Неточные совпадения
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись;
сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от
волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Досадуя на жену зa то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту приезда, тогда как у него
сердце захватывало от
волнения при мысли о том, что с братом, ему приходилось заботиться о ней, вместо того чтобы бежать тотчас же к брату, Левин ввел жену в отведенный им нумер.
Она думала о другом, она видела его и чувствовала, как ее
сердце при этой мысли наполнялось
волнением и преступною радостью.
Опять
волнение, подобное тому, какое он испытал в минуту родов, подступило ему к
сердцу.
Волнение лошади сообщилось и Вронскому; он чувствовал, что кровь приливала ему к
сердцу и что ему так же, как и лошади, хочется двигаться, кусаться; было и страшно и весело.
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему было уже не до улыбки.
Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он нарочно говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее
волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного
волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее страшен.
Измученное
волнениями или вовсе не знакомое с ними
сердце так и просится спрятаться в этот забытый всеми уголок и жить никому не ведомым счастьем. Все сулит там покойную, долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть.
И целый день, и все дни и ночи няни наполнены были суматохой, беготней: то пыткой, то живой радостью за ребенка, то страхом, что он упадет и расшибет нос, то умилением от его непритворной детской ласки или смутной тоской за отдаленную его будущность: этим только и билось
сердце ее, этими
волнениями подогревалась кровь старухи, и поддерживалась кое-как ими сонная жизнь ее, которая без того, может быть, угасла бы давным-давно.
Щеки и уши рдели у нее от
волнения; иногда на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных молний, вспыхивал луч такой зрелой страсти, как будто она
сердцем переживала далекую будущую пору жизни, и вдруг опять потухал этот мгновенный луч, опять голос звучал свежо и серебристо.
Он припал к ее руке лицом и замер. Слова не шли более с языка. Он прижал руку к
сердцу, чтоб унять
волнение, устремил на Ольгу свой страстный, влажный взгляд и стал неподвижен.
Она подошла к нему так близко, что кровь бросилась ему в
сердце и в голову; он начал дышать тяжело, с
волнением. А она смотрит ему прямо в глаза.
Проснувшись в то утро и одеваясь у себя наверху в каморке, я почувствовал, что у меня забилось
сердце, и хоть я плевался, но, входя в дом князя, я снова почувствовал то же
волнение: в это утро должна была прибыть сюда та особа, женщина, от прибытия которой я ждал разъяснения всего, что меня мучило!
Я пишу теперь, как давно отрезвившийся человек и во многом уже почти как посторонний; но как изобразить мне тогдашнюю грусть мою (которую живо сейчас припомнил), засевшую в
сердце, а главное — мое тогдашнее
волнение, доходившее до такого смутного и горячего состояния, что я даже не спал по ночам — от нетерпения моего, от загадок, которые я сам себе наставил.
Она встала и вдруг исчезла за портьеру; на лице ее в то мгновение блистали слезы (истерические, после смеха). Я остался один, взволнованный и смущенный. Положительно я не знал, чему приписать такое в ней
волнение, которого я никогда бы в ней и не предположил. Что-то как бы сжалось в моем
сердце.
Хиония Алексеевна готова была даже заплакать от
волнения и благодарности. Половодова была одета, как всегда, богато и с тем вкусом, как унаследовала от своей maman. Сама Антонида Ивановна разгорелась на морозе румянцем во всю щеку и была так заразительно свежа сегодня, точно разливала кругом себя молодость и здоровье. С этой женщиной ворвалась в гостиную Хионии Алексеевны первая слабая надежда, и ее
сердце задрожало при мысли, что, может быть, еще не все пропало, не все кончено…
Старик неудержимо болтал всю дорогу, пока они шли от избы старосты Дорони до мельничного флигелька; он несколько раз от
волнения снимал и надевал шапку. У Бахарева дрогнуло
сердце, когда он завидел наконец ту кровлю, под которой жила его Надя, — он тяжело дышал и чувствовал, как у него дрожат ноги.
Бахарев воспользовался случаем выслать Привалова из кабинета, чтобы скрыть овладевшее им
волнение; об отдыхе, конечно, не могло быть и речи, и он безмолвно лежал все время с открытыми глазами. Появление Привалова обрадовало честного старика и вместе с тем вызвало всю желчь, какая давно накопилась у него на
сердце.
Когда германцы подступили к Парижу и Париж лихорадочно готовился к защите, многие
сердца на земле испытали жуткое
волнение и беспокойство.
То отступят они шага на два и закинут голову, то снова придвинутся к картине; глазки их покрываются маслянистою влагой… «Фу ты, Боже мой, — говорят они, наконец, разбитым от
волнения голосом, — души-то, души-то что! эка, сердца-то,
сердца! эка души-то напустил! тьма души!..
«Что я здесь делаю, зачем таскаюсь я в чужой стороне, между чужими?» — воскликнул я, и мертвенная тяжесть, которую я ощущал на
сердце, разрешилась внезапно в горькое и жгучее
волнение.
Р. была одна из тех скрытно-страстных женских натур, которые встречаются только между блондинами, у них пламенное
сердце маскировано кроткими и тихими чертами; они бледнеют от
волнения, и глаза их не искрятся, а скорее тухнут, когда чувства выступают из берегов.
Ее
волнение было так сильно, что она сначала не могла произнести ни одного слова, ее губы были холодны, ее руки — как лед. Я чувствовал, как страшно билось ее
сердце.
Трудитеся телом; страсти ваши не столь сильное будут иметь
волнение; трудитеся
сердцем, упражняяся в мягкосердии, чувствительности, соболезновании, щедроте, отпущении, и страсти ваши направятся ко благому концу.
Ум,
сердце озарялись необыкновенным светом; все
волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины.
Подходя к перекрестку Гороховой и Садовой, он сам удивился своему необыкновенному
волнению; он и не ожидал, что у него с такою болью будет биться
сердце.
— Это, это, это, — приподнялся вдруг князь в ужасном
волнении, — это, это я знаю, это я читал… это внутреннее излияние называется… Бывает, что даже и ни капли. Это коль удар прямо в
сердце…
«Видно, Варвара Павловна решилась не давать мне жить», — подумал он с
волнением злобы на
сердце.
Ей казалось, что она просто не доживет до этого, и маленькое
сердце замирало от
волнения.
Черноризица Аглаида слушала знаменитую головщицу с замиранием
сердца: у ней захватывало дух от
волнения.
Не знаю почему, тогда вдруг мне показалось, что нескромно вынимать из тайника
сердца заревые его трепетания,
волнения, заблуждения и верования!
Прискорбно слышать, что вы нездоровы, — в утешение могу только сказать, что я сам с приезда сюда никак не могу войти в прежнюю свою колею: ужасное
волнение при прежнем моем биении
сердца не дает мне покоя; я мрачен, как никогда не бывал, несносен и себе и другим.
Денежные дела меня не беспокоят, они устроятся, как все, что деньгами можно кончить, но существование его там в одиночестве так не должно продолжаться; я многих выражений истинно не понимаю — он в каком-то
волнении, похожем на то, что я ощущаю при биении моего
сердца…
Все это время нездоров самым неприятным образом; повидимому, все в порядке, но почти беспрерывно испытываю такое
волнение и биение
сердца, которые мешают и думать и заняться, как должно.
Сергеевка занимает одно из самых светлых мест в самых ранних воспоминаниях моего детства. Я чувствовал тогда природу уже сильнее, чем во время поездки в Багрово, но далеко еще не так сильно, как почувствовал ее через несколько лет. В Сергеевке я только радовался спокойною радостью, без
волнения, без замирания
сердца. Все время, проведенное мною в Сергеевке в этом году, представляется мне веселым праздником.
Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить, так что мать сердилась и сказала, что не будет меня пускать, потому что я от такого
волнения могу захворать; но отец уверял ее, что это случилось только в первый раз и что горячность моя пройдет; я же был уверен, что никогда не пройдет, и слушал с замирающим
сердцем, как решается моя участь.
Она была сильно взволнована. Рассказывая, я нагибался к ней и заглядывал в ее лицо. Я заметил, что она употребляла ужасные усилия подавить свое
волнение, точно из гордости передо мной. Она все больше и больше бледнела и крепко закусила свою нижнюю губу. Но особенно поразил меня странный стук ее
сердца. Оно стучало все сильнее и сильнее, так что, наконец, можно было слышать его за два, за три шага, как в аневризме. Я думал, что она вдруг разразится слезами, как и вчера; но она преодолела себя.
Сердце во мне так и прыгало; мне было очень стыдно и весело: я чувствовал небывалое
волнение.
Взял ее руку в свои, крепко стиснул, потряс и быстро отвернулся в сторону. Утомленная
волнением, мать, не торопясь, мыла чашки и молчала, в груди у нее тихо теплилось бодрое, греющее
сердце чувство.
Стоя среди комнаты полуодетая, она на минуту задумалась. Ей показалось, что нет ее, той, которая жила тревогами и страхом за сына, мыслями об охране его тела, нет ее теперь — такой, она отделилась, отошла далеко куда-то, а может быть, совсем сгорела на огне
волнения, и это облегчило, очистило душу, обновило
сердце новой силой. Она прислушивалась к себе, желая заглянуть в свое
сердце и боясь снова разбудить там что-либо старое, тревожное.
Уйду ли?» И опять, с робко замирающим
сердцем, бледнея от внутреннего
волнения, досадуя на самого себя, он чувствовал, что не в состоянии это сделать.
Он дунул сверху в стекло. Пугливый синий огонек умер, и сразу в комнате стало темно и тихо, и тотчас же торопливо и громко застучал на столе не замечаемый до сих пор будильник. Ромашов сел рядом с Александрой Петровной, сгорбившись и не глядя в ее сторону. Странное чувство боязни,
волнения и какого-то замирания в
сердце овладело им и мешало ему говорить...
Ромашов знал отлично, что Шурочки нет в этой светлой, точно праздничной группе, но когда он глядел туда, — всякий раз что-то сладко ныло у него около
сердца, и хотелось часто дышать от странного, беспричинного
волнения.
Ромашов глядел в седое, красное, раздраженное лицо и чувствовал, как у него от обиды и от
волнения колотится
сердце и темнеет перед глазами… И вдруг, почти неожиданно для самого себя, он сказал глухо...
Днем Ромашов старался хоть издали увидать ее на улице, но этого почему-то не случалось. Часто, увидав издали женщину, которая фигурой, походкой, шляпкой напоминала ему Шурочку, он бежал за ней со стесненным
сердцем, с прерывающимся дыханием, чувствуя, как у него руки от
волнения делаются холодными и влажными. И каждый раз, заметив свою ошибку, он ощущал в душе скуку, одиночество и какую-то мертвую пустоту.
Конечно, князь, другой на моем месте, как благородный человек, произвел бы тут дебоширство, но я усмирил
волнение негодующего
сердца и положил всю надежду на бога…
Очевидно, что такие сафические мысли [20] могут осаждать голову только в крайних и не терпящих отлагательства «случаях». Княжна плачет, но мало-помалу источник слез иссякает; на сцену выступает вся желчь, накопившаяся на дне ее тридцатилетнего
сердца; ночь проводится без сна, среди
волнений, порожденных злобой и отчаяньем… На другой день зеркало имеет честь докладывать ее сиятельству, что их личико желто, как выжатый лимон, а глаза покрыты подозрительною влагой…
Скрепя
сердце вы располагаетесь на берегу, расстилаете ковер под тенью дерева и ложитесь; но сон не смыкает глаз ваших, дорога и весенний жар привели всю кровь вашу в
волнение, и после нескольких попыток заставить себя заснуть вы убеждаетесь в решительной невозможности такого подвига.
Но еще с большим
волнением забилось
сердце у пожилой девственницы, родной сестры управляющего палатой государственных имуществ.
Дайте успокоиться этим
волнениям; пусть мечты улягутся, пусть ум оцепенеет совсем,
сердце окаменеет, глаза отвыкнут от слез, губы от улыбки — и тогда, через год, через два, я приду к вам совсем готовый на всякое испытание; тогда не пробудите, как ни старайтесь, а теперь…
Ротным командирам и курсовым офицерам известно это
волнение молодых
сердец, и они начинают чуть-чуть ослаблять суровые требования воинской дисциплины и тяжкие, в жару просто непереносимые трудности строевых учений.