Неточные совпадения
Негодовала не одна Варвара, ее приятели тоже возмущались. Оракулом этих дней был «удивительно осведомленный» Брагин. Он подстриг волосы и уже заменил красный галстук синим в полоску; теперь галстук не скрывал его подбородка, и оказалось, что подбородок уродливо острый, загнут вверх, точно у беззубого старика, от этого
восковой нос Брагина стал длиннее, да и все
лицо обиженно вытянулось. Фыркая и кашляя, он говорил...
Это была первая фраза, которую Клим услыхал из уст Радеева. Она тем более удивила его, что была сказана как-то так странно, что совсем не сливалась с плотной, солидной фигуркой мельника и его тугим, крепким
лицом воскового или, вернее, медового цвета. Голосок у него был бескрасочный, слабый, говорил он на о, с некоторой натугой, как говорят после длительной болезни.
Должно быть, и японцы в другое время не сидят точно одурелые или как фигуры
воскового кабинета, не делают таких глупых
лиц и не валяются по полу, а обходятся между собою проще и искреннее, как и мы не таскаем же между собой везде караул и музыку.
Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным
лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком
восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
Небольшая ростом, высохнувшая, сморщившаяся, но вовсе не безобразная старушка обыкновенно сидела или, лучше, лежала на большом неуклюжем диване, обкладенная подушками. Ее едва можно было разглядеть; все было белое: капот, чепец, подушки, чехлы на диване. Бледно-восковое и кружевно-нежное
лицо ее вместе с слабым голосом и белой одеждой придавали ей что-то отошедшее, еле-еле дышащее.
Я спрятал тетрадь в стол, посмотрел в зеркало, причесал волосы кверху, что, по моему убеждению, давало мне задумчивый вид, и сошел в диванную, где уже стоял накрытый стол с образом и горевшими
восковыми свечами. Папа в одно время со мною вошел из другой двери. Духовник, седой монах с строгим старческим
лицом, благословил папа. Пала поцеловал его небольшую широкую сухую руку; я сделал то же.
Лицо было бледное и суровое, но совсем как бы застывшее, недвижимое; брови немного сдвинуты и нахмурены; решительно, он походил на бездушную
восковую фигуру.
На гостя из-под кучи этой рвани глядело
восковое отекшее
лицо с мутным остановившимся взглядом, в котором едва теплилась последняя искра сознания.
Мне вспомнились утомленные
лица миссионера и двух священников, кучи книг на аналое, огни
восковых свечей, при помощи которых спорившие разыскивали нужные тексты в толстых фолиантах, возбужденные
лица «раскольников» и «церковных», встречавших многоголосым говором каждое удачное возражение.
— Я начал понимать только тогда, когда увидал ее в гробу… — Он всхлипнул, но тотчас же торопливо продолжал: — только тогда, когда я увидал ее мертвое
лицо, я понял всё, что я сделал. Я понял, что я, я убил ее, что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, теплая, а теперь стала неподвижная,
восковая, холодная, и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя. Тот, кто не пережил этого, тот не может понять… У! у! у!… — вскрикнул он несколько раз и затих.
Юрий не слыхал, не слушал; он держал белую руку Ольги в руках своих, поцелуями осушал слезы, висящие на ее ресницах… но напрасно он старался ее успокоить, обнадежить: она отвернулась от него, не отвечала, не шевелилась; как
восковая кукла, неподвижно прислонившись к стене, она старалась вдохнуть в себя ее холодную влажность; отчего это с нею сделалось?.. как объяснить сердце молодой девушки: миллион чувствований теснится, кипит в ее душе; и нередко
лицо и глаза отражают их, как зеркало отражает буквы письма — наоборот!..
Прямой, высокий, вызолоченный иконостас был уставлен образами в 5 рядов, а огромные паникадила, висящие среди церкви, бросали сквозь дым ладана таинственные лучи на блестящую резьбу и усыпанные жемчугом оклады; задняя часть храма была в глубокой темноте; одна лампада, как запоздалая звезда, не могла рассеять вокруг тяготеющие тени; у стены едва можно было различить бледное
лицо старого схимника,
лицо, которое вы приняли бы за
восковое, если б голова порою не наклонялась и не шевелились губы; черная мантия и клобук увеличивали его бледность и руки, сложенные на груди крестом, подобились тем двум костям, которые обыкновенно рисуются под адамовой головой.
— А вот и нет, Капинет Петрович, — отозвался Евстигней, очень ветхий старик, с каким-то
восковым, точно выцветшим
лицом. — Я в карауле на фабрике тридцать пять лет выслужил, волоса не прокараулил…
Увы! на
лицах и матушки и дочери написано было, что они до того исплясались на балах, что обе сделались чуть не
восковыми.
Всенощная служба больше утренней приятна мне была; к ночи, трудом очищенные, люди отрешаются от забот своих, стоят тихо, благолепно, и теплятся души, как свечи
восковые, малыми огоньками; видно тогда, что хоть
лица у людей разные, а горе — одно.
И он принялся прилепливать
восковые свечи ко всем карнизам, налоям и образам, не жалея их нимало, и скоро вся церковь наполнилась светом. Вверху только мрак сделался как будто сильнее, и мрачные образа глядели угрюмей из старинных резных рам, кое-где сверкавших позолотой. Он подошел ко гробу, с робостию посмотрел в
лицо умершей и не мог не зажмурить, несколько вздрогнувши, своих глаз.
Жена его, Анна Ивановна, была совершенная ему противуположность: маленькая ростом и худенькая, как скелет;
лицо же ее светилось какою-то
восковою прозрачностью.
Из кельи Манефы Василий Борисыч вышел на крылечко подышать чистым воздухом. Благоуханною свежестью пахнуло ему в
лицо, жадно впивал он прохладу. Это не удушливый воздух Манефиной кельи, пропитанный благочестивым запахом росного ладана, деревянного масла и
восковых свеч. В светелке, где жил московский посол, воздух почти был такой же.
Лицу его абсолютно чуждо хотя бы самое малое подобие мимики. Оно, как камень, не имеет выражения: работа съела его. Со всегдашним мертвым,
восковым, мраморным
лицом и с тем же холодным спокойствием он входит в клетку со зверями, защелкивая за собою одну за другой внутренние железные задвижки.
Заходящее солнце освещало
восковое исхудалое
лицо мальчика; он лежал, наморщив брови, как будто скорбно думая о чем-то, — а я, его убийца, смотрел на него…
Из всех углов на меня смотрят
восковые, странно неподвижные
лица ребят с кривыми зубами, куриною грудью и искривленными конечностями; в их больших глазах нет и следа той живости и веселости, которая «свойственна» детям.
Это исхудавшее страдальческое
лицо, эти запекшиеся, синие губы, этот
восковой лоб, эти спутанные в беспорядке седые кудри — я едва узнавала их.
Восковая фигура с благочестивым
лицом, а вместо глаз — холодные, мертвые стекляшки.
Андрей Иванович смотрел на Зину через открытую дверь; он смотрел на ее отрепанное платье и распадавшиеся башмаки, на бледное, прозрачно-восковое
лицо и думал о том, что у нее тоже есть своя маленькая самостоятельная жизнь, свои радости и горести, независимые от его горя.
И опять ушел он в эти образы, не силился стряхнуть их. Давно ли, с неделю, не больше, там, на даче, он останавливал чтение Псалтири, и глаза его не могли оторваться от
лица покойницы… Венчик покрывает ее лоб… В гостиной безмолвно, и только
восковые свечи кое-когда потрескивают. Она лежит в гробу с опущенными ресницами, с печатью удивительной ясности, как будто даже улыбается.
Я был на вскрытии трупа. Он лежал на цинковом столе, прекрасный, как труп Аполлона.
Восковое, спокойное
лицо, правая бровь немного сдвинута. Под левым соском маленькая черная ранка. Пуля пробила сердце. Рука не дрогнула, и он хорошо знал анатомию. Профессор судебной медицины Кербер приступил к вскрытию… Кроваво зияла открытая грудобрюшная полость, профессор копался в внутренностях и равнодушным дребезжащим голосом диктовал протокол вскрытия...
Странно ему кажется, что на
лице у старухи не тает снег, странно, что само
лицо как-то особенно вытянулось, приняло бледно-серый, грязно-восковой цвет и стало строгим, серьезным.
Восточно-сибирского стрелка, с разбитою вдребезги ногою, понесли в операционную для ампутации. Желто-восковое
лицо все было в черных пятнышках от ожогов, на опаленной бороде кончики волос закрутились. Когда его хлороформировали, стрелок, забываясь, плакал и ругался. И, как из темной, недоступной глубины, поднимались слова, выдававшие тайные думы солдатского моря...
Ее
лицо было сплошь покрыто густым слоем притираний, делавшим ее очень схожей с
восковою куклою.
Дамы были обе молоденькие — одна блондинка, с льняным цветом волос и каким-то
восковым прозрачным миловидным личиком, другая совершенная брюнетка с выразительными чертами дышащего здоровьем
лица.
Он отступил шага на два назад. Глаша действительно была неузнаваема. Из сравнительно полной, здоровой девушки она сделалась буквально обтянутым кожей скелетом. Ее
лицо приобрело какую-то мертвенную
восковую прозрачность, и лишь синие глаза сделались еще больше, как бы выкатились из орбит и приобрели какое-то светлое, страдальческое выражение.
На этой мысли Ирену Станиславовну застала вошедшая неслышною походкою Цецилия Сигизмундовна. Она мало изменилась. Та же худая, высокая фигура, тот же слой белил и румян на
лице, делающий ее похожей на
восковую куклу, и та же черная одежда мальтийки.
Почти вслед за ними подъехала карета, из которой вышли Эрнестина Ивановна, княжна Варвара Прозоровская и белокурая молодая девушка с тонкими чертами бледно-воскового
лица, бескровными губами и большими голубыми глазами, выражавшими какую-то болезненную грусть.
Восковая свеча, стоявшая на маленьком высоком шкапчике у изголовья кровати, освещала
лицо аракчеевской экономки, и это
лицо, с хитрыми прекрасными глазами, казалось вылитым из светлой бронзы, и если бы не яркий румянец на смуглых щеках, да не равномерно колыхавшаяся высокая грудь лежавшей, ее можно было принять за прекрасно исполненную статую.
Рассудок окончательно покинул несчастную девушку. Худая, бледная, с
лицом восковой прозрачности, полулежала она в своей кровати, окруженная подушками. Глаза сделались как будто больше, глубоко ушли в глазные впадины, но производили впечатление мертвых.
Залы Дворянского собрания оживились, заискрились огнями тысячи
восковых свечей, бросавших свои желтоватые лучи на свежие
лица и свежие туалеты и переливаясь огнями радуги в многоцветных бриллиантах московских дам. Все закружилось в вихре танцев, под звуки бального оркестра. Ярмарка невест, после почти годичного перерыва, снова открылась.
С поседевшими волосами на голове и бороде, с осунувшимся желто-восковым цветом
лица и порою бессмысленно блуждавшими, всегда полными слез глазами, он производил страшное впечатление.
Княжна Лидия Дмитриевна стала неузнаваема. Она страшно похудела и осунулась, цвет
лица приобрел снова
восковую прозрачность, впалые щеки и глаза горели: одни зловещим румянцем, а другие каким-то странным, неестественным блеском.
Бледное, морщинистое
лицо почти
восковой прозрачности и постоянный лихорадочный румянец на щеках или, скорее, на выдавшихся вперед скулах говорили о неизлечимости недуга, медленно, но упорно подтачивающего жизнь этой женщины.
Брюнетка с матовым цветом
лица, от болезненной худобы сделавшимся
восковым и почти прозрачным, с большими черными огневыми глазами, полузакрытыми отяжелевшими веками и густыми ресницами, которые она с трудом поднимала, изредка окидывая грустным взглядом окружающую обстановку.
В силу этого-то граф плотоядными глазами стал поглядывать на Екатерину Петровну Бахметьеву, но достижение цели в этом случае было сопряжено с риском светского скандала, чего граф боялся, как огня, а там, а Грузине, жила красавица Настасья, полная здоровья и страсти и он, граф, променял ее на эту, сравнительно тщедушную женшину с почти
восковым, прозрачным цветом
лица, «святыми», как стал насмешливо называть Алексей Андреевич, глазами, далеко не сулящими утолить жажду плотских наслаждений — таковой вскоре после свадьбы сделалась Наталья Федоровна.
Румянец ее щек исчез бесследно и
лицо приняло бледно-восковой оттенок. Деланная улыбка ее побелевших губ, которою она успокаивала своих домашних, вызывала в окружающих ее не успокоение, а большее страдание, чем горькие слезы, которые она ежедневно проливала наедине в своей комнате.
Необыкновенная
восковая белизна старушки, ее худоба, тонкие черты ее
лица и черные неугасимые глаза внушали к ней невольное уважение.
Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутою головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с
восковою бледностью на курносом, покрытом еще веснушками,
лице и с закаченными под веки глазами.
Народный учитель Геликонский, молодой человек, в новом мешковатом сюртуке и с большими угрями на испуганном
лице, разносит на мельхиоровом подносе
восковые свечи.
Старик тоже вошел и поцеловал ее
восковую ручку, спокойно и высоко лежавшую на другой, и ему ее
лицо сказало: «Ах, что́ и за что́ вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это
лицо.