раз, — и рассмотрите в него каплю воды, и вы увидите там целый
новый мир, целую жизнь живых существ, а между тем это тоже была тайна, а вот открыли же.
Вечер так и прошел; мы были вместо десяти уже в шестнадцати милях от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась спать. «Что
нового?» — спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что ты, где ж он
взял?» — «Поймал на сетках». — «Ну что ж не отняли?» — «Ушел в ростры, не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а на якорь становиться?» — «Куда те становиться: ишь какая погода! со шканцев на бак не видать».
Передали записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум пустился в
новые объяснения: старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал рукой, как будто догадался, в чем дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы. Старик
взял отца Аввакума за рукав и, схватив кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят дать», — решили мы и больше к ним уже не приставали.
При первом же соблазне — ну хоть чтоб опять чем потешить ту же
новую возлюбленную, с которой уже прокутил первую половину этих же денег, — он бы расшил свою ладонку и отделил от нее, ну, положим, на первый случай хоть только сто рублей, ибо к чему-де непременно относить половину, то есть полторы тысячи, довольно и тысячи четырехсот рублей — ведь все то же выйдет: „подлец, дескать, а не вор, потому что все же хоть тысячу четыреста рублей да принес назад, а вор бы все
взял и ничего не принес“.
Конечно, у Грушеньки были деньги, но в Мите на этот счет вдруг оказалась страшная гордость: он хотел увезти ее сам и начать с ней
новую жизнь на свои средства, а не на ее; он вообразить даже не мог, что
возьмет у нее ее деньги, и страдал от этой мысли до мучительного отвращения.
Он
взял кредитки и с минуту почти и отвечать не мог, совсем что-то
новое промелькнуло в лице его.
Подробнее на этот раз ничего не скажу, ибо потом все объяснится; но вот в чем состояла главная для него беда, и хотя неясно, но я это выскажу; чтобы
взять эти лежащие где-то средства, чтобы иметь право
взять их, надо было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне — иначе «я карманный вор, я подлец, а
новую жизнь я не хочу начинать подлецом», — решил Митя, а потому решил перевернуть весь мир, если надо, но непременно эти три тысячи отдать Катерине Ивановне во что бы то ни стало и прежде всего.
Как характерную черту сообщу, что слуга Григорий, мрачный, глупый и упрямый резонер, ненавидевший прежнюю барыню Аделаиду Ивановну, на этот раз
взял сторону
новой барыни, защищал и бранился за нее с Федором Павловичем почти непозволительным для слуги образом, а однажды так даже разогнал оргию и всех наехавших безобразниц силой.
Китайцы зарезали свинью и убедительно просили меня провести у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить
Новый год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим стрелкам. Я согласился принять приглашение китайцев, но
взял со своих спутников обещание, что пить много вина они не будут. Мои спутники сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии.
Не знаю, чем я заслужил доверенность моего
нового приятеля, — только он, ни с того ни с сего, как говорится, «
взял» да и рассказал мне довольно замечательный случай; а я вот и довожу теперь его рассказ до сведения благосклонного читателя.
Чертопханов успокоился, подошел к Тихону Иванычу,
взял его за руку, дерзко глянул кругом и, не встречая ни одного взора, торжественно, среди глубокого молчания, вышел из комнаты вместе с
новым владельцем благоприобретенной деревни Бесселендеевки.
Был еще слух, что молодой русский, бывший помещик, явился к величайшему из европейских мыслителей XIХ века, отцу
новой философии, немцу, и сказал ему так: «у меня 30 000 талеров; мне нужно только 5 000; остальные я прошу
взять у меня» (философ живет очень бедно).
Один цветок, который ни
возьми,
Души твоей дремоту пробуждая,
Зажжет в тебе одно из
новых чувств...
Велел и жду тебя; велел и жду.
Пойдем к царю! А я веночек
новыйСплела себе, смотри. Пригожий Лель,
Возьми с собой! Обнимемся! Покрепче
Прижмусь к тебе от страха. Я дрожу,
Мизгирь меня пугает: ищет, ловит,
И что сказал, послушай! Что Снегурка
Его жена. Ну, статочное ль дело:
Снегурочка жена? Какое слово
Нескладное!
Как-то утром я взошел в комнату моей матери; молодая горничная убирала ее; она была из
новых, то есть из доставшихся моему отцу после Сенатора. Я ее почти совсем не знал. Я сел и
взял какую-то книгу. Мне показалось, что девушка плачет; взглянул на нее — она в самом деле плакала и вдруг в страшном волнении подошла ко мне и бросилась мне в ноги.
Видя такое эксцентрическое любопытство цюрихской полиции, я отказался от предложения г. Авигдора послать
новое свидетельство, которое он очень любезно предложил мне сам
взять. Я не хотел доставить этого удовольствия цюрихской полиции, потому что она, при всей важности своего положения, все же не имеет права ставить себя полицией международной, и потому еще, что требование ее не только обидно для меня, но и для Пиэмонта.
С Сенатором удалялся, во-первых, Кало, а во-вторых, все живое начало нашего дома. Он один мешал ипохондрическому нраву моего отца
взять верх, теперь ему была воля вольная.
Новый дом был печален, он напоминал тюрьму или больницу; нижний этаж был со сводами, толстые стены придавали окнам вид крепостных амбразур; кругом дома со всех сторон был ненужной величины двор.
— Нечего сказать, нещечко
взял на себя Павлушка! — негодовала матушка, постепенно забывая кратковременную симпатию, которую она выказала к
новой рабе, — сидят с утра до вечера, друг другом любуются; он образа малюет, она чулок вяжет. И чулок-то не барский, а свой! Не знаю, что от нее дальше будет, а только ежели… ну уж не знаю! не знаю! не знаю!
Улиту, в одной рубашке, снесли обратно в чулан и заперли на ключ, который барин
взял к себе. Вечером он не утерпел и пошел в холодную, чтобы произвести
новый допрос Улите, но нашел ее уже мертвою. В ту же ночь призвали попа, обвертели замученную женщину в рогожу и свезли на погост.
— Это еще что! каклеты в папильотках выдумали! — прибавляет полковник, —
возьмут, в бумагу каклетку завернут, да вместе с соусом и жарят. Мне, признаться, Сенька-повар вызывался сделать, да я только рукой махнул. Думаю: что уж на старости лет
новые моды заводить! А впрочем, коли угодно, завтра велю изготовить.
У жены Галактион тоже не
взял ни копейки, а заехал в Суслон к писарю и у него занял десять рублей. С этими деньгами он отправился начинать
новую жизнь. На отца Галактион не сердился, потому что этого нужно было ожидать.
Выстроил три мельницы, а как начал получать со всех трех убыток, —
взял две
новые заложил в банке да застраховал, а потом и поджег.
Недалеко ходить,
взять хоть вашего тятеньку, Михея Зотыча, — зараз две
новых мельницы строит.
— Есть и
новое, Карла Карлыч… Хороша девушка объявилась у Маркотиных. И ростом
взяла, и из себя уж столь бела… Матреной звать. Недавно тут Илья Фирсыч наезжал, тот вот как обихаживал с ней вприсядку. Лебедь белая, а не девка.
Не успел я осмотреться на
новом месте, приехали бабушка и мать с ребенком, вотчима прогнали с завода за то, что он обирал рабочих, но он съездил куда-то, и его тотчас
взяли на вокзал кассиром по продаже билетов.
Победишь одну груду, вспотеешь и продолжаешь идти по болоту, как опять
новая груда, которой не минуешь, опять взбираешься, а спутники кричат мне, что я иду не туда, надо
взять влево от груды или вправо и т. д.
— Два года назад, да! без малого, только что последовало открытие
новой — ской железной дороги, я (и уже в штатском пальто), хлопоча о чрезвычайно важных для меня делах по сдаче моей службы,
взял билет, в первый класс: вошел, сижу, курю.
Тоцкий
взял тоже свой бокал, надеясь угармонировать наступающий
новый тон, придав ему по возможности характер милой шутки.
У подъезда, от которого только что откатили тройки, генерал разглядел, что князь схватил первого извозчика и крикнул ему «в Екатерингоф, вслед за тройками». Затем подкатил генеральский серенький рысачок и увлек генерала домой, с
новыми надеждами и расчетами, и с давешним жемчугом, который генерал все-таки не забыл
взять с собой. Между расчетами мелькнул ему раза два и соблазнительный образ Настасьи Филипповны; генерал вздохнул...
Новый прииск лежал немного пониже Ульянова кряжа, так что, по всем признакам, россыпь образовалась из разрушившихся жил, залегавших именно в этом кряже так, что золото зараз можно было
взять и из россыпи, и из коренного месторождения.