Неточные совпадения
«Если уж та смогла перелезть, — бог знает почему мелькнуло
в его
голове, — то как же бы я-то не перелез?» И действительно, он подскочил и мигом сноровил схватиться рукой за верх забора, затем энергически приподнялся, разом
влез и сел на заборе верхом.
Солоха думала долго, куда спрятать такого плотного гостя; наконец выбрала самый большой мешок с углем; уголь высыпала
в кадку, и дюжий
голова влез с усами, с
головою и с капелюхами
в мешок.
Ведь я знаю, что каждая дрожит под одеялом, как будто бьет ее лихорадка, и рада бы с
головою влезть в тулуп свой.
— Эге!
влезла свинья
в хату, да и лапы сует на стол, — сказал
голова, гневно подымаясь с своего места; но
в это время увесистый камень, разбивши окно вдребезги, полетел ему под ноги.
Голова остановился. — Если бы я знал, — говорил он, подымая камень, — какой это висельник швырнул, я бы выучил его, как кидаться! Экие проказы! — продолжал он, рассматривая его на руке пылающим взглядом. — Чтобы он подавился этим камнем…
— И
голова влез туда же, — говорил про себя Чуб
в недоумении, меряя его с
головы до ног, — вишь как!.. Э!.. — более он ничего не мог сказать.
Минуту спустя дверь отворилась, и вошел, или, лучше сказать,
влез толстый человек
в зеленом сюртуке.
Голова его неподвижно покоилась на короткой шее, казавшейся еще толще от двухэтажного подбородка. Казалось, и с виду он принадлежал к числу тех людей, которые не ломали никогда
головы над пустяками и которых вся жизнь катилась по маслу.
— Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне
в камин: весь
влезу, всю
голову свою седую
в огонь вложу!.. Больная жена без ног, тринадцать человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было
в камин.
Морок уже наполовину вылез, как загудел свисток. Он точно завяз
в двери и выругался. Эк, взвыла собака на свою
голову… Плюнув, Морок
влез обратно
в караулку. Это рассмешило даже Слепня, который улыбнулся, кажется, первый раз
в жизни: этакой большой мужик, а свистка испугался.
Изо всех окон свесились вниз милые девичьи
головы, женские фигуры
в летних ярких ситцевых одеждах. Мальчишки шныряют вокруг оркестра, чуть не
влезая замурзанными мордочками
в оглушительно рявкающий огромный геликон и разевающие рты перед ухающим барабаном. Все военные, попадающие на пути, становятся во фронт и делают честь знамени. Старый, седой отставной генерал, с георгиевскими петлицами, стоя, провожает батальон глазами.
В его лице ласковое умиление, и по щекам текут слезы.
В то время тротуар у этого дома был очень высок, чуть не на аршин выше мостовой. Стоявшие на мостовой равнялись
головами с поясом стоявших на тротуаре. Всем хотелось быть ближе к воротам, ближе к цели. С мостовой
влезали, хватаясь за платье стоявших выше, и падали вместе с ними. Кто-то вдруг из передних крикнул...
Сидя
в кухне и потирая избитую
голову, я быстро догадался, что пострадал зря: нож был тупой, им даже хлеба кусок трудно отрезать, а уж кожу — никак не прорежешь; мне не нужно было
влезать на спину хозяина, я мог бы разбить стекло со стула и, наконец, удобнее было снять крючок взрослому — руки у него длиннее.
В такие вечера — книги не помогали, и тогда мы с Павлом старались развлечь людей своими средствами: мазали рожи себе сажей, красками, украшались пенькой и, разыгрывая разные комедии, сочиненные нами, героически боролись со скукой, заставляя людей смеяться. Вспомнив «Предание о том, как солдат спас Петра Великого», я изложил эту книжку
в разговорной форме, мы
влезали на полати к Давидову и лицедействовали там, весело срубая
головы воображаемым шведам; публика — хохотала.
Пред глазами плачущей старушки
в широко распахнувшуюся калитку
влез с непокрытою курчавою
головою дьякон Ахилла. Он
в коротком толстом казакине и широких шароварах, нагружен какими-то мешками и ведет за собой пару лошадей, из которых на каждой громоздится большой и тяжелый вьюк. Наталья Николаевна молча смотрела, как Ахилла ввел на двор своих лошадей, сбросив на землю вьюки, и, возвратившись к калитке, запер ее твердою хозяйскою рукой и положил ключ к себе
в шаровары.
— Я сам себя спрашивал, — отвечал Проктор, — и простите за откровенность
в семейных делах, для вас, конечно, скучных. Но иногда… гм… хочется поговорить. Да, я себя спрашивал и раздражался. Правильного ответа не получается. Откровенно говоря, мне отвратительно, что он ходит вокруг нее, как глухой и слепой, а если она скажет: «Тоббоган,
влезь на мачту и спустись
головой вниз», — то он это немедленно сделает
в любую погоду. По-моему, нужен ей другой муж. Это между прочим, а все пусть идет, как идет.
Но, несмотря на их выстрелы, бунтовщики
в точности исполнили приказание Пугачева:
влезли на высоту, прогнали гимназистов
голыми кулаками, пушку отбили, заняли летний губернаторский дом, соединенный с предместиями, пушку поставили
в ворота, стали стрелять вдоль улиц и кучами ворвались
в предместия.
— Сама вижу, отец Крискент, что не без
головы, да только ведь
в него не
влезешь, — сомневалась Татьяна Власьевна. — Ведь не шуточное дело затевается.
Я проломал гнилую крышу у беседки утром, а вечером, когда они сидели на диване и объяснялись
в любви, я
влез на соседний высокий забор и
в эту дыру на крыше, прямо на
головы влюбленных, высыпал целую корзину наловленных
в пруде крупных жирных лягушек, штук сто!
Забастовщики угрюмо жмутся друг ко другу, почти не отвечая на раздраженные возгласы толпы,
влезают на решетку сада, беспокойно поглядывая
в улицы через
головы людей, и напоминают стаю волков, окруженную собаками. Всем ясно, что эти люди, однообразно одетые, крепко связаны друг с другом непоколебимым решением, что они не уступят, и это еще более раздражает толпу, но среди нее есть и философы: спокойно покуривая, они увещевают слишком ретивых противников забастовки...
Иногда при чаепитии присутствовал Перфишка. Обыкновенно он помещался
в тёмном углу комнаты на подмостках около коренастой, осевшей
в землю печи или
влезал на печь, свешивал оттуда
голову, и
в сумраке блестели его белые, мелкие зубы. Дочь подавала ему большую кружку чаю, сахар и хлеб; он, посмеиваясь, говорил...
Вечером, когда довольно смеркнется, охотник осторожно
влезает в клетку и бережно берет, вдруг обеими руками, спящего ястреба, который спит, всегда поджав одну ногу со сжатыми
в кулачок пальцами, а
голову завернув под крыло.
Федя. А оттого говорю, что никогда не было
в ней того, чтоб она
в душу мне
влезла, как Маша. Ну, да не про то. Она беременная, кормящая, а я пропаду и вернусь пьяный. Разумеется, за это самое все меньше и меньше любил ее. Да, да (приходит
в восторг), вот сейчас пришло
в голову: оттого-то я люблю Машу, что я ей добро сделал, а не зло. Оттого люблю. А ту мучал за то… не то что не люблю… Да нет, просто не люблю. Ревновал — да, но и то прошло.
Глубина ее была аршина три, но
влезать в нее с
головой не представлялось надобности, да и было рискованно, ибо эта глыба над входом могла обвалиться и совсем похоронить нас там.
Пристав, надув лицо, как пузырь, отчаянно свистел, а другую руку держал
в воздухе над
головой Петунникова, извивавшегося перед ним так, точно он хотел
влезть ему
в живот.
Он глубоко вздохнул и, не снимая с
головы дерюжки,
влез в сани и лег
в них на место хозяина.
Никита. Мое житье!.. Только свадьбу тревожить не хочется, а вот взял бы веревку, вот эту (берет
в руки веревку с соломы), да на перемете вот на этом перекинул бы. Да петлю расправил бы хорошенько, да
влез на перемет, да
головой туда. Вот моя жизнь какая!
— Что
влезет тебе
в голову, тóтчас вынь да положь.
— Или вы немая?.. Она немая, господа, — громче всех кричала Ярош,
влезая на стул подле Таси и
в одну минуту срывая шляпу с
головы новенькой.
Страшно сделалось Ермию — хоть назад беги… И опять ему пришла
в голову дума: не было ли все, что он слышал о своем путешествии, одною мечтою или даже искушением? Какого праведника можно искать
в этом шумном городе? Откуда тут может быть праведность? Не лучше ли будет бежать отсюда назад,
влезть опять
в свою каменную щелку, да и стоять, не трогаясь с места.
Кое-как
влез он
в бричку, и упав
головой в угол сиденья, со свесившимися с краю брички ногами, заснул как убитый.
С трепещущим сердцем он подошел к вязанке дров, развязал веревку, вытянул ее из-под дров и, оглядываясь на дверь, понес к себе
в камеру.
В камере он
влез на табуретку и накинул веревку на отдушник. Связав оба конца веревки, он перетянул узел и из двойной веревки сделал петлю. Петля была слишком низко. Он вновь перевязал веревку, опять сделал петлю, примерил на шею и, беспокойно прислушиваясь и оглядываясь на дверь,
влез на табуретку, всунул
голову в петлю, оправил ее и, оттолкнув табуретку, повис…