В продолжение этого времени послышался стук брички.
Ворота заскрипели; но бричка долго не въезжала на двор. Громкий голос бранился со старухою, содержавшею трактир. «Я взъеду, — услышал Иван Федорович, — но если хоть один клоп укусит меня в твоей хате, то прибью, ей-богу, прибью, старая колдунья! и за сено ничего не дам!»
Долго стоял фельдшер у окна и стучал. Но вот за забором, около дома, на деревьях зарделся иней,
ворота заскрипели, и показалась закутанная женская фигура с фонарем в руках.
Анастасья вырвалась из его объятий. Тяжелые
ворота заскрипели, застучал железный запор, привратник захлопнул калитку, и Юрий, вскочив на коня, помчался вихрем от стен обители, в которой, как в безмолвной могиле, он похоронил навсегда все земное свое счастье.
Неточные совпадения
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским
ворота опять
заскрипели, и на двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
Клим прислушался. Осторожно щелкала щеколда калитки, потом
заскрипело дерево
ворот, точно собака царапалась.
Перед самым мостом ямщик круто повернул лошадей, наша «карета» качнулась,
заскрипела, остановилась, как будто в раздумьи, в покосившихся
воротах и поплыла вниз по двору, поросшему зеленой муравкой.
Ямщик взмахнул кнутом, засвистал; повозка,
заскрипев полозьями, повернула из
ворот направо — и исчезла.
В эту самую минуту
заскрипели ворота.
Князь
заскрипел зубами и сильно закачал за
ворот своего кума.
Заскрипели ворота и послышались голоса Нестера и Васьки.
Только что раздались первые удары благовеста, во всех концах улицы загремели щеколды,
заскрипели ворота и прикалитки, и жители забегали, засуетились.
Гуляка праздный, пьяный молодец,
С осанкой важной, в фризовой шинели,
Держась за них, бредет — и вот конец
Перилам. — «Всё направо!» —
ЗаскрипелиПолозья по сугробам, как резец
По мрамору… Лачуги, цепью длинной
Мелькая мимо, кланяются чинно…
Вдали мелькнул знакомый огонек…
«Держи к
воротам… Стой, — сугроб глубок!..
Пойдем по снегу, муза, только тише
И платье подними как можно выше».
Только и было у ней на уме: «Вот-вот зазвенят бубенчики,
заскрипят у
ворот санные полозья, принесет нелегкая этих Снежковых.
Вот мы поднимаемся в гору, вот опускаемся… еще… еще немного… и
заскрипели ворота… забегали люди, что-то красное сверкнуло мне в глаза сквозь смежившиеся веки. Это огни… Слышны голоса, топот… Чей-то крик — не то отчаянный, не то радостный… Это Барбале, я узнаю ее голос… Потом кто-то торопливо бежит по аллее, и я слышу мучительно-вопрошающий, полный страдания голос...
Послышался голос со двора, и, по-видимому, начались переговоры. Затем все смолкло, но скоро раздался вторичный удар в
ворота, и они, пронзительно
заскрипев петлями, растворились. Послышались тяжелые шаги, сперва по двору, затем по сеням, а наконец, и у самой двери.