Неточные совпадения
И сердцем далеко носилась
Татьяна, смотря на луну…
Вдруг мысль в уме ее родилась…
«
Поди, оставь меня одну.
Дай, няня, мне перо, бумагу
Да стол подвинь; я скоро лягу;
Прости». И
вот она одна.
Всё тихо. Светит ей луна.
Облокотясь, Татьяна пишет.
И всё Евгений на уме,
И в необдуманном письме
Любовь невинной девы дышит.
Письмо готово, сложено…
Татьяна! для кого
ж оно?
«Спросить, влюблены ли вы в меня — глупо, так глупо, — думал он, — что лучше уеду, ничего не узнав, а ни за что не спрошу…
Вот,
поди ж ты: „выше мира и страстей“, а хитрит, вертится и ускользает, как любая кокетка! Но я узнаю! брякну неожиданно, что у меня бродит в душе…»
Ведь
вот,
поди ж ты, кто бы, кажется, мог придумать такую штуку!..
— Что
ж за глупость! Известно, папенька из сидельцев вышли, Аксинья Ивановна! — вступается Боченков и, обращаясь к госпоже Хрептюгиной, прибавляет: — Это вы правильно, Анна Тимофевна, сказали: Ивану Онуфричу денно и нощно бога молить следует за то, что он его, царь небесный, в большие люди произвел. Кабы не бог, так где бы вам родословной-то теперь своей искать? В червивом царстве, в мушином государстве? А теперь
вот Иван Онуфрич, поди-кось, от римских цезарей, чай, себя по женской линии производит!
— Я был в креслах, куда
ж ты, на колени бы ко мне сел? — сказал Петр Иваныч, —
вот завтра
поди себе один.
— А
вот горох поспеет — другой год пойдет. Ну, как пришли в К-в — и посадили меня туда на малое время в острог. Смотрю: сидят со мной человек двенадцать, всё хохлов, высокие, здоровые, дюжие, точно быки. Да смирные такие: еда плохая, вертит ими ихний майор, как его милости завгодно (Лучка нарочно перековеркал слово). Сижу день, сижу другой; вижу — трус народ. «Что
ж вы, говорю, такому дураку поблажаете?» — «А поди-кась сам с ним поговори!» — даже ухмыляются на меня. Молчу я.
— С чего
ж так!.. Эвна! Послушай
поди, что толкует-то, а?.. Не слушали бы уши мои! Все это, выходит, дядя, пустое говоришь только —
вот что! — воскликнул Глеб.
— Ну,
вот,
поди ж ты, толкуй
поди с ним! Эх, дядя, дядя! — воскликнул Захар, удерживая его. — Ведь я
ж говорю тебе — слышишь, я говорю, перед тем как помереть ему, купил в Сосновке у родственника: хотел бить на солонину.
Юсов. Высоко летает, да где-то сядет! Уж чего лучше: жил здесь на всем готовом. Что
ж ты думаешь, благодарность он чувствовал какую-нибудь? Уважение от него видели? Как же не так! Грубость, вольнодумство… Ведь хоть и родственник ему, а все-таки особа… кто же станет переносить? Ну,
вот ему и сказали, другу милому: поди-ка поживи своим разумом, на десять целковых в месяц, авось поумнее будешь.
—
Поди ж ты! Как будто он ждет чего-то, — как пелена какая-то на глазах у него… Мать его, покойница,
вот так же ощупью ходила по земле. Ведь вон Африканка Смолин на два года старше — а поди-ка ты какой! Даже понять трудно, кто кому теперь у них голова — он отцу или отец ему? Учиться хочет exать, на фабрику какую-то, — ругается: «Эх, говорит, плохо вы меня, папаша, учили…» Н-да! А мой — ничего из себя не объявляет… О, господи!
Коринкина. Что за нежности!
Поди прочь от меня! (Встает.) Ничего нет особенного, ничего. Чувство есть. Что
ж такое чувство? Это дело очень обыкновенное; у многих женщин есть чувство. А где
ж игра? Я видала французских актрис, ничего нет похожего. И досадней всего, что она притворяется; скромность на себя напускает, держится, как институтка, какой-то отшельницей притворяется… И все ей верят —
вот что обидно.
Мурзавецкая. Ну
вот,
поди ж ты, какая герцогиня нашлась.
— А что попритчилось, — примолвил Дорофей, — запил!
Вот те и все тут; экой, право, черт… должно быть, деньги-то все кончил…
Поди ж ты, Федюха, а, кажись, прежде за ним такого дела не важивалось; управляющего, слышь, захотелось ему ночью… знать, уж больно он его донимает… ну, да пойдем, Федюха: я индо весь промок… так-то стыть-погода пошла…
Арина Федотовна. Ну,
вот,
поди ж ты, разве можно было ждать от него такого невежества?..
—
Вот,
поди ж ты! заяц, а как свою зайчиху любит!
— Ну,
вот за этот за подарочек так оченно я благодарна, — молвила Марьюшка. — А то узорами-то у нас больно стало бедно, все старые да рваные… Да что
ж ты, Фленушка, не рассказываешь, как наши девицы у родителей поживают. Скучненько,
поди: девиц под пару им нет, все одни да одни.
— Так
вот оно что, — с удивленьем покачивая головой, говорила мать Виринея, увидя в почитаемой за святую книге такие неудобь понимаемые речи. — Так
вот оно что — морские плоды!.. Что
ж это за морские плоды такие?.. Научи ты меня, старуху, уму-разуму, ты ведь плавал,
поди, по морям-то, когда в митрополию ездил. Она ведь, сказывают, за морем.
У кого петух в усадьбе все головой тряс, пока воры кладовую не взломали. Тогда и прекратил. Цыганке одной мышь попала за пазуху — недели не прошло, струна на гитаре лопнула, да ее по глазу. А у свояченицы городского головы родинка была мышастая на таком месте, что самой не видно, — к добру это…
Вот она пятьдесят тысяч, как одну копеечку, и выиграла на свой внутренний билет.
Поди ж ты…
—
Вот, кажется, живут люди… дом — полная чаша, истинно Божеское благословение на нем почет, а
поди ж ты, что на поверку-то выходит… Что внутри-то гнездится… Так и яблоко, или другой плод какой, с виду такой свежий, красивый, а внутри… червь… Так-то…
—
Поди ж вот, бачка, Бог попутал.
— А я
вот плохая родилась. А ведь тем же местом на свет шла, как и ты, — головою!
Поди ж ты!