Неточные совпадения
— Я же
полагаю, что государю нашему необходимо придется вспомнить пример прадеда своего и жестоко показать всю силу
власти, как это было показано Николаем Павловичем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года на Сенатской площади Санкт-Петербурга-с!
И тогда нужна новая
власть, чтобы
положить этому предел.
как сказал об нём Пушкин, был идеалом образцового капрала, так, как он носился в мечтах отца Фридриха II; нечеловеческая преданность, механическая исправность, точность хронометра, никакого чувства, рутина и деятельность, ровно столько ума, сколько нужно для исполнителя, и ровно столько честолюбия, зависти, желчи, чтоб предпочитать
власть деньгам. Такие люди —
клад для царей. Только мелкой злопамятностью Николая и можно объяснить, что он не употребил никуда Аракчеева, а ограничился его подмастерьями.
Се слабая картина всех пагубных следствий пышного царей действия. Не блаженны ли мы, если возмогли укрыться от возмущения благонамерений наших? Не блаженны ли, если и заразе примера
положили преграду? Надежны в благосердии нашем, надежны не в разврате со вне, надежны во умеренности наших желаний, возблагоденствуем снова и будем примером позднейшему потомству, како
власть со свободою сочетать должно на взаимную пользу.
— Непременно начнет коробить — и мне самому гораздо бы лучше было и выгоднее
класть сухую землю, потому что ее легче и скорее наносили бы, но я над богом
власти не имею: все время шли проливные дожди, — не на плите же мне было землю сушить; да я, наконец, пробовал это, но только не помогает ничего, не сохнет; я обо всем том доносил начальству!
Но теперь он любит. Любит! — какое громадное, гордое, страшное, сладостное слово. Вот вся вселенная, как бесконечно большой глобус, и от него отрезан крошечный сегмент, ну, с дом величиной. Этот жалкий отрезок и есть прежняя жизнь Александрова, неинтересная и тупая. «Но теперь начинается новая жизнь в бесконечности времени и пространства, вся наполненная славой, блеском,
властью, подвигами, и все это вместе с моей горячей любовью я
кладу к твоим ногам, о возлюбленная, о царица души моей».
А когда собралися мы, объявил нам, что я-де с тем только принимаю государство, чтобы казнить моих злодеев,
класть мою опалу на изменников, имать их остатки и животы, и чтобы ни от митрополита, ни от
властей не было мне бездельной докуки о милости.
Так как дело сие о моей манкировке некоторою своей стороной касалось и гражданской
власти, то, дабы
положить конец сей пустой претензии и обонпол, владыка послали меня объяснить сие важное дело губернатору.
Ведь организация эта будет действовать всё так же, в чьих бы руках она ни находилась: нынче
власть эта,
положим, в руках сносного правителя, но завтра ее может захватить Бирон, Елизавета, Екатерина, Пугачев, Наполеон первый, третий.
Он раздумывал над тем, куда
положить всю эту силу молодости, только раз в жизни бывающую в человеке, — на искусство ли, на науку ли, на любовь ли к женщине, или на практическую деятельность, — не силу ума, сердца, образования, а тот неповторяющийся порыв, ту на один раз данную человеку
власть сделать из себя всё, чтò он хочет, и как ему кажется, и из всего мира всё, чтò ему хочется.
Тихон, видите, наслышан от кого-то, что он «тоже мужчина» и потому должен в семье иметь известную долю
власти и значения; поэтому он себя ставит гораздо выше жены и,
полагая, что ей уж так и бог судил терпеть и смиряться, — на свое положение под началом у матери смотрит как на горькое и унизительное.
— И потому, — продолжал Мартын Петрович, внезапно возвысив голос, — не желая, чтобы та самая смерть меня врасплох застала,
положил я в уме своем… — Мартын Петрович повторил слово в слово фразу, которую он два дня тому назад произнес у матушки. — В силу сего моего решения, — закричал он еще громче, — сей акт (он ударил рукою по лежавшим на столе бумагам) составлен мною, и предержащие
власти в свидетели приглашены, и в чем состоит оная моя воля, о том следуют пункты. Поцарствовал, будет с меня!
Исправников тогда еще не было, и потому о них в разделении
власти суждения не
полагали.
Павлин. Дума, это… так сказать — допущение самой
власти к умалению ее. Многие
полагают, что даже — роковая ошибка, но священно-церковнослужителю не подобает входить в рассуждение о сих материях. К тому же в наши дни на духовенство возложена обязанность воспламенять дух бодрости… и углублять любовь к престолу, к отечеству…
— Пятьдесят бы надо накинуть… Как хотите, а надо накинуть, — отвечал Сушило. — Если б не Патапке насолить, чести поверьте, ни за какие бы миллионы… Я так
полагаю, что и двести целковых не грешно за такое браковенчание получить… Сами посудите, ответственность… А он хоть и мужик, да силен, прах его побери!.. С губернатором даже знается, со всякими
властями!.. Это вы поймите!.. Поймите, на что иду!.. Не грех и триста целковеньких дать…
Добро тому, кто добудет чудные зелья: с перелетом всю жизнь будет счастлив, с зашитым в ладанку корешком ревеньки не утонет, с архилином не бойся ни злого человека, ни злого духа, сок тирличá отвратит гнев сильных людей и возведет обладателя своего на верх богатства, почестей и славы; перед спрыг-травой замки и запоры падают, а чудный цвет папоротника принесет счастье, довольство и здоровье, сокрытые
клады откроет,
власть над духами даст.
—
Власть Господня на то, — строго промолвила Аграфена Петровна. — Не нам судить о том, что небесный отец
положил во
власти своей и печатью тайны от нас запечатал! Грех великий испытывать Создателя!
Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые бы не пропадали; нет такой
власти, которая не кончалась бы. Всё это непрочно. Если человек
положит жизнь свою в том, чтобы быть здоровым, богатым, важным человеком, если даже он и получит то, чего добивается, он все-таки будет беспокоиться, бояться и огорчаться, потому что будет видеть, как всё то, во что он
положил жизнь, уходит от него, будет видеть, что он сам понемногу стареется и приближается к смерти.
Тот, кто
положил жизнь свою в духовном совершенствовании, не может быть недоволен, потому что то, чего он желает, всегда в его
власти.
Одни люди
полагают жизнь в чревоугодии, другие — в половой похоти, третьи — во
власти, четвертые — в славе людской, и на всё это тратят свои силы, а нужно всегда и всем людям только одно: растить душу. Только одно это дает людям то истинное благо, такое благо, какого никто отнять не может.
Никто никогда не уставал делать себе добро. Но ведь самое большое добро — это то, чтобы делать то, чего душа хочет, а душа всегда хочет одного: любви от себя и к себе.
Положи жизнь свою в этом увеличении любви, и ты увидишь, что благо твое всегда в твоей
власти.
— Мм… нет, уж надобно послать, — ответил он совершенно равнодушным тоном. — Потому — видите ли — этот полковник, вероятно, успел уже там и мужикам погрозиться войском… так, собственно, я
полагаю, на всякий случай надо послать… для того единственно, чтобы в их глазах авторитет
власти не падал.
Христос
положил абсолютное и неотменное основание для теургии и вручил Церкви теургическую
власть чрез преемственную благодать, сообщенную апостолам: «Иисус сказал им: мир вам!
Полагая магизм в основу своих отношений к миру, к земле, к плоти, прародители затемнили и ослабили в себе естественную свою софийность, в силу которой Адаму была присуща
власть над миром как богоносному и богоприемлющему существу, — не как предмет вожделения и самостоятельная цель, но как одно из проявлений его духовной высоты и святости.
Бог, во
власти которого находится
положить или не
положить внебожественное бытие, in cuius potestate omnia sunt (именно omnia quae praeter ipsum existere possunt)
А теперь, когда знаю, что я твое рожденье, когда знаю, какова у тебя
власть надо мной, вот тебе, родная, речи мои:
положим начáл перед иконами, благослови меня принять пострижение.
Мы лезем на места, не пренебрегаем
властью, хлопочем о деньгах и
полагаем, что когда заберем в руки и деньги, и
власть, тогда сделаем и „общее дело“… но ведь это все вздор, все это лукавство, никак не более, на самом же деле теперь о себе хлопочет каждый…
Андрей Иванович сидел у стола,
положив кудлатую голову на руку и устремив блестящие глаза в окно. Он был поражен настойчивостью Александры Михайловны: раньше она никогда не посмела бы спорить с ним так упорно; она пытается уйти из-под его
власти, и он знает, чье тут влияние; но это ей не удастся, и он сумеет удержать Александру Михайловну в повиновении. Однако, чтоб не давать ей вперед почвы для попреков, Андрей Иванович решил, что с этого дня постарается как можно меньше тратить на самого себя.
Он говорил, кроме того, о необходимости строгого подчинения духовенства епископской
власти и
полагал возможным, ввиду того, что в присоединенных от Польши областях значительная часть населения были католики, образовать в России независимую от папы католическую церковь, представитель которой пользовался бы такою же самостоятельностью, какою, пользовался португальский патриарх, или же в замен единичной
власти епископа учредить католический синод, который и управлял бы в России римскою церковью.
Тимофей Хлоп и Петр Волынский посланы были им в Новгород, где последний, под наблюдением первого, должен был
положить тайком за ризу иконы в Софийском соборе подложную изменную грамоту великого Новгорода на имя польского короля о защите, покровительстве и взятии под свою
власть.
Но теперь эта мысль была отравлена ядом возникавших в ее уме сомнений. Она
полагала, что граф, добыв случайно доказательства ее самозванства, — конечно, случайно, она узнает непременно, как удалось ему это, — тотчас поспешит ими воспользоваться. Она ждала его на другой же день после визита ее сообщника. Она в его
власти, не станет же он медлить, он влюблен. При последнем условии сила была на ее стороне. Но граф медлил.
Я
полагал бы назначить Николаю Савину наказание в высшей мере, так как он уже не впервые оказывает сопротивление
властям и оскорбляет их, как в России, так и во Франции, что видно из приложенной к делу переписки. Относительно же Мадлен де Менен, в виду ее молодости и доказанного раздражения, я
полагал бы возможным дать ей снисхождение.
Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе — не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он
полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique), [общественного блага,] но о себе как о главнокомандующем, о представителе
власти и уполномоченном царя.
— Она теперь, послушай, как поговаривает… Может кинуться к здешним
властям…
Положим, у ней никаких прав нет, но скандал разнесется. Тебя здесь знают, в дворянских палестинах… Пойдут сплетни…
Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, чтò именно
положит предел
власти зверя, т. е. Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос.
Так как дело сие касалось и гражданской
власти, то дабы и там конец оному
положить, владыко послали меня объяснить сие губернатору.
Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях) ему несколько раз смутно представлялась и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено
положить предел
власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
— Я
полагаю, милостивый государь, — шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, — что мы призваны сюда не для того, чтоб обсуждать, чтò удобнее для государства в настоящую минуту — набор или ополчение. Мы призваны для того, чтоб отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, чтò удобнее — набор или ополчение, мы предоставим судить высшей
власти…