Неточные совпадения
Вся женская грубость и
грязь, прикрытая нарядами, золотом, брильянтами и румянами, — густыми
волнами опять протекла мимо его. Он припомнил свои страдания, горькие оскорбления, вынесенные им в битвах жизни: как падали его модели, как падал он сам вместе с ними и как вставал опять, не отчаиваясь и требуя от женщин человечности, гармонии красоты наружной с красотой внутренней.
И так через всю жизнь самодуров, через все страдальческое существование безответных проходит эта борьба с
волною новой жизни, которая, конечно, зальет когда-нибудь всю издавна накопленную
грязь и превратит топкое болото в светлую и величавую реку, но которая теперь еще только вздымает эту
грязь и сама в нее всасывается, и вместе с нею гниет и смердит…
Прыгая через
грязь, спешно бежали в разные стороны мужчины и женщины, полы чуек [Чуйка — долгий, суконный кафтан халатного покроя, армяк или шуба без висячего ворота, с халатным, косым воротником, иногда с чёрными снурами и кистями — Ред.] и юбки развевались, как паруса, и люди напоминали опрокинутые ветром лодки на сердитых
волнах озера.
Эта жизнь — точно лед над живыми
волнами реки: он крепок, он блестит, но в нем много
грязи… много постыдного… нехорошего…
Когда я читаю честные, смелые книги, мне кажется — восходит горячее солнце правды… лед тает, обнажая
грязь внутри себя, и
волны реки скоро сломают его, раздробят, унесут куда-то…
Погода все разыгрывалась. Из серых облаков, покрывавших небо, стал падать мокрыми хлопьями снег, который, едва касаясь земли, таял и увеличивал невылазную
грязь. Наконец, показывается темная свинцовая полоса; другого края ее не рассмотришь. Эта полоса — Волга. Над Волгой ходит крепковатый ветер и водит взад и вперед медленно приподнимающиеся широкопастые темные
волны.
И вместе с
волной свежего, крепкого воздуха, пропитанного запахом преющего навоза, подсыхающей
грязи и распускающихся почек, в окно влетала шальная еще слабосильная муха и проносился разноголосый шум улицы.
Но нужно и то сказать: героизм, отвага, самопожертвование были там, назади; а здесь больше всего бросалась в глаза человеческая трусость, бесстыдство, моральная
грязь, — все темные отбросы, которые в первую очередь выплеснула из себя гигантская
волна отступавшей армии.
Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые
волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из-под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно-усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой
грязи.