Неточные совпадения
С своей супругою дородной
Приехал толстый Пустяков;
Гвоздин, хозяин превосходный,
Владелец нищих мужиков;
Скотинины, чета седая,
С детьми всех
возрастов, считая
От тридцати до двух
годов;
Уездный франтик Петушков,
Мой брат двоюродный, Буянов,
В пуху, в картузе
с козырьком
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
— Вы, разумеется, знаете всех жителей, — спокойно заговорил Грэй. — Меня интересует имя молодой девушки в косынке, в платье
с розовыми цветочками, темно-русой и невысокой, в
возрасте от семнадцати до двадцати
лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?
В Лондоне в 1920
году, зимой, на углу Пикадилли и одного переулка, остановились двое хорошо одетых людей среднего
возраста. Они только что покинули дорогой ресторан. Там они ужинали, пили вино и шутили
с артистками из Дрюриленского театра.
Райский немного смутился и поглядывал на Леонтья, что он, а он ничего. Потом он, не скрывая удивления, поглядел на нее, и удивление его
возросло, когда он увидел, что
годы так пощадили ее: в тридцать
с небольшим
лет она казалась если уже не прежней девочкой, то только разве расцветшей, развившейся и прекрасно сложившейся физически женщиной.
Сын же Владимира Васильевича — добродушный, обросший бородой в 15
лет и
с тех пор начавший пить и развратничать, что он продолжал делать до двадцатилетнего
возраста, — был изгнан из дома за то, что он нигде не кончил курса и, вращаясь в дурном обществе и делая долги, компрометировал отца.
Владимир Дубровский несколько раз сряду перечитал сии довольно бестолковые строки
с необыкновенным волнением. Он лишился матери
с малолетства и, почти не зная отца своего, был привезен в Петербург на восьмом
году своего
возраста; со всем тем он романически был к нему привязан и тем более любил семейственную жизнь, чем менее успел насладиться ее тихими радостями.
Как большая часть живых мальчиков, воспитанных в одиночестве, я
с такой искренностью и стремительностью бросался каждому на шею,
с такой безумной неосторожностью делал пропаганду и так откровенно сам всех любил, что не мог не вызвать горячий ответ со стороны аудитории, состоящей из юношей почти одного
возраста (мне был тогда семнадцатый
год).
Там жил старик Кашенцов, разбитый параличом, в опале
с 1813
года, и мечтал увидеть своего барина
с кавалериями и регалиями; там жил и умер потом, в холеру 1831, почтенный седой староста
с брюшком, Василий Яковлев, которого я помню во все свои
возрасты и во все цвета его бороды, сперва темно-русой, потом совершенно седой; там был молочный брат мой Никифор, гордившийся тем, что для меня отняли молоко его матери, умершей впоследствии в доме умалишенных…
О, «писачки» российские!
с каждым
годом вы плодитесь и множитесь и наполняете землю отечественную стихами и прозою; но когда же вы в меру человеческого
возраста вырастете?
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь, мальчик милый, нежный и всегда спокойно веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый,
с огромными черными глазами, — он впоследствии, тринадцати
лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда попал за кражу пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика, мальчик
лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по
возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный боец; все — люди
с одной улицы.
Тут я записал девять стариков в
возрасте от 65 до 85
лет. Один из них, Ян Рыцеборский, 75
лет,
с физиономией солдата времен очаковских, до такой степени стар, что, вероятно, уже не помнит, виноват он или нет, и как-то странно было слышать, что всё это бессрочные каторжники, злодеи, которых барон А. Н. Корф, только во внимание к их преклонным
летам, приказал перевести в поселенцы.
Средний
возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен быть не меньше 35
лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10
лет и если принять еще во внимание, что на каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме,
с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию
с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Молодая дрофа в первый
год пером иссера-глинистая, но
с возрастом выцветает и делается
год от
году белее.
Кречетки живут парами; самец и самка сидят попеременно на яйцах не более двух недель
с половиною; оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо ближе и вьются неотступнее кроншнепов,
с которыми вместе, по крайней мере в продолжение
лета, питаются совершенно одинаким кормом. предположить, что и впоследствии времени самец разделяет
с самкою все заботы о детях до полного их
возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать.
Госпожа Ш… — витязь в своем роде не последний, 62
лет, вдова
с 25-летнего своего
возраста.
— На семнадцатом
году возраста молодого моего барина отправлен был он и я в чужие краи
с надзирателем, коему предписано было меня почитать сопутником, а не слугою.
Да и
летами генерал Епанчин был еще, как говорится, в самом соку, то есть пятидесяти шести
лет и никак не более, что во всяком случае составляет
возраст цветущий,
возраст,
с которого, по-настоящему, начинается истинная жизнь.
Кроме того, для Володи и меня Дубков имел двоякую прелесть — воинственной наружности и, главное,
возраста,
с которым молодые люди почему-то имеют привычку смешивать понятие порядочности (comme il faut), очень высоко ценимую в эти
года.
У него никогда не было никакой гувернантки, изобретающей приличные для его
возраста causeries [легкий разговор, болтовня (франц.).]
с ним; ему никогда никто не читал детских книжек, а он прямо схватился за кой-какие романы и путешествия, которые нашел на полке у отца в кабинете; словом, ничто как бы не лелеяло и не поддерживало в нем детского
возраста, а скорей игра и учение все задавали ему задачи больше его
лет.
Таким образом,
с каждым
годом, по мере того как
возрастала земская сумма налогов, Кукарские заводы платили меньше и меньше, слагая свою долю на крестьянское население.
Так, молодой князь Букиазба, уже в четырнадцатилетнем
возрасте, без промаху сажал желтого в среднюю лузу; и однажды, тайно от родителей, поступил маркёром в Малоярославский трактир, за что был высечен; молодой граф Мамелфин столь был склонен к философским упражнениям, что, имея от роду тринадцать
лет, усомнился в бессмертии души, за что был высечен; молодой граф Твэрдоонто тайком от родителей изучал латинскую грамматику, за что был высечен; молодой подпрапорщик Бедокуров, в предвидении финансовой карьеры,
с юных
лет заключал займы, за что был высечен.
Я, например, очень еще не старый человек и только еще вступаю в солидный, околосорокалетний
возраст мужчины; но — увы! — при всех моих тщетных поисках, более уже пятнадцати
лет перестал встречать милых уездных барышень, которым некогда посвятил первую любовь мою,
с которыми, читая «Амалат-Бека» [«Амалат-Бек» — повесть писателя-декабриста А.А.Бестужева (1797—1837), выступавшего в печати под псевдонимом А.Марлинский.], обливался горькими слезами,
с которыми перекидывался фразами из «Евгения Онегина», которым писал в альбом...
Мальчику было тогда
лет восемь, а легкомысленный генерал Ставрогин, отец его, жил в то время уже в разлуке
с его мамашей, так что ребенок
возрос под одним только ее попечением.
Горожане посматривали на Сашу
с поганым любопытством. Вдова генерала Полуянова, богатая дама из купчих, справлялась о его
возрасте и нашла, что он еще слишком мал, но что
года через два можно будет его позвать и заняться его развитием.
— А кто это сказал — тот дурак, — заметил возмужалым голосом некто Калатузов, молодой юноша
лет восемнадцати, которого нежные родители бог весть для чего продержали до этого
возраста дома и потом привезли для того, чтобы посадить рядом
с нами во второй класс.
Такой отказ был бы «невеликодушен», а дядя ничего невеликодушного не мог себе позволить, и потому он не успел оглянуться, как у него на руках явилась целая куча сирот
с их плохими, сиротскими делишками, и потом что ни
год, то эта «поистине огромная опека» у Якова Львовича
возрастала и, наконец,
возросла до того, что он должен был учредить при своей вотчинной конторе целое особое отделение для переписки и отчетности по опекунским делам.
— В вышедшей в 1871
году и получившей широкую известность книге демократа
С.
С.Шашкова (1841—1882) «Исторические судьбы женщин, детоубийство и проституция» говорилось: «В Японии родители тоже сплошь и рядом продают своих малюток женского пола в непотребные дома, где их воспитывают и потом, по достижении ими двенадцатилетнего
возраста, пускают в оборот».], а не в христианском государстве».
Потери рабочих, понятное дело,
возрастают с числом убитых барок; каждый сплав погибнет три-четыре человека, но бывают страшные
года, когда число убитых и утонувших людей
возрастает до страшной цифры в сто человек.
Но всего более приводили меня в отчаяние товарищи: старшие
возрастом и ученики средних классов не обращали на меня внимания, а мальчики одних
лет со мною и даже моложе, находившиеся в низшем классе, по большей части были нестерпимые шалуны и озорники;
с остальными я имел так мало сходного, общего в наших понятиях, интересах и нравах, что не мог
с ними сблизиться и посреди многочисленного общества оставался уединенным.
Дети маленького
возраста обыкновенно не соглашаются целовать розги, а только
с летами и
с образованием входят в сознание необходимости лобызать прутья, припасенные на их тело.
С 1686
года, то есть
с четырнадцатилетнего
возраста, Петр внушает уже страх Софии, и она старается по возможности преследовать даже тех, на которых обращалась его благосклонность.
Известия о Петре, хотя сколько-нибудь подробные и достоверные, начинаются только
с шестнадцатого
года его
возраста.
Царь Соломон не достиг еще среднего
возраста — сорока пяти
лет, — а слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора распространилась далеко за пределами Палестины. В Ассирии и Финикии, в Верхнем и Нижнем Египте, от древней Тавризы до Иемена и от Исмара до Персеполя, на побережье Черного моря и на островах Средиземного —
с удивлением произносили его имя, потому что не было подобного ему между царями во все дни его.
Хотя я выкармливал ястребят разных
возрастов, но как это случалось в разные
годы, то я как-то не замечал разницы в их качествах; но что касается до слетков, то есть до молодых ястребов, слетевших
с гнезд, заловивших на воле и пойманных потом в кутню, [Кутнею называется длинная клетка из сетки, разгороженная на три отделения или клетки же; в средней сидят живые воробьи для приманки, а две боковые имеют спускные дверцы также из сетки, которые поднимаются и настораживаются, как в чепках.
Лишившись матери на пятом
году возраста, он хорошо, однако ж, ее помнил. Как теперь видел бы перед собою тощую женщину со светлыми, жиденькими и всегда растрепанными волосами, которая то ласкала его, наполняя ему рот всем, что подвертывалось под руку: луком, куском пирога, селедкой, хлебом, — то вдруг, ни
с того ни
с сего, накидывалась, начинала кричать и в то же время принималась шлепать его чем ни попало и куда ни попало. Петя тем не менее часто вспоминал мать.
Затем целые пятнадцать
лет боярыня Плодомасова опять жила тихохонько. В эти пятнадцать
лет она
возрастила себе сокола-сына. Выходила боярыня сына, выхолила его и молодцом молодца
с божьим благословением и материнской молитвою пятнадцати
лет выслала его в Питер служить государыне, слава великих дарований которой вдохновляла и радовала Плодомасову в ее пустынном захолустье.
Пришел Грузов, малый
лет пятнадцати,
с желтым, испитым, арестантским лицом, сидевший в первых двух классах уже четыре
года, — один из первых силачей
возраста. Он, собственно, не шел, а влачился, не поднимая ног от земли и при каждом шаге падая туловищем то в одну, то в другую сторону, точно плыл или катился на коньках. При этом он поминутно сплевывал сквозь зубы
с какой-то особенной кучерской лихостью. Расталкивая кучку плечом, он спросил сиплым басом...
— Родила я сыночка — отняли его у меня, а меня загнали сюда, и не могу я здесь быть! Они говорят — помер ребёночек мой; дядя-то
с тёткой говорят, опекуны мои. Может, они убили, подкинули его, ты подумай-ка, добрый мой! Мне ещё два
года во власти у них быть до законного
возраста, а здесь я не могу!
Число юных питомцев его
с каждым
годом умножалось, а
с числом их
возрастала благодетельность сего храма просвещения.
С самых ранних
лет они начинали ходить на фабрику и там по мере сил помогали взрослым и по мере
возраста приучались к их грубости и разврату.
На десятилетнем
возрасте ученье обыкновенно оканчивалось, потому что
с десяти
лет дети начинали уже ходить в мастерские на работу.
Шаловливость молодого парня могла бы, конечно, пройти
с летами и не возбудить в нем более дурных наклонностей, если б к зрелому
возрасту не доконала его окончательно фабричная жизнь.
Одни рассказы и каляканье, на которые
год тому назад не обращала она ни малейшего внимания и которые теперь,
с двенадцатилетним
возрастом, как-то особенно начали возбуждать любопытство, присоединяли иногда ее к общему кругу.
Первые
годы учения дети проводили в хедере и только
с известного
возраста поступали в гимназию.
Бородкин. Я, истинно, Селиверст Потапыч, благодарю бога! Как остался я после родителя семнадцати
лет, всякое притеснение терпел от родных, и теперича, который капитал от тятеньки остался, я даже мог решиться всего капиталу: все это я перенес равнодушно, и когда я пришел в
возраст, как должно — не токма чтобы я промотал, или там как прожил, а сами знаете, имею, может быть, вдвое-с, живу сам по себе, своим умом, и никому уважать не намерен.
В свое время он кончил курс в университете, но теперь смотрел на это так, как будто отбыл повинность, неизбежную для юношей в
возрасте от 18 до 25
лет; по крайней мере, мысли, которые теперь каждый день бродили в его голове, не имели ничего общего
с университетом и
с теми науками, которые он проходил.
Кадеты младшего
возраста не знали «всей истории», разговор о которой, после происшествия
с получившим жестокое наказание на теле, строго преследовался, но они верили, что старшим кадетам, между которыми находились еще товарищи высеченного или засеченного, была известна вся тайна призрака. Это давало старшим большой престиж, и те им пользовались до 1859 или 1860
года, когда четверо из них сами подверглись очень страшному перепугу, о котором я расскажу со слов одного из участников неуместной шутки у гроба.
Пришел голодный
год! «Съедим, что зародилось, и умрем», — говорили мужики и пекли еще из новичы лепешки и наварили к успенью браги, а
с Богородичного Рождества некоторые несмело стали отлучаться… Спросите — куда? Сначала был еще стыд в этом сознаваться — отлучки эти скрывались: люди уходили из села и возвращались домой в потемочках, «чтобы сумы не было видно», — но голод и нужда
возрастали, и к Покрову все друг о друге стали знать, что всем есть нечего и что «всем надо идти побираться».
Посреди огромной светлой комнаты стояло несколько столов, заваленных кусками полотна, коленкора, холста и ситца. Вокруг столов, на низких деревянных скамьях сидело больше сотни девочек,
возрастом начиная
с восьми
лет и кончая совсем взрослыми восемнадцатилетними девицами. Стриженые головки младших воспитанниц были похожи на шары, недлинные волосы у подростков, заплетенные в косы или уложенные на затылке прически взрослых — вот в чем было существенное отличие между тремя отделениями N-ского приюта.
В младшем отделении, как и в старшем, и в среднем, были дети разного
возраста. Принимали сюда девочек от восьми до одиннадцати
лет.
С одиннадцати до пятнадцати воспитанницы составляли второе среднее отделение, и
с пятнадцати до восемнадцати — старшее выпускное. Среди стрижек поэтому были совсем еще несмышленые малютки-восьмилетки и девятилетние и десятилетние девочки вроде Любочки Орешниковой, Дорушки Ивановой, Вассы, Они и Сони Кузьменко.