Неточные совпадения
Так точно думал мой Евгений.
Он в первой
юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на
время очарован,
Разочарованный другим,
Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем
юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное
время, когда иначе и лучше веселился человек…
О, где ты, золотое
время нашей
юности!).
— Толстой-то, а? В мое
время… в годы
юности, молодости моей, — Чернышевский, Добролюбов, Некрасов — впереди его были. Читали их, как отцов церкви, я ведь семинарист. Верования строились по глаголам их. Толстой незаметен был. Тогда учились думать о народе, а не о себе. Он — о себе начал. С него и пошло это… вращение человека вокруг себя самого. Каламбур тут возможен: вращение вокруг частности — отвращение от целого… Ну — до свидания… Ухо чего-то болит… Прошу…
Так, своеволием пылая,
Роптала
юность удалая,
Опасных алча перемен,
Забыв отчизны давний плен,
Богдана счастливые споры,
Святые брани, договоры
И славу дедовских
времен.
В
юности он приезжал не раз к матери, в свое имение, проводил
время отпуска и уезжал опять, и наконец вышел в отставку, потом приехал в город, купил маленький серенький домик, с тремя окнами на улицу, и свил себе тут вечное гнездо.
В нее звездочка тихо светила,
В ней остались слова на стенах:
Их в то
время рука начертила,
Когда
юность кипела в душах.
…Вспоминая
времена нашей
юности, всего нашего круга, я не помню ни одной истории, которая осталась бы на совести, которую было бы стыдно вспомнить. И это относится без исключения ко всем нашим друзьям.
Ляпины родом крестьяне не то тамбовские, не то саратовские. Старший в
юности служил у прасола и гонял гурты в Москву. Как-то в Моршанске, во
время одного из своих путешествий, он познакомился со скопцами, и те уговорили его перейти в их секту, предлагая за это большие деньги.
Время этого настроения ушло безвозвратно, и уже сознательная
юность моего поколения была захвачена разъедающим, тяжелым, но творческим сознанием общей ответственности…
Нравы в чиновничьей среде того
времени были простые. Судейские с величайшим любопытством расспрашивали нас о подробностях этой сцены и хохотали. Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь считал при этом себя или Крыжановского профессионально оскорбленным. Мы тоже смеялись.
Юность недостаточно чутка к скрытым драмам; однажды мы даже сочинили общими усилиями юмористическое стихотворение и подали его Крыжановскому в виде деловой бумаги. Начиналось оно словами...
Ныне достигли
времени, в которое, как то говорят, рассудок становится определителем делания и неделания; а лучше сказать, когда чувства, доселе одержимые плавностию младенчества, начинают ощущать дрожание или когда жизненные соки, исполнив сосуд
юности, превышать начинают его воскраия, ища стезю свойственным для них стремлениям.
С течением
времен все звезды помрачатся,
померкнет солнца блеск; природа, обветшав
лет дряхлостью, падет.
Но ты во
юности бессмертной процветешь,
незыблемый среди сражения стихиев,
развалин вещества, миров всех разрушенья.
Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это
время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной прелести и поэзии, поре
юности.
Этот Санчо Панса его
юности вел себя последнее
время прекрасно: был постоянно трудолюбив, трезв и даже опрятен и почти что умен.
Хотя поток
времени унес далеко счастливые дни моей
юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся, на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской литературы, беру на себя смелость представить на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
И с этого
времени я считаю начало
юности.
В тот период
времени, который я считаю пределом отрочества и началом
юности, основой моих мечтаний были четыре чувства: любовь к ней, к воображаемой женщине, о которой я мечтал всегда в одном и том же смысле и которую всякую минуту ожидал где-нибудь встретить.
В ответ на это мне главным управлением сообщалось, что всего этого недостаточно для утверждения меня редактором детского журнала, а необходим гимназический аттестат. Гимназического аттестата, да и вообще никаких бумаг, кроме указа об отставке с перечислением сражений, в которых я участвовал, полученного мной после турецкой войны, тогда у меня не было: все их растерял во
времена моей бродяжной
юности.
— Messieurs, последнее слово этого дела — есть всепрощение. Я, отживший старик, я объявляю торжественно, что дух жизни веет по-прежнему и живая сила не иссякла в молодом поколении. Энтузиазм современной
юности так же чист и светел, как и наших
времен. Произошло лишь одно: перемещение целей, замещение одной красоты другою! Все недоумение лишь в том, что прекраснее: Шекспир или сапоги, Рафаэль или петролей?
— Мне, во
времена моей еще ранней
юности, — продолжал владыко, — мы ведь, поповичи, ближе живем к народу, чем вы, дворяне; я же был бедненький сельский семинарист, и нас, по обычаю, целой ватагой возили с нашей вакации в училище в город на лодке, и раз наш кормчий вечером пристал к одной деревне и всех нас свел в эту деревню ночевать к его знакомому крестьянину, и когда мы поели наших дорожных колобков, то были уложены спать в небольшой избенке вповалку на полу.
— Может быть… — вяло ответил седой господин и отвернулся. А в это
время к ним подошел губернатор и опять стал пожимать руки Семена Афанасьевича и поздравлять с «возвращением к земле, к настоящей работе»… Но умные глаза генерала смотрели пытливо и насмешливо. Семен Афанасьевич немного робел под этим взглядом. Он чувствовал, что под влиянием разговора с приятелем
юности мысли его как-то рассеялись, красивые слова увяли, и он остался без обычного оружия…
Мавра Ильинишна не только не доставляла племяннице никакого рассеяния, но убивала претщательно все удовольствия и невинные наслаждения, которые она сама находила; она думала, что жизнь молодой девушки только для того и назначена, чтоб читать ей вслух, когда она спит, и ходить за нею остальное
время; она хотела поглотить всю
юность ее, высосать все свежие соки души ее — в благодарность за воспитание, которого она ей не давала, но которым упрекала ее ежеминутно.
Чувствую, что никогда не кончу, а поэтому лобзаю тебя, мой товарищ по несчастию, — и твоя
юность тоже сделалась достоянием всепожирающего
времени.
В течение всего
времени, как Пепко жил у меня по возвращении из Сербии, у нас не было сказано ни одного слова о его белградском письме. Мы точно боялись заключавшейся в нем печальной правды, вернее — боялись затронуть вопрос о глупо потраченной
юности. Вместе с тем и Пепке и мне очень хотелось поговорить на эту тему, и в то же
время оба сдерживались и откладывали день за днем, как это делают хронические больные, которые откладывают визит к доктору, чтобы хоть еще немного оттянуть роковой диагноз.
В это
время ей всего было еще тридцать лет, и она, как одна из первых красавиц, могла выйти замуж во второй раз; но мысли Татьяны Власьевны тяготели к другому идеалу — ей хотелось искупить грех
юности настоящим подвигом, а прежде всего поднять детей на ноги.
Он был холост. Жил одиноко, в небольшом номере в доме Мосолова на Лубянке, поближе к Малому театру, который был для него все с его студенческих
времен. Он не играл в карты, не кутил, и одна неизменная любовь его была к драматическому искусству и к перлу его — Малому театру. С
юности до самой смерти он был верен Малому театру. Неизменное доказательство последнего — его автограф, который случайно уцелел в моих бумагах и лежит предо мною.
Посему, как в президенты де сиянс академий, так и в члены оных надлежит избирать благонадежных и вполне свежих людей из местных помещиков, кои в
юности в кадетских корпусах образование получили, но от
времени все позабыли.
Этот человек так искренно меня любил, так охотно занимался со мною, что
время, проведенное в его классах, осталось одним из приятных воспоминаний моей
юности.
Черненькой на вид было лет пятнадцать, и правильные, тонкие черты ее лица обещали из нее со
временем что-то очень красивое; но это должно было случиться, когда линии лица протянутся до назначенных им точек и живые краски
юности расцветят детскую смуглость нежной, тонкой кожи.
Таким образом, до открытия впредь новых достоверных сведений о
юности Петра, мы должны считать еще не разрешенным вопрос о том, задумывал ли Петр сам собою свои великие планы ранее, чем узнал Лефорта, даже ранее, чем стал учиться арифметике у Тиммермана (так думает г. Устрялов); или эти планы появились уже впоследствии
времени, при влиянии Лефорта и других иноземцев (как полагал Карамзин)?
В этом отношении весьма любопытно было бы проследить те влияния, которым подвергался Петр в своем семействе и в обществе приближенных людей во
время своего детства и первой
юности.
События, волновавшие Россию во
время детства и ранней
юности Петра, закалили его характер и благоприятствовали отречению его от многих предрассудков древней Руси.
Пленный танцмейстер, уединенный ее житель в колпаке и в китайчатом шлафорке, услаждал скуку зимнего вечера, наигрывая старинные шведские марши, напоминающие ему веселое
время его
юности.
Но вторая задача, уже во
времена моей
юности, причиняла мне не мало беспокойств.
Старый человек, знавший во
время своей
юности восьмидесятипятилетнего Рыжова, когда он уже прославился и заслужил имя «Однодума», говорил мне, как этот старик вспоминал какой-то «дуб на болоте», где он особенно любил отдыхать и «кричать ветру».
Меня он, кажется, по-своему любит — я все-таки недурной фронтовик. В минуты денежного кризиса я свободно черпаю из его кошелька, и он никогда не торопит отдачей долга. В свободное от службы
время он называет меня прапорщиком и прапорам. Этот развеселый армейский чин давно уже отошел в вечность, но старые служаки любят его употреблять в ласкательно-игривом смысле, в память дней своей
юности.
Во
времена моей
юности один товарищ рассказал мне следующую историю.
От этой жизни, от этой степи Кольцов не отрывался надолго во все продолжение своей жизни; но все же первые впечатления степной природы запали в его душу еще во
время ранней
юности, когда все наши чувства бывают так свежи и живы.
Софья (тоскливо). Ты убивал мальчиков. Одному из убитых было семнадцать лет. А девушка, которую вы застрелили во
время обыска! Ты весь в крови, и всё это кровь детей, кровь
юности, да! Ты сам не однажды кричал: они мальчишки! Помнишь?
Какие речи! Господи, помилуй!
Не слушать бы! А как же их не слушать!
В миру живешь, с людями; по-мирски
И надо жить, — все видеть и все слышать.
Куда бежать от суеты мирской?
О
юность,
юность, молодое
время!
Куда бежать мне! Господи, помилуй!
О
юность,
юность удалая!
Житье в то
время было нам,
Когда, опасность презирая,
Мы все делили пополам.
С того
времени одни храбрые юноши заступали место вождей новогородских, ибо
юность всего отважнее.
Правда, с течением
времен родились в душах новые страсти, обычаи древние, спасительные забывались, и неопытная
юность презирала мудрые советы старцев; тогда славяне призвали к себе, знаменитых храбростию князей варяжских, да повелевают юным, мятежным воинством.
«Юноша, — говорил он сам с собою, — прелестное
время… тогда родятся высокие мысли; где-то теперь друг моей
юности?..» И воспоминание чего-то давно прошедшего навертывалось в уме его и манило к себе; но он был царем души своей, остановил порыв и продолжал: «Минутная злоба на мир, мечтаемое отчаяние, которое так любят юноши, — вот что их гонит, а пуще всего гордость.
О колыбель моих первоначальных дней,
Невинности моей и
юности обитель!
Когда я освещусь опять твоей зарей
И твой по-прежнему всегдашний буду житель?
Когда наследственны стада я буду зреть,
Вас, дубы камские, от
времени почтенны,
По Волге между сел на парусах лететь
И гробы обнимать родителей священны?
Горе мне, увы мне во младой во
юности!
Хочется пожити — не знаю, как быти,
Мысли побивают, к греху привлекают.
Кому возвещу я гибель, мое горе?
Кого призову я со мной слезно плакать?
Горе мне, увы мне по
юности жити —
Во младой-то
юности мнози борют страсти.
Плоть моя желает больше согрешати.
Юность моя,
юность, младое ты
время,
Быстро ты стрекаешь, грехи собираешь.
Где бы и не надо — везде поспеваешь,
К Богу ты ленива, во греху радива,
Тебе угождати — Бога прогневляти!..
Но в то же
время он не может уберечь себя от новых обольщений и все как будто предается мечте, что для него настанет вторая
юность, а для человечества новый золотой век.
Кое-что попадалось ему и прежде, но большею частью урывком, кое-что было известно вскользь или только по слуху, по отзывам, по разговорам, а теперь все оно здесь, воочию, в полном его распоряжении, с возможностью читать не вскользь, а основательно и прочно, углубляясь и вдумываясь в смысл всего того, что в то
время и не одному Хвалынцеву с его увлекающейся
юностью казалось высшей и безусловной правдой, высшим откровением.
В самой ранней нашей
юности между нами с Висленевым обнаружились непримиримые и несогласимые разности во взглядах и симпатиях: то
время, которое я отдавала приготовлению к жизни, он уже посвящал самой жизни, но жизни не той, которую я считала достойною сил и мужества отвечающего за себя человека.