Неточные совпадения
Самгину было немножко жаль эту замученную девицу, в чужой шубке, слишком длинной для нее, в тяжелых серых ботиках, — из-под платка на голове ее
выбивались растрепанные и, видимо, давно не мытые пряди
волос.
Через минуту из боковой двери вышла Маслова. Подойдя мягкими шагами вплоть к Нехлюдову, она остановилась и исподлобья взглянула на него. Черные
волосы, так же как и третьего дня,
выбивались вьющимися колечками, лицо, нездоровое, пухлое и белое, было миловидно и совершенно спокойно; только глянцовито-черные косые глаза из-под подпухших век особенно блестели.
Из-под синей шляпы с загнутым широким полем a la Rubens
выбивались пряди бело-русых
волос с желтоватым отливом.
Старинный кокошник почти совсем закрывал гладко зачесанные
волосы, которые только на висках
выбивались легкими завитками, придававшими портрету какое-то детское выражение.
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, но на Маргариту она уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые глаза, опушенные густыми черными ресницами, смотрели из-под тонких бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных
волос, которые
выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила...
Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая — ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать, только зубы белеют и глаза, да из-под платка
выбиваются на лоб жидкие пряди желтых
волос.
Галактион накинул халат и отправился в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он сидел на кровати с посиневшим лицом и страшно выкаченными глазами. Около него была одна Харитина. Она тоже только что успела соскочить с постели и была в одной юбке. Плечи были прикрыты шалью, из-под которой
выбивалась шелковая волна чудных
волос. Она была бледна и в упор посмотрела на Галактиона.
Волосы, совсем поседевшие, в беспорядке
выбивались из-под скомканной шляпы и длинными космами лежали на воротнике его старого, изношенного пальто. Я еще прежде заметил, что в иные минуты он как будто забывался; забывал, например, что он не один в комнате, разговаривал сам с собою, жестикулировал руками. Тяжело было смотреть на него.
Он был по пояс забрызган грязью, лицо у него посерело, глаза ввалились, и только кудрявые
волосы буйно торчали во все стороны,
выбиваясь из-под шапки.
Пышные
волосы в разбившихся локонах
выбились из-под платка на правое плечо.
Две девки поддерживали ее под руки; седые
волосы прядями
выбились из-под белого чепца, голова понурилась и покачивалась из стороны в сторону, ноги едва волочились.
Из-под платка
выбилась прядь
волос и лежала на щеке, загибаясь за маленькое ухо.
У него было три сына: меньшой, думая, что он один не спасет его, принялся кричать, рвать на себе
волосы и призывать на помощь всех проходящих; между тем мужик
выбился из сил, и когда старший сын бросился спасать его, то насилу вытащил из воды и чуть было сам не утонул с ним вместе.
На Капитолине Марковне была довольно странная пестрая мантилья и круглая дорожная шляпка в виде гриба, из-под которой в беспорядке
выбивались стриженые белые
волосы; небольшого роста, худощавая, она раскраснелась от дороги и говорила по-русски пронзительным певучим голосом…
В гостиной горела одна только свеча в канделябре, и около кресел, где она сидела, было темно, но я видел, как вздрагивали ее голова и плечи и как
волосы,
выбиваясь из прически, закрывали шею, лицо, руки…
Из-под шапки у него
выбились тёмные пряди
волос, они падали на лоб и щёки, мешались с бородой, и мохнатый, как зверь, шпион, должно быть, кричал — рот его был широко открыт.
Он посмотрел на Дашу; она лежала с закрытыми глазами, и роскошные
волосы,
выбившись из-под упавшего на подушку чепца, красною сетью раскинулись по белой наволочке.
Она была в том же белом платьице, в котором ее схоронили; у ее голубого кушака был высоко отрезан один конец, а с левой стороны над виском
выбивались из-под белых роз неровно остриженные рукою Веры Сергеевны
волосы.
От одной этой мысли
волосы стали у меня дыбом; я принялся погонять мою клячу и почти
выбился из сил, когда подъехал к другому повороту, где начиналась сносная дорога, проложенная по низенькому валу; в конце его за небольшим леском расположен был наш аванпост.
Молодая женщина зажала рот концом байкового платка, села на лавку и затряслась от плача. Завитки ее светлых
волос, намокшие от растаявшего снега,
выбились на лоб.
Но он набрал свою артель из самой зеленой и самой отчаянной молодежи, сурово прикрикнул, как настоящий хозяин, на занывшую было старуху мать, изругал ворчливых стариков соседей гнусными матерными словами и вышел в море пьяный, с пьяной командой, стоя на корме со сбитой лихо на затылок барашковой шапкой, из-под которой буйно
выбивались на загорелый лоб курчавые, черные, как у пуделя,
волосы.
— Наконец, преследуемый зверь утомится совершенно,
выбьется из сил и ляжет окончательно, или, вернее сказать, упадет, так что приближение охотника и близкое хлопанье арапником его не поднимают; тогда охотник, наскакав на свою добычу, проворно бросается с седла и дубинкой убивает зверя; если же нужно взять его живьем, то хватает за уши или за загривок, поближе к голове, и, с помощию другого охотника, который немедленно подскакивает, надевает на волка или лису намордник, род уздечки из крепких бечевок; зверь взнуздывается, как лошадь, веревочкой, свитой пополам с конскими
волосами; эта веревочка углубляется в самый зев, так что он не может перекусить ее, да и вообще кусаться не может; уздечка крепко завязывается на шее, близ затылка, и соскочить никак не может; уздечка, разумеется, привязана к веревке, на которой вести зверя или тащить куда угодно.
На голове у нее пестрый платок, из-под него
выбиваются курчавые, светлые
волосы, осыпая мелкими колечками ее красные, мячами надутые щеки, низенький лоб, щекоча полусонные глаза. Она лениво отмахивает
волосы с лица маленькими руками, пальцы их забавно растопырены, точно у новорожденного ребенка. Интересно — о чем можно говорить с такой девицей? Я бужу пекаря, он спрашивает ее...
Марья Павловна держала в руке большой раскрытый нож; ее густые русые
волосы слегка растрепались, небольшой зеленый листок запутался в них, коса
выбилась из-под гребня, смуглое лицо зарумянилось, и красные губы раскрылись: платье казалось измятым. Она дышала быстро; глаза ее блестели; видно было, что она работала в саду. Она тотчас же вышла из комнаты, девочки побежали за ней.
Ее хорошие темные
волосы, один вид которых когда-то возбуждал во мне страсть, теперь оттого, что она долго сидела нагнувшись,
выбились из прически и имели беспорядочный вид, но от этого казались мне еще пышнее и роскошнее.
Уже это обстоятельство выделяло его из остальной серой массы: его клетчатые брюки, запыленные ботинки, круглая шляпа котелком, из-под которой
выбивались мягкие белокурые
волосы, синие очки — все это как-то странно резало глаз, выступая на однообразном фоне партии.
Дилетаев был поражен наружным видом комика, который действительно был очень растрепан; стоявшие торчками во все стороны
волосы были покрыты пухом; из-под изношенного пальто, застегнутого на две только пуговицы,
выбивалась грязная рубашка; галстука совсем не было; брюки вздернулись и тоже все были перепачканы в пуху.
Монах имел необыкновенно кроткий вид. Высокий, сгорбленный, с впалой грудью и длипными натруженными руками. Худое и длинное лице чуть было тронуто боролкой, из под послушнической скуфейки
выбивались пряди прямых и серых, как лен,
волос. Он ответил на приглашение Егорушки немного больной улыбкой, но подошел и занял место на скамеечке.
— Прислала… — сказал сын, подавая ей письмо. Имя Зины и даже слово «она» не произносилось в доме; о Зине говорили безлично: «прислала», «ушла»… Мать узнала почерк дочери, и лицо ее стало некрасивым, неприятным, и седые
волосы опять
выбились из-под чепца.
Из-под неё
выбиваются кудрявые русые пряди позолоченных солнцем
волос.
Волосы ее
выбивались из-под платка, она качала растрепанною головою, а чернобровая женщина своим громким, уверенным голосом говорила...
Из-под надетой набекрень шапки
выбивались русые кудри шелковистых
волос, яркий румянец горел на нежной коже щек, а белизну лица оттеняли маленькие темно-русые усики и шелковистый пух небольшой бородки.
В кабинет уже входила развязной, самоуверенной походкой молодая, шикарно одетая барыня, на вид лет двадцати пяти, с вызывающе-пикантным личиком, на вздернутом носике которого крепко сидело золотое пенсне, придавая ему еще более дерзкое, даже нахальное выражение; из-под фетровой белой шляпы с громадным черным пером и широчайшими полями, сидевшей на затылке,
выбивалась на лоб масса мелких буклей темно-каштановых
волос.
Впереди других, ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно-тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого
выбивались пряди расчесавшихся
волос.