Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас
больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут
к дурному смотрению или
к неискусству врача.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она
вошла в комнату
больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла
к одру
больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Туман, застилавший всё в ее душе, вдруг рассеялся. Вчерашние чувства с новой болью защемили
больное сердце. Она не могла понять теперь, как она могла унизиться до того, чтобы пробыть целый день с ним в его доме. Она
вошла к нему в кабинет, чтоб объявить ему свое решение.
После обеда однако Кити встала и пошла, как всегда, с работой
к больному. Он строго посмотрел на нее, когда она
вошла, и презрительно улыбнулся, когда она сказала, что была больна. В этот день он беспрестанно сморкался и жалобно стонал.
Вошел доктор, аккуратный старичок, немец, озираясь с недоверчивым видом; подошел
к больному, взял пульс, внимательно ощупал голову и с помощью Катерины Ивановны отстегнул всю смоченную кровью рубашку и обнажил грудь
больного.
Когда поезд подошел
к одной из маленьких станций, в купе
вошли двое штатских и жандармский вахмистр, он посмотрел на пассажиров желтыми глазами и сиплым голосом
больного приказал...
— Вы все говорите «тайну»; что такое «восполнивши тайну свою»? — спросил я и оглянулся на дверь. Я рад был, что мы одни и что кругом стояла невозмутимая тишина. Солнце ярко светило в окно перед закатом. Он говорил несколько высокопарно и неточно, но очень искренно и с каким-то сильным возбуждением, точно и в самом деле был так рад моему приходу. Но я заметил в нем несомненно лихорадочное состояние, и даже сильное. Я тоже был
больной, тоже в лихорадке, с той минуты, как
вошел к нему.
Гааз жил в больнице. Приходит
к нему перед обедом какой-то
больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни
больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не
входил ли кто, кроме
больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
Князь намекал на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под видом спокойствия, необходимого
больному, но сам
входил к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом уже на цыпочках, медленно, крадущимися шагами, подходил
к креслу, так что иногда невзначай пугал своего жильца.
Он попытался сказаться
больным, когда, несколько дней спустя, Лаврецкий заехал за ним в коляске, но Федор Иваныч
вошел к нему в комнату и уговорил его.
Он поклонился Евгении Петровне и Розанову, молча раскатал свернутый епитрахиль, надел его, взял в руки крест и с дароносицею
вошел за Абрамовною
к больной.
— Повинуюсь вам, хоть и с неудовольствием! — сказала, наконец, она, принимая деньги, и затем поцеловала Вихрова в губы, перекрестила его и,
войдя снова
к Мари, попросила еще раз не оставлять
больного; простилась потом с горничными девушками и при этом раздала им по крайней мере рублей двадцать.
В ясный сентябрьский день, перед вечером,
вошел я
к моим старикам
больной, с замиранием в душе и упал на стул чуть не в обмороке, так что даже они перепугались, на меня глядя.
В то утро, которое я буду теперь описывать, в хаотическом доме было несколько потише, потому что старуха, как и заранее предполагала, уехала с двумя младшими дочерьми на панихиду по муже, а Людмила, сказавшись
больной, сидела в своей комнате с Ченцовым: он прямо от дяди проехал
к Рыжовым. Дверь в комнату была несколько притворена. Но прибыл Антип Ильич и
вошел в совершенно пустую переднюю. Он кашлянул раз, два; наконец
к нему выглянула одна из горничных.
— Туда вы можете идти, но
к больной не
входите! — полуразрешила им Миропа Дмитриевна.
Больной помещался в самой большой и теплой комнате. Когда
к нему
вошли, в сопровождении Углаковых, наши дамы, он, очень переменившийся и похудевший в лице, лежал покрытый по самое горло одеялом и приветливо поклонился им, приподняв немного голову с подушки. Те уселись: Муза Николаевна — совсем около кровати его, а Сусанна Николаевна — в некотором отдалении.
Миропа Дмитриевна между тем, забыв, конечно, в эти минуты всякие неудовольствия на Рыжовых, бережно ввела старушку на лесенку и,
войдя к ним в квартиру, прошла в комнату
больной, где, увидав стоявшую Сусанну и поняв сразу, в чем тут дело, проговорила той...
Потужил Иудушка, помахал руками и, как добрый сын, прежде чем
войти к матери, погрелся в девичьей у печки, чтоб не охватило
больную холодным воздухом.
Весь этот день ему было не по себе. Он еще не имел определенных опасений за будущее, но уже одно то волновало его, что случился такой факт, который совсем не
входил в обычное распределение его дня, и что факт этот прошел безнаказанно. Даже
к обеду он не вышел, а притворился
больным и скромненько, притворно ослабевшим голосом попросил принести ему поесть в кабинет.
К общему удивлению Прасковья Ивановна, во время пребывания своего в Парашине и во время печальной церемонии, не выронила ни одной слезинки, но можно себе представить, чего стоило такое усилие ее растерзанной душе и еще
больному телу! По ее желанию пробыли в Парашине только несколько часов, и она не
входила во флигель, в котором жил и умер ее муж.
Она выпросила у отца приказание, чтоб Калмык не
входил в его спальню, покуда она сидит там; но это приказание было вскоре нарушено: под разными предлогами Николай беспрестанно
входил в комнату
к старику, да и сам
больной беспрестанно его спрашивал.
Вечера за картами проходили действительно веселые. Аграфена Петровна ужасно волновалась и доходила до обвинения меня в подтасовке. Кажется, в репертуар развлечения
больного входили и карточные ссоры. В антракты Аграфена Петровна прилаживалась
к столу, по-бабьи подпирала щеку одной рукой и говорила...
— Рад, — говорю, — очень с вами познакомиться, — и, поверьте, действительно был рад. Такой мягкий человек, что хоть его
к больной ране прикладывай, и особенно мне в нем понравилось, что хотя он с вида и похож на художника, но нет в нем ни этой семинарской застенчивости, ни маркерской развязности и вообще ничего лакейского, без чего художник у нас редко обходится. Это просто
входит бедный джентльмен, — в своем роде олицетворение благородной и спокойной гордости и нищеты рыцаря Ламанчского.
Однажды под вечер, когда Татьяна Власьевна в постели пила чай, а Нюша сидела около нее на низенькой скамеечке, в комнату
вошел Гордей Евстратыч. Взглянув на лицо сына, старуха выпустила из рук блюдечко и облилась горячим чаем; она почувствовала разом, что «милушка» не с добром
к ней пришел. И вид у него был какой-то такой совсем особенный… Во время болезни Гордей Евстратыч заходил проведать
больную мать раза два, и то на минуту. Нюша догадалась, что она здесь лишняя, и вышла.
Войдя затем
к больной, он начал ее довольно опытным образом исследовать; благодаря значительной силе в руках и большой смелости, Елпидифор Мартыныч, как акушер, был, пожалуй, недурной.
Больная не заметила, что Полина
вошла к ней в комнату. Облокотясь одной рукой на подушки, она сидела, задумавшись, на кровати; перед ней на небольшом столике стояла зажженная свеча, лежал до половины исписанный почтовый лист бумаги, сургуч и все, что нужно для письма.
Я вооружился твердостью и с веселым лицом поспешно
вошел к Писареву:
больной дремал, и я в первый раз заметил, что он тихо бредит.
Вошел в толстых сапогах, распространяя вокруг себя приятный запах дегтя от сапог и свежести зимнего воздуха, легкой сильной поступью Герасим, в посконном чистом фартуке и чистой ситцевой рубахе, с засученными на голых, сильных, молодых руках рукавами, и, не глядя на Ивана Ильича, — очевидно сдерживая, чтоб не оскорбить
больного, радость жизни, сияющую на его лице, — подошел
к судну.
К больным можно было безопасно
входить только тем, у кого есть оленьи слезы или безоар — камень; но ни слез оленьих, ни камня безоара у Ивана Ивановича не было, а в аптеках на Волховской улице камень хотя, может быть, и водился, но аптекаря были — один из поляков, а другой немец,
к русским людям надлежащей жалости не имели и безоар-камень для себя берегли.
На столе горела лампа, окна были открыты, жёлтый язык огня вздрагивал, вытягиваясь вверх и опускаясь; пред образами чуть теплился в медной лампадке другой, синеватый огонёк, в комнате плавал сумрак. Николаю было неприятно смотреть на эти огни и не хотелось
войти к отцу, встречу шёпоту старухи Рогачёвой, стонам
больного, чёрным окнам и умирающему огню лампады.
Но вместе с сознанием, что он может теперь уйти каждую минуту, в сердце Сазонки
вошла острая жалость
к большеголовому Сенисте.
К жалости призывала вся необычная обстановка: тесный ряд кроватей с бледными, хмурыми людьми; воздух, до последней частицы испорченный запахом лекарств и испарениями
больного человеческого тела; чувство собственной силы и здоровья. И, уже не избегая просительного взгляда, Сазонка наклонился
к Сенисте и твердо повторил...
Я сижу дома в кружке добрых знакомых, болтаю, смеюсь; нужно съездить
к больному; я еду, делаю, что нужно, утешаю мать, плачущую над умирающим сыном; но, воротившись, я сейчас же
вхожу в прежнее настроение, и на душе не остается мрачного следа.
Лев от старости не мог уже ловить зверей и задумал хитростию жить: зашел он в пещеру, лег и притворился
больным. Стали ходить звери его проведывать, и он съедал тех, которые
входили к нему в пещеру. Лисица смекнула дело, стала у входа в пещеру и говорит: «Что, лев, как можешь?»
В это время
вошел лекарь. Обращаясь
к больному, сказал он...
Приехал
к Кисловым Пахом и, не
входя в дом, отпряг лошадку, поставил ее в конюшню, задал корму, втащил таратайку в сарай и только тогда пошел в горницы. Вообще он распоряжался у Кисловых, как у себя дома. И Степана Алексеича и Катеньку нашел он в спальне у
больной и
вошел туда без доклада. Все обрадовались, сама
больная издала какие-то радостные звуки, весело поглядывая на гостя.
— Дядя Хведор! а дядя Хведор, — сказал молодой парень, ямщик в тулупе и с кнутом за поясом,
входя в комнату и оборачиваясь
к больному.
Первое, что я сделал, это пристыдил Лайгура и его жену за бесчеловечное отношение
к безногой девушке. Вероятно, утром Цазамбу рассказал старику о том, что я будил его и сам носил дрова
к больной, потому что,
войдя в ее юрту, я увидел, что помещение прибрано, на полу была положена свежая хвоя, покрытая сверху новой цыновкой. Вместо рубища на девушке была надета, правда, старая, но все же чистая рубашка, и ноги обуты в унты. Она вся как бы ожила и один раз даже улыбнулась.
Заходит в избу врач, я прощаюсь, и мы выходим на улицу, садимся в сани и едем в небольшую соседнюю деревеньку на последнее посещение
больного. Врача еще накануне приезжали звать
к этому
больному. Приезжаем,
входим вместе в избушку. Небольшая, но чистая горница, в середине люлька, и женщина усиленно качает ее. За столом сидит лет восьми девочка и с удивлением и испугом смотрит на нас.
— Я
вхожу сюда, — сказал Павел Петрович окружавшим его лицам, — не так, как
входил со мною в Брюнне император Иосиф в монастырь этих почтенных господ. Первое слово императора было; «Эту комнату взять для
больных, эту — для госпитальной провизии». Потом он приказал привести
к нему настоятеля монастыря, и когда тот явился, обратился
к нему с вопросом: «Когда же вы удалитесь отсюда?» Я же, — заключил государь, — поступаю совершенно иначе, хотя я еретик, а Иосиф был римско-католический император.
Если вы в одном из городов Восточной Сибири, лежащих на пути от Иркутска
к Томску, посетите городовую больницу и
войдете в женское отделение для душевнобольных, то вас прежде всего поразит вид исхудалой, поседевшей страдалицы, сидящей на своей койке с устремленным вдаль остановившимся взглядом и с прижатыми
к груди руками.
Больная по временам оглашает палату диким неистовым хохотом, от которого вас невольно охватит нервная дрожь.
В спальню
вошла Надежда Николаевна с напускною важностью, Федор Дмитриевич обратился
к ней, указывая на
больного.
Они тихо
вошли в кабинет и приблизились
к постели умирающего. Шурочка, постоянно тайком пробиравшаяся в кабинет
больного «дяди», была там, но при их входе незаметно скрылась за ширмы, окружавшие постель.
Войдя, раскланиваясь, в комнату, где лежала старуха, он тихо придвинул
к ее кровати стул и взял было ее за руку, но
больная сухо отдернула эту руку и прохрипела...