Неточные совпадения
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и
хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
Он не думал, что тот христианский закон, которому он всю жизнь свою
хотел следовать, предписывал ему прощать и любить своих
врагов; но радостное чувство любви и прощения к
врагам наполняло его душу.
Очень рад; я люблю
врагов,
хотя не по-христиански. Они меня забавляют, волнуют мне кровь. Быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым, и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание из хитростей и замыслов, — вот что я называю жизнью.
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
Катерина. Не жалеешь ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я
хочу об нем думать; да что делать, коли из головы нейдет. Об чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И
хочу себя переломить, да не могу никак. Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять
враг смущал. Ведь я было из дому ушла.
Хотя услуга нам при ну́жде дорога́,
Но за неё не всяк умеет взяться:
Не дай Бог с дураком связаться!
Услужливый дурак опаснее
врага.
Я не
хотел торжествовать над уничтоженным
врагом и обратил глаза в другую сторону.
— Вожаки прогрессивного блока разговаривают с «черной сотней», с «союзниками» о дворцовом перевороте,
хотят царя Николая заменить другим.
Враги становятся друзьями! Ты как думаешь об этом?
— Я не
хочу быть чижом, который лгал и продолжает лгать. Только трусы или безумные могут проповедовать братство народов в ту ночь, когда
враги подожгли их дом.
«Как просто убивают.
Хотя, конечно, шпион,
враг…»
— В быстрой смене литературных вкусов ваших все же замечаем — некое однообразие оных.
Хотя антидемократические идеи Ибсена как будто уже приелись, но место его в театрах заступил Гамсун, а ведь хрен редьки — не слаще. Ведь Гамсун — тоже антидемократ,
враг политики…
— Безошибочное чутье на
врага. Умная душа. Вы — помните ее? Котенок. Маленькая, мягкая. И — острое чувство брезгливости ко всякому негодяйству. Был случай: решили извинить человеку поступок весьма дрянненький, но вынужденный комбинацией некоторых драматических обстоятельств личного характера. «Прощать — не имеете права», — сказала она и
хотя не очень логично, но упорно доказывала, что этот герой товарищеского отношения — не заслуживает. Простили. И лагерь
врагов приобрел весьма неглупого негодяя.
— Потому что — авангард не побеждает, а погибает, как сказал Лютов? Наносит первый удар войскам
врага и — погибает? Это — неверно. Во-первых — не всегда погибает, а лишь в случаях недостаточно умело подготовленной атаки, а во-вторых — удар-то все-таки наносит! Так вот, Самгин, мой вопрос: я не
хочу гражданской войны, но помогал и, кажется, буду помогать людям, которые ее начинают. Тут у меня что-то неладно. Не согласен я с ними, не люблю, но, представь, — как будто уважаю и даже…
Учреждение, которое призвано к борьбе с внутренним
врагом,
хотя и позволило случаями Азефа и Богрова несколько скомпрометировать технические приемы своей работы, но все же достаточно осведомлено о движении и намерениях враждебных сил, а силы эти возбуждают протесты и забастовки рабочих, пропагандируют анархическую идею пораженчества.
— Лапотное, соломенное государство ввязалось в драку с
врагом, закованным в сталь, — а? Не глупо, а? За одно это правительство подлежит низвержению,
хотя я вовсе не либерал. Ты, дурова голова, сначала избы каменные построй, железом их покрой, ну, тогда и воюй…
Давить и мучить я никого не
хочу и не буду; но я знаю, что если б
захотел погубить такого-то человека,
врага моего, то никто бы мне в том не воспрепятствовал, а все бы подслужились; и опять довольно.
Они
хотели иметь свои законы, управление и надеялись, что сумеют, без помощи англичан, защититься против
врагов.
Один — невозмутимо покоен в душе и со всеми всегда одинаков; ни во что не мешается, ни весел, ни печален; ни от чего ему ни больно, ни холодно; на все согласен, что предложат другие; со всеми ласков до дружества,
хотя нет у него друзей, но и
врагов нет.
— Да, — сказал он вдруг. — Меня часто занимает мысль, что вот мы идем вместе, рядом с ними, — с кем с «ними»? С теми самыми людьми, за которых мы и идем. А между тем мы не только не знаем, но и не
хотим знать их. А они, хуже этого, ненавидят нас и считают своими
врагами. Вот это ужасно.
Бога сделали
врагом свободы и
хотели видеть свободу в освобождении от идеи Бога.
Ибо
хотя покойный старец и привлек к себе многих, и не столько чудесами, сколько любовью, и воздвиг кругом себя как бы целый мир его любящих, тем не менее, и даже тем более, сим же самым породил к себе и завистников, а вслед за тем и ожесточенных
врагов, и явных и тайных, и не только между монастырскими, но даже и между светскими.
— Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, — воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным, почти исступленным голосом, — в лени и в дебоширстве.
Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика,
врага моего и отца, — не виновен! Но в ограблении его — нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор!
Перфишка бросился к барину — и, придерживая стремя,
хотел было помочь ему слезть с коня; но тот соскочил сам и, кинув вокруг торжествующий взгляд, громко воскликнул: «Я сказал, что отыщу Малек-Аделя, — и отыскал его, назло
врагам и самой судьбе!» Перфишка подошел к нему к ручке, но Чертопханов не обратил внимания на усердие своего слуги.
— Молчи. Я запрещаю тебе говорить, если не
хочешь иметь меня вечным своим
врагом, если не
хочешь потерять мое уважение.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не видал этого мифического «брата-врага»,
хотя и родился у него в доме, где жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
В два года она лишилась трех старших сыновей. Один умер блестяще, окруженный признанием
врагов, середь успехов, славы,
хотя и не за свое дело сложил голову. Это был молодой генерал, убитый черкесами под Дарго. Лавры не лечат сердца матери… Другим даже не удалось хорошо погибнуть; тяжелая русская жизнь давила их, давила — пока продавила грудь.
— Клевета — с, ваше — ство, — говорил Арепа, и его фигура изображала самое жалкое раболепие… —
Враги, ваше — ство…
хотят меня погубить в ваших глазах…
Характерный случай выдался в Суслоне. Это была отчаянная вылазка со стороны Прохорова, именно напасть на
врага в его собственном владении. Трудно сказать, какой тут был расчет, но все произошло настолько неожиданно, что даже Галактион смутился. Одно из двух: или Прохоров получил откуда-нибудь неожиданное подкрепление, или в отчаянии
хотел погибнуть в рукопашной свалке. Важно было уже то, что Прохоров и К° появились в самом «горле», как выражались кабатчики.
И не
хочет понять самой простой истины: что не нужно усыплять в человеке его внутренние силы и связывать ему руки и ноги, если
хотят, чтоб он мог успешно бороться с своими
врагами.
Вот князь
хочет помочь Бурдовскому, от чистого сердца предлагает ему свою нежную дружбу и капитал, и, может быть, один из всех вас не чувствует к нему отвращения, и вот они-то и стоят друг пред другом как настоящие
враги…
Одним словом, дело не склеилось,
хотя непоколебимая уверенность старого штейгера повлияла на недоверчивого Оникова. А кто его знает, может все случиться, чем
враг не шутит! Положим, этот Зыков и сумасшедший человек, но и жильное дело тоже сумасшедшее.
Отец мой очень сожалел об этом и тут же приказал, чтобы Медвежий
враг был строго заповедан, о чем
хотел немедленно доложить Прасковье Ивановне и обещал прислать особое от нее приказание.
— Да с Симоновым-с, — отвечал Ванька, не найдя ни на кого удобнее своротить, как на
врага своего, — с ним барин-с все разговаривал: «В Ярославль, говорит, я не
хочу, а в Москву!»
Во-вторых, как это ни парадоксально на первый взгляд, но я могу сказать утвердительно, что все эти люди, в кругу которых я обращаюсь и которые взаимно видят друг в друге «политических
врагов», — в сущности, совсем не
враги, а просто бестолковые люди, которые не могут или не
хотят понять, что они болтают совершенно одно и то же.
Губернатор, человек старого закала, только улыбнулся в ответ, присовокупив, что
хотя подобные слухи и распространяются
врагами отечества, но что верить им могут только люди, не понимающие истинных потребностей России.
— У
врагов наших есть нарезные ружья, но нет усердия-с, — сказал он, — у нас же
хотя нет нарезных ружей, но есть усердие-е. И притом дисциплина-с. Смиррно! — вдруг крикнул он, грозя на нас очами.
Но блеснувшая между деревьями прогалина заставила его остановиться на опушке, он почуял, что
враг совсем близко, и
хотел вернуться, но в это мгновение раздался сухой треск выстрела, и благородное животное, сделав отчаянный прыжок вперед, пало головой прямо в траву.
— Пора, товарищи, понять, что никто, кроме нас самих, не поможет нам! Один за всех, все за одного — вот наш закон, если мы
хотим одолеть
врага!
— Разве мы
хотим быть только сытыми? Нет! — сам себе ответил он, твердо глядя в сторону троих. — Мы должны показать тем, кто сидит на наших шеях и закрывает нам глаза, что мы все видим, — мы не глупы, не звери, не только есть
хотим, — мы
хотим жить, как достойно людей! Мы должны показать
врагам, что наша каторжная жизнь, которую они нам навязали, не мешает нам сравняться с ними в уме и даже встать выше их!..
Уединенно пришлось ей сидеть в своем замкоподобном губернаторском доме, и общественное мнение явно уже склонилось в пользу их
врага, и началось это с Полины, которая вдруг, ни с того ни с сего, найдена была превосходнейшей женщиной, на том основании, что при таком состоянии, нестарая еще женщина, она решительно не рядится, не
хочет жить в свете, а всю себя посвятила семейству; но что, собственно, делает она в этой семейной жизни — никто этого не знал, и даже поговаривали, что вряд ли она согласно живет с мужем, но хвалили потому только, что надобно же было за что-нибудь похвалить.
— Принимать к сердцу! — повторил с усмешкой Калинович. — Поневоле примешь, когда знаешь, что все тут твои
враги, и ты один стоишь против всех. Как
хочешь, сколько ни дай человеку силы, поневоле он ослабеет и будет разбит.
Два брата, дружные между собой, оба сражаются со
врагом: один старый уже,
хотя не очень образованный, но храбрый воин, и другой молодой, но тоже молодец…
Что вчера велико, сегодня ничтожно; чего
хотел вчера, не
хочешь сегодня; вчерашний друг — сегодня
враг.
Он был
враг всяких эффектов — это бы хорошо; но он не любил и искренних проявлений сердца, не верил этой потребности и в других. Между тем он одним взглядом, одним словом мог бы создать в ней глубокую страсть к себе; но он молчит, он не
хочет. Это даже не льстит его самолюбию.
Во время японской войны я написал ряд фельетонов под заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных
врагов — я не стеснялся в фамилиях,
хотя мне угрожали судом, — но зато дали успех газете.
— Нет, нет, стоит только закутаться, и вообще свежий какой-то ветер, даже уж очень свежий, но мы забудем это. Я, главное, не то бы
хотел сказать. Chère et incomparable amie, [Дорогой и несравненный друг (фр.).] мне кажется, что я почти счастлив, и виною того — вы. Мне счастье невыгодно, потому что я немедленно лезу прощать всех
врагов моих…
— Ничего вам не придется этого делать. Я дам желаемую вами бумагу и
хотел бы только, чтобы мы расстались по-дружески, а не
врагами…
Хотел бы Малюта со своими дать дружный напуск на
врагов, да негде было разогнаться, все пришел лес да валежник.
Максим полюбил добрых иноков. Он не замечал, как текло время. Но прошла неделя, и он решился ехать. Еще в Слободе слышал Максим о новых набегах татар на рязанские земли и давно уже
хотел вместе с рязанцами испытать над
врагами ратной удачи. Когда он поведал о том игумену, старик опечалился.
После этого убийства Иоанн, в мрачном отчаянье, созвал Думу, объявил, что
хочет идти в монастырь, и приказал приступить к выбору другого царя. Снисходя, однако, на усиленные просьбы бояр, он согласился остаться на престоле и ограничился одним покаянием и богатыми вкладами; а вскоре потом снова начались казни. Так, по свидетельству Одерборна, он осудил на смерть две тысячи триста человек за то, что они сдали
врагам разные крепости,
хотя сам Баторий удивлялся их мужеству.