Неточные совпадения
И там же надписью печальной
Отца и матери, в слезах,
Почтил он прах патриархальный…
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед
идут…
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши
внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
«Ах! няня, сделай одолженье». —
«Изволь, родная, прикажи».
«Не думай… право… подозренье…
Но видишь… ах! не откажи». —
«Мой друг, вот Бог тебе порука». —
«Итак,
пошли тихонько
внукаС запиской этой к О… к тому…
К соседу… да велеть ему,
Чтоб он не говорил ни слова,
Чтоб он не называл меня…» —
«Кому же, милая моя?
Я нынче стала бестолкова.
Кругом соседей много есть;
Куда мне их и перечесть...
«Как недогадлива ты, няня!» —
«Сердечный друг, уж я стара,
Стара; тупеет разум, Таня;
А то, бывало, я востра,
Бывало, слово барской воли…» —
«Ах, няня, няня! до того ли?
Что нужды мне в твоем уме?
Ты видишь, дело о письме
К Онегину». — «Ну, дело, дело.
Не гневайся, душа моя,
Ты знаешь, непонятна я…
Да что ж ты снова побледнела?» —
«Так, няня, право, ничего.
Пошли же
внука своего...
Да уже вместе выпьем и за нашу собственную
славу, чтобы сказали
внуки и сыны тех
внуков, что были когда-то такие, которые не постыдили товарищества и не выдали своих.
— Вот
внук мой, Борис Павлыч! — сказала она старосте. — Что, убирают ли сено, пока горячо на дворе? Пожалуй, дожди после жары
пойдут. Вот барин, настоящий барин приехал,
внук мой! — говорила она мужикам. — Ты видал ли его, Гараська? Смотри же, какой он! А это твой, что ли, теленок во ржи, Илюшка? — спрашивала при этом, потом мимоходом заглянула на пруд.
— Ты, мой батюшка, что! — вдруг всплеснув руками, сказала бабушка, теперь только заметившая Райского. — В каком виде! Люди, Егорка! — да как это вы угораздились сойтись? Из какой тьмы кромешной! Посмотри, с тебя течет, лужа на полу! Борюшка! ведь ты уходишь себя! Они домой ехали, а тебя кто толкал из дома? Вот — охота пуще неволи! Поди, поди переоденься, — да рому к чаю! — Иван Иваныч! — вот и вы
пошли бы с ним… Да знакомы ли вы?
Внук мой, Борис Павлыч Райский — Иван Иваныч Тушин!..
Но во время турецкой войны дети и
внуки кимряков были «вовлечены в невыгодную сделку», как они объясняли на суде, поставщиками на армию, которые дали огромные заказы на изготовление сапог с бумажными подметками. И лазили по снегам балканским и кавказским солдаты в разорванных сапогах, и гибли от простуды… И опять с тех пор
пошли бумажные подметки… на Сухаревке, на Смоленском рынке и по мелким магазинам с девизом «на грош пятаков» и «не обманешь — не продашь».
— Вот и ладно, и
пойдем! А я буду оглашать в городе: это вот Василья Каширина, цехового старшины,
внук, от дочери! Занятно будет…
Поселились они с матерью во флигеле, в саду, там и родился ты, как раз в полдень — отец обедать
идет, а ты ему встречу. То-то радовался он, то-то бесновался, а уж мать — замаял просто, дурачок, будто и невесть какое трудное дело ребенка родить! Посадил меня на плечо себе и понес через весь двор к дедушке докладывать ему, что еще
внук явился, — дедушко даже смеяться стал: «Экой, говорит, леший ты, Максим!»
Что же касается до жены Ивана Петровича, то Петр Андреич сначала и слышать о ней не хотел и даже в ответ на письмо Пестова, в котором тот упоминал о его невестке, велел ему сказать, что он никакой якобы своей невестки не ведает, а что законами воспрещается держать беглых девок, о чем он считает долгом его предупредить; но потом, узнав о рождении
внука, смягчился, приказал под рукой осведомиться о здоровье родительницы и
послал ей, тоже будто не от себя, немного денег.
Дед замолчал и уныло
Голову свесил на грудь.
— Мало ли, друг мой, что было!..
Лучше
пойдем отдохнуть. —
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Переплетал иногда;
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдет от стола:
Новой загадкой для
внукаДедова песня была…
— Да перейдут, — воскликнули гости, — да перейдут имена ваши к сыновьям, и ко
внукам, и к поздним потомкам, на вечную
славу, на любовь и образец, на молитвы и поучение!
— Ну, хорошо. Я уйду. Стало быть, нельзя? Прекрасно-с. По-родственному. Из-за трех тысяч рублей
внук в Сибирь должен
пойти! Напутственный-то молебен отслужить не забудьте!
Каждый год
пойдет родить дочерей, так не наездишься!» Впрочем, время взяло свое, и через несколько дней разгладились морщины (которые на сей раз никого не пугали) на лбу Степана Михайлыча, и мысль, что может быть через год невестка родит ему
внука, успокоила старика.
В ответ на дерзкие увещания самозванца он
послал ему письмо со следующею надписью: «Пресущему злодею и от бога отступившему человеку, сатанину
внуку, Емельке Пугачеву».
У англичан вон военачальник Магдалу какую-то, из глины смазанную, в Абиссинии взял, да и за ту его золотом обсыпали, так что и
внуки еще макушки из золотой кучи наружу не выдернут; а этот ведь в такой ад водил солдат, что другому и не подумать бы их туда вести: а он
идет впереди, сам пляшет, на балалайке играет, саблю бросит, да веткой с ракиты помахивает: «Эх, говорит, ребята, от аглицких мух хорошо и этим отмахиваться».
Эти уроки
пошли молодым Брагиным «в наук». Михалко потихоньку начал попивать вино с разными приисковыми служащими, конечно в хорошей компании и потихоньку от тятеньки, а Архип начал пропадать по ночам. Братья знали художества друг друга и покрывали один другого перед грозным тятенькой, который ничего не подозревал, слишком занятый своими собственными соображениями. Правда, Татьяна Власьевна проведала стороной о похождениях
внуков, но прямо все объяснить отцу побоялась.
— Что ты врешь! Меньшой-то
внук целой головой меня выше.
Пошла вон, старая хрычовка!
Вот Стрибожьи вылетели
внуки —
Зашумели ветры у реки,
И взметнули вражеские луки
Тучу стрел на русские полки.
Стоном стонет мать-земля сырая,
Мутно реки быстрые текут,
Пыль несется, поле покрывая.
Стяги плещут: половцы
идут!
С Дона, с моря с криками и с воем
Валит враг, но, полон ратных сил,
Русский стан сомкнулся перед боем
Щит к щиту — и степь загородил.
Вы знаете, как промысел небесный
Царевича от рук убийцы спас;
Он
шел казнить злодея своего,
Но божий суд уж поразил Бориса.
Димитрию Россия покорилась;
Басманов сам с раскаяньем усердным
Свои полки привел ему к присяге.
Димитрий к вам
идет с любовью, с миром.
В угоду ли семейству Годуновых
Подымете вы руку на царя
Законного, на
внука Мономаха?
Рогожин не любил ничего говорить о себе и, вероятно, считал себя мелочью, но он, например, живообразно повествовал о честности князя Федора Юрьича Ромодановского, как тот страшные богатства царя Алексея Михайловича, о которых никто не знал, спрятал и потом, во время турецкой войны, Петру отдал; как князю Ивану Андреевичу Хованскому-Тарарую с сыном головы рубили в Воздвиженском; как у князя Василия Голицына роскошь
шла до того, что дворец был медью крыт, а червонцы и серебро в погребах были ссыпаны, а потом родной
внук его, Михайло Алексеич, при Анне Ивановне шутом состоял, за ее собакой ходил и за то при Белгородском мире тремя тысячами жалован, и в посмеяние «Квасником» звался, и свадьба его с Авдотьей-калмычкой в Ледяном доме справлялась…
— Что ж ни при чем? Вам тогда надобно будет немножко побольше характеру показать!..
Идти к князю на дом, что ли, и просить его, чтобы он обеспечил судьбу
внука. Он вашу просьбу должен в этом случае понять и оценить, и теперь, как ему будет угодно — деньгами ли выдать или вексель. Только на чье имя? На имя младенца делать глупо: умер он, — Елене Николаевне одни только проценты
пойдут; на имя ее — она не желает того, значит, прямо вам: умрете вы, не кому же достанется, как им!..
— Итак, я должен оставаться хладнокровным свидетелем ужасных бедствий, которые грозят нашему отечеству; должен жить спокойно в то время, когда кровь всех русских будет литься не за
славу, не за величие, но за существование нашей родины; когда, может быть, отец станет сражаться рядом с своим сыном и дед умирать подле своего
внука.
Васса. У тебя дочери — невесты. Каково для них будет, когда тебя в каторгу
пошлют? Кто, порядочный, замуж их возьмет? У тебя
внук есть, скоро ему пять лет минет. Лучше бы тебе, Сергей, человека убить, чем пакости эти содеять!
— Дела наши должны
идти, как солдаты. Работы вам, и детям вашим, и
внукам довольно будет. На триста лет. Большое украшение хозяйства земли должно изойти от нас, Артамоновых!
Хотя Великая предоставила Августейшему Ее
внуку бессмертную
славу искоренить навеки учреждение времен несчастных, ненужное в то время, когда счастие Монарха и подданных составляет единое и когда любовь народная вооружена мечом правосудия для наказания злых умыслов; но в царствование Екатерины одни преступники, или явные враги Ее, следственно, враги общего благоденствия, страшились пустынь Сибирских; для одних извергов отверзался сей хладный гроб живых.
Анисья Ивановна моя — несмотря ни на что, все-таки «моя» — так она-то хитро поступила, несмотря на то, что в Санкт-Петербурге не была. Ей очень прискорбно было видеть сыновей наших женившихся; а как
пошли у них дети, так тут истерика чуть и не задушила ее."Как, дескать, я позволю, чтобы у меня были
внуки?., неужели я допущу, чтобы меня считали старухою? Я умру от истерики, когда услышу, что меня станут величать бабушкою!"
— Так вот и живу. И всё жалуемся, и всё недовольны, а,
слава богу,
внуки все славные, здоровые, и жить еще можно. Да что про меня говорить.
— Нет ещё, не
идёт. Стоит. Чего ему здесь? Не зовёт никто, ну и стоит он… — медленно заговорил Архип, продолжая гладить
внука по голове. — Дремал ты?
— Да что уж тут… Известное дело, — гиблое место… Дочь моя за
внуком его была, за Евгениевым. Вот и
пошли Авдеевы… Не живучи… Сам помер, мать померла, вон двое на руках остались… Я старый, они кволые… Мальчик вот припадочный… Так, видно, и изноем… Следу не останется…
Нумитор удивился и подумал: не его ли это
внуки? Он оставил у себя Рема и
послал за Фаустином, чтобы спросить его.
— Я в деревню хочу… — продолжал
внук, всхлипывая и дрожа всем телом. — Дед, поедем в деревню к мамке; поедем, дед, милый, бог тебе за это
пошлет царство небесное…
О Боян, соловей старого времени!
Как бы воспел ты битвы сии,
Скача соловьем по мысленну древу,
Взлетая умом под облаки,
Свивая все
славы сего времени,
Рыща тропою Трояновой через поля на горы!
Тебе бы песнь гласить Игорю, оного Олега
внуку:
Не буря соколов занесла чрез поля широкие —
Галки стадами бегут к Дону великому!
Тебе бы петь, вещий Боян,
внук Велесов!
К последней ее
внук чувствовал положительно панический страх — он не
шел на ее зов и ревел благим матом, когда у ней являлось желание его приласкать.
Цыган сделал скачок глазами вдоль улицы, чтобы посмотреть, куда
пойдет бабушкина
внука; но след ее уже простыл.
Что ей делать? Разбудить лекарку? Умереть на месте? Зачем нет с нею теперь Василия?.. «Господи, господи, помоги!» — может она только сказать и, шатаясь,
идет искать своего товарища. Ей кажется с каждым шагом, что она наступает на ножи, на вилы. Дверь сама собой отворяется; кто-то дает ей место: это
внука лекарки, идущая с ночной прогулки, из беседы русалок. Цепляясь за стены, Мариула выходит на площадку лестницы, и Василий ее окликает.
— Потянемся и мы с тобою, любезный, к потомству в веренице скоморохов. Завидная
слава!.. Расхохочутся же наши
внуки, а может быть, и пожмут плечами, читая в высокопарном слоге, что кабинет-министр занимался шутовским праздником с таким же вниманием и страхом, как бы дело
шло об устройстве государства.
Певец
Сей кубок чистым музам в дар!
Друзья, они в героя
Вливают бодрость,
славы жар,
И месть, и жажду боя.
Гремят их лиры — стар и млад
Оделись в бранны латы:
Ничто им стрел свистящих град,
Ничто твердынь раскаты.
Певцы — сотрудники вождям;
Их песни — жизнь победам,
И
внуки, внемля их струнам,
В слезах дивятся дедам.