Неточные совпадения
— Да вот спросите у него. Он ничего не знает и не думает, — сказал Левин. — Ты слышал, Михайлыч, об
войне? — обратился он к нему. — Вот что в
церкви читали? Ты что же думаешь? Надо нам воевать за христиан?
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы,
церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и
войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
— Вот Дудорову ногу отрезали «
церкви и отечеству на славу», как ребятенки в школе поют. Вот снова начали мужикам головы, руки, ноги отрывать, а — для чего? Для чьей пользы
войну затеяли? Для тебя, для Дудорова?
— Ну-с, признаюсь, вы меня теперь несколько ободрили, — усмехнулся Миусов, переложив опять ногу на ногу. — Сколько я понимаю, это, стало быть, осуществление какого-то идеала, бесконечно далекого, во втором пришествии. Это как угодно. Прекрасная утопическая мечта об исчезновении
войн, дипломатов, банков и проч. Что-то даже похожее на социализм. А то я думал, что все это серьезно и что
церковь теперь, например, будет судить уголовщину и приговаривать розги и каторгу, а пожалуй, так и смертную казнь.
Но опровержение Лутером власти папской, отделение разных исповеданий от римския
церкви, прения различных властей в продолжение Тридесятилетней
войны произвели много книг, которые явилися в свет без обыкновенного клейма ценсуры.
И это было для него тем сподручнее, что самые новости, которые его интересовали, имели совершенно первоначальный характер, вроде слухов о
войне, о рекрутском наборе или о том, что в такой-то день высокопреосвященный соборне служил литургию, а затем во всех
церквах происходил целодневный звон.
Живу, как статуй бесчувственный, и больше ничего; а иногда думаю, что вот же, мол, у нас дома в
церкви этот самый отец Илья, который все газетной бумажки просит, бывало, на служении молится «о плавающих и путешествующих, страждущих и плененных», а я, бывало, когда это слушаю, все думаю: зачем? разве теперь есть
война, чтобы о пленных молиться?
Те, которые оправдываются по первому способу, прямо, грубо утверждая, что Христос разрешил насилие:
войны, убийства, — сами себя отвергают от учения Христа; те, которые защищаются по второму, третьему и четвертому способу, сами путаются, и их легко уличить в их неправде, но эти последние, не рассуждающие, не удостаивающие рассуждать, а прячущиеся за свое величие и делающие вид, что всё это ими или еще кем-то уже давно решено и не подлежит уже никакому сомнению, — эти кажутся неуязвимыми и будут неуязвимы до тех пор, пока люди будут находиться под действием гипнотического внушения, наводимого на них правительствами и
церквами, и не встряхнутся от него.
Человек, верующий в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может верить в нравственный закон Христа; человек, верующий в учение и проповеди
церкви о совместимости с христианством казней,
войн, не может уже верить в братство всех людей.
Церкви не только никогда не соединяли, но были всегда одной из главных причин разъединения людей, ненависти друг к другу,
войн, побоищ, инквизиций, варфоломеевских ночей и т. п., и
церкви никогда не служат посредниками между людьми и богом, чего и не нужно и что прямо запрещено Христом, открывшим свое учение прямо непосредственно каждому человеку, но ставят мертвые формы вместо бога и не только не открывают, но заслоняют от людей бога.
Чтобы были приняты следующие решения: 1) Выразить удовлетворение по поводу официального предложения со стороны пресвитерианской
церкви в Соединенных Штатах верховным представителям каждого религиозного общества христианского исповедания соединиться для общего обсуждения мер, могущих вести к замене
войны международным третейским судом.
Знакомство с деятельностью квакеров и их сочинениями: с Фоксом, Пэном и в особенности с книгой Даймонда (Dymond) 1827 г. — показало мне, что не только давным-давно сознана невозможность соединения христианства с насилием и
войною, но что эта несовместимость давным-давно так ясно и несомненно доказана, что надо только удивляться, каким образом может продолжаться это невозможное соединение христианского учения с насилием, которое проповедовалось и продолжает проповедоваться
церквами.
И Рогожин рассказал, что моя бедная старушка, продолжая свою теорию разрушения всех европейских зданий моим дедом, завела в Париже
войну с французскою прислугою графа, доказывая всем им, что
церковь Notre Dame, [Собор Парижской богоматери (франц.)] которая была видна из окон квартиры Функендорфов, отнюдь не недостроена, но что ее князь «развалил».
Давно ль? И что же! Тьмы татар
На Польшу хлынули рекою:
Не с столь ужасной быстротою
По жатве стелется пожар.
Обезображенный
войною,
Цветущий край осиротел;
Исчезли мирные забавы;
Уныли селы и дубравы,
И пышный замок опустел.
Тиха Мариина светлица…
В домовой
церкви, где кругом
Почиют мощи хладным сном...
Церкви не только никогда не соединяли, но были всегда одной из главных причин разъединения, ненависти людей друг к другу,
войн, побоищ, инквизиций, Варфоломеевских ночей и т. п., и
церкви никогда не служат посредницами между людьми и богом, чего и не нужно и что прямо запрещено Христом.
Царств, гл. II, ст. 8), и т. п. мерзости, которыми полон ветхий завет, не может верить в нравственный закон Христа; человек, верующий в учение и проповеди
церкви о совместимости с христианством казней,
войн, не может уже верить в братство всех людей.
Поэтому нет ничего более чудовищного, чем благословение
войны христианскими
церквами, чем самое словосочетание «христолюбивое воинство».
Там сошелся он с той русской девушкой из старой дворянской семьи, которая впоследствии сделалась его женой, и я был свидетелем на их свадьбе в русской
церкви, состоявшейся во время Франко-прусской
войны в Женеве в ноябре 1870 года, куда я заехал по пути на юго-восток Франции.
И если когда какой человек попытается напомнить людям то, что не в этих волхвованиях, не в молебнах, обеднях, свечах, иконах — учение Христа, а в том, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не убивали друг друга, то поднимется стон негодования тех, которым выгодны эти обманы, и люди эти во всеуслышание, с непостижимой дерзостью говорят в
церквах, печатают в книгах, газетах, катехизисах, что Христос никогда не запрещал клятву (присягу), никогда не запрещал убийство (казни,
войны), что учение о непротивлении злу с сатанинской хитростью выдумано врагами Христа.
Оттолкнули меня от
церкви и странности догматов
церкви, и признание и одобрение
церковью гонений, казней и
войн, и взаимное отрицание друг друга разными исповеданиями; но подорвало мое доверие к ней именно это равнодушие к тому, что мне казалось сущностью учения Христа, и, напротив, пристрастие к тому, что я считал несущественным.
Крестьянин. Почему же поп в
церкви указ читал, что
война объявилась, чтоб запасные собирались?
На вопросы эти невежественный христианин теперь отвечает так: солдатчина,
войны, суды, казни, всё это существует по закону бога, передаваемому нам
церковью.
Смущало меня больше всего то, что всё зло людское — осуждение частных людей, осуждение целых народов, осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни,
войны, всё это оправдывалось
церковью.