Неточные совпадения
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут встали лицом
к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который
врывался откуда-то со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
Потом он слепо шел правым берегом Мойки
к Певческому мосту, видел, как на мост, забитый людями,
ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое из пятерых, сорванные с лошадей, исчезли в черном месиве, толстая лошадь вырвалась на правую сторону реки, люди стали швырять в нее комьями снега, а она топталась на месте, встряхивая головой; с морды ее падала пена.
После разговора с Марфенькой Викентьев в ту же ночь укатил за Волгу и,
ворвавшись к матери, бросился обнимать и целовать ее по-своему, потом, когда она, собрав все силы, оттолкнула его прочь, он стал перед ней на колени и торжественно произнес...
Шлюпку нашу подбрасывало вверх и вниз, валы периодически
врывались верхушкой
к нам и обливали спину.
Мы дошли до какого-то вала и воротились по тропинке, проложенной по берегу прямо
к озерку. Там купались наши, точно в купальне, под сводом зелени. На берегу мы застали живописную суету: варили кушанье в котлах, в палатке накрывали… на пол, за неимением стола. Собеседники сидели и лежали. Я ушел в другую палатку, разбитую для магнитных наблюдений, и лег на единственную бывшую на всем острове кушетку, и отдохнул в тени. Иногда
врывался свежий ветер и проникал под тент, принося прохладу.
Европейцы никак не предполагали, чтобы кафры, после испытанных неудач в 1819 г., отважились на открытую войну, поэтому и не приняли никаких мер
к отражению нападения, и толпы кафров в декабре 1834 г.
ворвались в границы колонии.
Солнце всходило высоко; утренний ветерок замолкал; становилось тихо и жарко; кузнечики трещали, стрекозы начали реять по траве и кустам;
к нам
врывался по временам в карт овод или шмель, кружился над лошадьми и несся дальше, а не то так затрепещет крыльями над головами нашими большая, как птица, черная или красная бабочка и вдруг упадет в сторону, в кусты.
Часов в десять утра Привалов был совсем готов и только выжидал еще полчаса, чтобы ехать прямо
к Половодову. Когда он уже надевал перчатки, в комнату
ворвался Виктор Васильич в своей табачной визитке.
— А зачем ему
к отцу проходить, да еще потихоньку, если, как ты сам говоришь, Аграфена Александровна и совсем не придет, — продолжал Иван Федорович, бледнея от злобы, — сам же ты это говоришь, да и я все время, тут живя, был уверен, что старик только фантазирует и что не придет
к нему эта тварь. Зачем же Дмитрию
врываться к старику, если та не придет? Говори! Я хочу твои мысли знать.
— Я должен вам сообщить, — произнес тоже дрожащим голосом Алеша, — о том, что сейчас было у него с отцом. — И он рассказал всю сцену, рассказал, что был послан за деньгами, что тот
ворвался, избил отца и после того особенно и настоятельно еще раз подтвердил ему, Алеше, идти «кланяться»… — Он пошел
к этой женщине… — тихо прибавил Алеша.
Он послал было своего младшего брата
к отцу просить у него эти три тысячи в последний раз, но, не дождавшись ответа,
ворвался сам и кончил тем, что избил старика при свидетелях.
Казалось, кто-то
ворвался в дом и слепо стучится
к нам в двери, не находя входа…
Харитина вбежала
к себе в квартиру по лестнице, как сумасшедшая, и сейчас же затворила двери на ключ, точно Галактион гнался за ней по пятам и мог
ворваться каждую минуту.
Кто-то из братьев предложил украсть одного щенка, и тотчас составился остроумный план кражи: братья сейчас же выйдут на улицу
к воротам Бетленга, я испугаю барина, а когда он, в испуге, убежит, они
ворвутся во двор и схватят щенка.
Но представим себе, что стены разбиты и
ворвались в эту комнату силы иного, трансцендентного по отношению
к ней мира, силы, отличные от действующих в этом помещении.
Лебедева всё еще не было дома, так что под вечер
к князю успел
ворваться Келлер, не хмельной, но с излияниями и признаниями.
Маркиза даже предложила ей чулан на антресолях, чтобы
к ней как-нибудь ночью не
ворвался пьяный муж и не задушил ее, но Ольга Александровна не воспользовалась этим приглашением.
Соловьев было так много и ночью они, казалось, подлетали так близко
к дому, что, при закрытых ставнями окнах, свисты, раскаты и щелканье их с двух сторон
врывались с силою в нашу закупоренную спальню, потому что она углом выходила на загибавшуюся реку, прямо в кусты, полные соловьев.
Человек вдруг, с его душой и телом, отдан в полную власть другому человеку, и тот может им распоряжаться больше, чем сам царь, чем самый безусловный восточный властелин, потому что тот все-таки будет судить и распоряжаться на основании каких-нибудь законов или обычаев; а тут вы можете
к вашему крепостному рабу
врываться в самые интимные, сердечные его отношения, признавать их или отвергать.
Ромашов взялся было за скобку, но вспомнил, что окно еще не выставлено. Тогда, охваченный внезапным порывом веселой решимости, он изо всех сил дернул
к себе раму. Она подалась и с трескам распахнулась, осыпав голову Ромашова кусками извести и сухой замазки. Прохладный воздух, наполненный нежным, тонким и радостным благоуханием белых цветов, потоком
ворвался в комнату.
Как бы то ни было, но удовольствию живчика нет пределов. Диффамационный период уже считает за собой не один десяток лет (отчего бы и по этому случаю не отпраздновать юбилея?), а живчик в подробности помнит всякий малейший казус, ознаменовавший его существование. Тогда-то изобличили Марью Петровну, тогда-то — Ивана Семеныча; тогда-то
к диффаматору
ворвались в квартиру, и он, в виду домашних пенатов, подвергнут был исправительному наказанию; тогда-то диффаматора огорошили на улице палкой.
Во все время, покуда кутит муж, Экзархатова убегала
к соседям; но когда он приходил в себя, принималась его, как ржа железо, есть, и достаточно было ему сказать одно слово — она пустит в него чем ни попало, растреплет на себе волосы, платье и побежит
к Петру Михайлычу жаловаться, прямо
ворвется в смотрительскую и кричит...
Свежий ветерок
врывался сквозь чугунную решетку в окно и то приподнимал ткань на престоле, то играл сединами священника, или перевертывал лист книги и тушил свечу. Шаги священника и дьячка громко раздавались по каменному полу в пустой церкви; голоса их уныло разносились по сводам. Вверху, в куполе, звучно кричали галки и чирикали воробьи, перелетавшие от одного окна
к другому, и шум крыльев их и звон колоколов заглушали иногда службу…
Санин никогда еще не бывал в комнате Джеммы. Все обаяние любви, весь ее огонь, и восторг, и сладкий ужас — так и вспыхнули в нем, так и
ворвались в его душу, как только он переступил заветный порог… Он кинул вокруг умиленный взор, пал
к ногам милой девушки и прижал лицо свое
к ее стану…
Заведывающий этою мызою врач, с необыкновенно черными бакенбардами и, вероятно, из переродившихся жидов, почти насильно
ворвавшись к Марфиным, стал с наглостью, свойственною его расе, убеждать Сусанну Николаевну и Терхова в превосходстве лечения молоком, особенно для стариков.
— Дружина Андреич! — раздался голос снизу, — измена! Предательство! Опричники
врываются к жене твоей! Остерегись, Дружина Андреич!
Малюта вышел. Оставшись один, Максим задумался. Все было тихо в доме; лишь на дворе гроза шумела да время от времени ветер,
ворвавшись в окно, качал цепи и кандалы, висевшие на стене, и они, ударяя одна о другую, звенели зловещим железным звоном. Максим подошел
к лестнице, которая вела в верхнее жилье,
к его матери. Он наклонился и стал прислушиваться. Все молчало в верхнем жилье. Максим тихонько взошел по крутым ступеням и остановился перед дверью, за которою покоилась мать его.
Аннинька проживала последние запасные деньги. Еще неделя — и ей не миновать было постоялого двора, наравне с девицей Хорошавиной, игравшей Парфенису и пользовавшейся покровительством квартального надзирателя. На нее начало находить что-то вроде отчаяния, тем больше, что в ее номер каждый день таинственная рука подбрасывала записку одного и того же содержания: «Перикола! покорись! Твой Кукишев». И вот в эту тяжелую минуту
к ней совсем неожиданно
ворвалась Любинька.
Города становились меньше и проще, пошли леса и речки, потянулись поля и плантации кукурузы… И по мере того, как местность изменялась, как в окна
врывался вольный ветер полей и лесов, Матвей подходил
к окнам все чаще, все внимательнее присматривался
к этой стране, развертывавшей перед ним, торопливо и мимолетно, мирные картины знакомой лозищанину жизни.
Оттолкнула Варвару и кинулась
к двери. Ее не успели удержать. Наклонив голову, сжав кулаки,
ворвалась она в столовую, с треском распахнув дверь. Там она остановилась близ порога, увидела испачканные обои и пронзительно засвистала. Она подбоченилась, лихо отставила ногу и неистово крикнула...
В продолжение целого дня они
врывались в частные жилища, делали выемки, хватали, ловили, расточали и
к ночи являлись
к Скотинину с целыми ворохами захваченных книг и бумаг, которые Кутейкин принимал для дальнейшего рассмотрения.
Чуяло оно недоброе с того самого дня, когда ты чуть не силою
к нам в хату
ворвался.
— Вы, вероятно, удивлены, молодой человек, что
к вам в одиннадцать часов ночи
врывается совершенно незнакомая дама…
Мы заняли ползала у буфета, смешались с офицерами, пили донское; Далматов угостил настоящим шампанским, и, наконец, толпой двинулись
к платформе после второго звонка. Вдруг шум, толкотня, и
к нашему вагону 2-го класса — я и начальник эшелона прапорщик Прутников занимали купе в этом вагоне, единственном среди товарного состава поезда, — и в толпу
врывается, хромая, Андреев-Бурлак с двухаршинным балыком под мышкой и корзинкой вина.
Но вольный воздух и свет, вопреки всем предосторожностям погибающего самодурства,
врываются в келью Катерины, она чувствует возможность удовлетворить естественной жажде своей души и не может долее оставаться неподвижною: она рвется
к новой жизни, хотя бы пришлось умереть в этом порыве.
А таких семей, которые ябеда превратила в звериные берлоги, нынче развелось очень довольно. Улица, с неслыханною доселе наглостью,
врывается в самые неприступные твердыни и,
к удивлению, не встречает дружного отпора, как в бывалое время, а только производит раскол. Так что весь вопрос теперь в том, на чьей стороне останется окончательная победа: на стороне ли ябеды, которая вознамерилась весь мир обратить в пустыню, или на стороне остатков совести и стыда?
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался в стёкла, как бы желая выдавить их и налиться в комнату. Евсей поднялся на ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку
к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы, открыл форточку, отскочил в сторону, и в ту же секунду широкий поток звуков
ворвался, окружил шпионов, толкнулся в дверь, отворил её и поплыл по коридору, властный, ликующий, могучий.
Маша, бледная, оторопев, думая, что сейчас
к ней
ворвутся в дом, высылает на полведра; после этого шум стихает, и длинные бревна одно за другим ползут обратно со двора.
Она именно была в этом состоянии духа теперь, так неожиданно
ворвавшись к Марье Александровне.
Вошли двое: седоволосая старуха в очках и человек во фраке; старуха села, одновременно обнажив свои желтые зубы и двухцветные косточки клавиш, а человек во фраке поднял
к плечу скрипку, сощурил рыжий глаз, прицелился, перерезал скрипку смычком, и в басовое пение струн рояля
ворвался тонкий, свистящий голос скрипки.
— Я его
к себе не приглашал, а стало быть, и от себя не прогонял. А так как он
ворвался ко мне нахалом, то, разумеется, я…
Агитаторы оба взаимно были друг другом недовольны, и оба были не в духе. Для первого шага у них уже было довольно неудач. Ничипоренко, однако, первый нашелся, как ему выйти из такого неприятного положения. Сидя после этого обеда в трактирном нумере у окна, в которое ярко светило спускавшееся
к закату солнце и в которое
врывался шум и гром с заречья, где кипела ярмарка, Ничипоренко несколько раз озирался на своего унылого и поникшего головою партнера и, наконец, сказал...
Наконец, не в силах будучи выносить долее тяжелой судьбы своей, она первая заговорила о разводе. Муж пришел в бешенство при одной мысли о том. В первом движеньи неистовства
ворвался он
к ней в комнату с ножом и, без сомнения, заколол бы ее тут же, если бы его не схватили и не удержали. В порыве исступленья и отчаянья он обратил нож на себя — и в ужаснейших муках окончил жизнь.
— Не знаю… — уклончиво и грубо ответил Мишка, не привыкший
к такому свободному обращению — сам Тарас Ермилыч смиренно ждал в передней, пока он ходил наверх с докладом, а этот всегда
ворвется, как оглашенный.
В контору и обратно он ходил почти всегда в сопровождении жены, которая будто бы дома держала его на привязи; но если уж он являлся на улице один, то это прямо значило, что загулял, в в это время был совершенно сумасшедший: он всходил на городской вал, говорил что-то
к озеру, обращался
к заходящему солнцу и
к виднеющимся вдали лугам, потом садился, плакал, заходил в трактир и снова пил неимоверное количество всякой хмельной дряни;
врывался иногда насильно в дом
к Нестору Егорычу, одному именитому и почтенному купцу, торгующему кожами, и начинал говорить ему, что он мошенник, подлец и тому подобное.
Потом группа ямщиков медленно направилась
к нашей юрте. Дверь скрипнула,
ворвался клуб холодного воздуха… Ямщики один за другим входили в избу, подходили
к камельку, протягивали руки
к огню и смотрели на Островского. Тот как будто даже не замечал их…
Вечером того же дня Петр Васильич, не дождавшись возвращения своего приятеля, только что собирался лечь в постель у себя дома, как вдруг в комнату, весь запорошенный снегом,
ворвался Борис Андреич и прямо бросился
к нему на шею.
Прижимается
к нему. Первую пару скрывает от зрителей тихий танец масок и паяцов. В средину танца
врывается вторая пара влюбленных. Впереди — она в черной маске и вьющемся красном плаще. Позади — он — весь в черном, гибкий, в красной маске и черном плаще. Движения стремительны. Он гонится за ней, то настигая, то обгоняя ее. Вихрь плащей.
И те и другие,
к сожалению. Нехтеммут с товарищами
ворвался ко мне в дом; они украли мои хлебы, вылили мое масло, приготовленное ко дню коронации. Кроме того, они забрались в кладовую и унесли три больших хлеба, восемь булок, вытащили мех с пивом и выпили его, пока я находился в отсутствии…
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к Богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный...