Неточные совпадения
Немедленно вслед за ним
вскочила и Аксиньюшка, и начали они кружиться. Сперва кружились медленно и потихоньку всхлипывали;
потом круги начали делаться быстрее и быстрее, покуда наконец не перешли
в совершенный вихрь. Послышался хохот, визг, трели, всхлебывания, подобные тем, которые можно слышать только весной
в пруду, дающем приют мириадам лягушек.
Думая так, я с невольном биением сердца глядел на бедную лодку; но она, как утка, ныряла и
потом, быстро взмахнув веслами, будто крыльями, выскакивала из пропасти среди брызгов пены; и вот, я думал, она ударится с размаха об берег и разлетится вдребезги; но она ловко повернулась боком и
вскочила в маленькую бухту невредима.
Потянувши впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается,
вскакивает, глядит, как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и
потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее
в окно наступившее утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, и
потом уже наконец чувствует, что
в носу у него сидит гусар.
Ей нужно было обвинять кого-нибудь
в своем несчастии, и она говорила страшные слова, грозила кому-то с необыкновенной силой,
вскакивала с кресел, скорыми, большими шагами ходила по комнате и
потом падала без чувств.
Она вздрогнула, откинулась, замерла;
потом резко
вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Секрет»
в это время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая музыка лилась
в голубом дне с белой палубы под огнем алого шелка; музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно известными всем словами...
Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее
в глаза,
в губы…
Потом вдруг
вскакивает и
в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку.
В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его, наконец, и выносит из толпы.
Он
вскочил из-за стола, точно собираясь идти куда-то, остановился у окна
в цветах, вытер салфеткой
пот с лица, швырнул ее на пол и, широко размахнув руками, просипел...
А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений,
вскочит обеими ногами с своего ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку с квасом и, подув на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться,
в надежде на улучшение своего положения, промочит горло и
потом падает опять на постель, как подстреленный.
Он вытаращил глаза на нее,
потом на бабушку,
потом опять на нее, поерошил волосы, взглянул мельком
в окно, вдруг сел и
в ту же минуту
вскочил.
Он вдруг
вскочил с дивана и бросился к окну, а
потом в дверь и скрылся.
Точно несколько львов и тигров бросаются,
вскакивают на дыбы, чтоб впиться один
в другого, и мечутся кверху, а там вдруг целой толпой шарахнулись вниз — только пыль столбом стоит поверх, и судно летит туда же за ними,
в бездну, но новая сила толкает его опять вверх и
потом становит боком.
Алеша вдруг
вскочил из-за стола, точь-в-точь как, по рассказу, мать его, всплеснул руками,
потом закрыл ими лицо, упал как подкошенный на стул и так и затрясся вдруг весь от истерического припадка внезапных, сотрясающих и неслышных слез.
Пока староста наливал вино
в стаканы, я заметил, что один из присутствующих, одетый не совсем по-крестьянски, был очень беспокоен, обтирал
пот, краснел — ему нездоровилось; когда же староста провозгласил мой тост, он с какой-то отчаянной отвагой
вскочил и, обращаясь ко мне, начал речь.
Галактион
вскочил со стула и посмотрел на отца совсем дикими глазами. О, как он сейчас его ненавидел, органически ненавидел вот за эту безжалостность, за смех, за самоуверенность, — ведь это была его собственная несчастная судьба, которая смеялась над ним
в глаза.
Потом у него все помутилось
в голове. Ему так много было нужно сказать отцу, а выходило совсем другое, и язык говорил не то. Галактион вдруг обессилел и беспомощно посмотрел кругом, точно искал поддержки.
Князь что-то пробормотал, сконфузясь, и
вскочил со стула; но Аглая тотчас же села подле него, уселся опять и он. Она вдруг, но внимательно его осмотрела,
потом посмотрела
в окно, как бы безо всякой мысли,
потом опять на него. «Может быть, ей хочется засмеяться, — подумалось князю. — Но нет, ведь она бы тогда засмеялась».
Стрелок строго расспрашивает убийцу о всех обстоятельствах убийства и
потом вскакивает в лодку.
Я не умел поберечь сна бедной моей матери, тронул ее рукой и сказал: «Ах, какое солнышко! как хорошо пахнет!» Мать
вскочила,
в испуге сначала, и
потом обрадовалась, вслушавшись
в мой крепкий голос и взглянув на мое посвежевшее лицо.
Он действительно минуты две постоял,
потом как-то боком придвинул стул и боком же сел на него. Но вслед за тем опять
вскочил, словно его обожгло. Терпибедов и отец Арсений тыкали между тем вилками
в кусочки колбасы и икры и проглатывали рюмку за рюмкой.
Потом все спуталось, сошло с вековых рельс, все
вскочили с мест (не пропев гимна) — кое-как, не
в такт, дожевывая, давясь, хватались друг за друга: «Что? Что случилось? Что?» И — беспорядочные осколки некогда стройной великой Машины — все посыпались вниз, к лифтам — по лестнице — ступени — топот — обрывки слов — как клочья разорванного и взвихренного ветром письма…
Чай пила как-то урывками, за стол (хоть и накрывался для нее всегда прибор) садилась на минуточку; только что подавалось горячее, она вдруг
вскакивала и уходила за чем-то
в кухню, и
потом, когда снова появлялась и когда Петр Михайлыч ей говорил: «Что же ты сама, командирша, никогда ничего не кушаешь?», Палагея Евграфовна только усмехалась и, ответив: «Кабы не ела, так и жива бы не была», снова отправлялась на кухню.
Зажигание дров, хождение на цыпочках, осматривание спящей, мечты
в углу,
потом опять осматривание спящей взяли много времени. Прошло два-три часа. И вот
в это-то время у Кириллова успели побывать Верховенский и Липутин. Наконец и он задремал
в углу. Раздался ее стон; она пробудилась, она звала его; он
вскочил как преступник.
Я видел
потом, не веря глазам своим, что на эстраду вдруг откуда-то
вскочила студентка (родственница Виргинского), с тем же своим свертком под мышкой, так же одетая, такая же красная, такая же сытенькая, окруженная двумя-тремя женщинами, двумя-тремя мужчинами,
в сопровождении смертельного врага своего гимназиста.
Не помня себя, он выскочил из кибитки и начал взбираться по знакомой ему лестнице, прошел
потом залу, гостиную, диванную посреди совершенного мрака и, никого не встречая, прямо направился к спальне,
в которой Егор Егорыч сидел один-одинехонек; при появлении Сверстова он тотчас узнал его и,
вскочив с своего кресла, воскликнул.
Дальнейшая очередь была за мной. Но только что я приступил к чтению"Исторической догадки": Кто были родители камаринского мужика? — как послышался стук
в наружную дверь. Сначала стучали легко,
потом сильнее и сильнее, так что я, переполошенный, отворил окно, чтоб узнать,
в чем дело. Но
в ту самую минуту, как я оперся на подоконник, кто-то снаружи вцепился
в мои руки и сжал их как
в клещах. И
в то же время, едва не сбив меня с ног,
в окно
вскочил мужчина
в кепи и при шашке.
Князь бросил мельнику горсть денег, оторвал от дерева узду коня своего,
вскочил в седло, и застучали
в лесу конские подковы.
Потом топот замер
в отдаленье, и лишь колесо
в ночной тиши продолжало шуметь и вертеться.
Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка
в коричневом форменном платье, выбежавшая
в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать
в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу.
Потом так же внезапно
вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала...
Он бросился ко мне, вытянув тонкие, крепкие руки, сверкая зелеными глазами; я
вскочил, ткнул ему головой
в живот, — старик сел на пол и несколько тяжелых секунд смотрел на меня, изумленно мигая, открыв темный рот,
потом спросил спокойно...
Вдруг послышался грохот, — разбилось оконное стекло, камень упал на пол, близ стола, где сидел Передонов. Под окном слышен был тихий говор, смех,
потом быстрый, удаляющийся топот. Все
в переполохе
вскочили с мест; женщины, как водится, завизжали. Подняли камень, рассматривали его испуганно, к окну никто не решался подойти, — сперва выслали на улицу Клавдию, и только тогда, когда она донесла, что на улице пусто, стали рассматривать разбитое стекло.
Она опустилась на пол
в двери,
потом,
вскочив, безумно вытаращила глаза и, размахивая руками, закричала...
Тиунов
вскочил, оглянулся и быстро пошёл к реке, расстёгиваясь на ходу, бросился
в воду, трижды шумно окунулся и, тотчас же выйдя, начал молиться: нагой, позолоченный солнцем, стоял лицом на восток, прижав руки к груди, не часто, истово осенял себя крестом, вздёргивал голову и сгибал спину, а на плечах у него поблескивали капельки воды.
Потом торопливо оделся, подошёл к землянке, поклонясь, поздравил всех с добрым утром и, опустившись на песок, удовлетворённо сказал...
Он зарычал, отшвырнул её прочь, бросился
в сени, спрыгнул с крыльца и, опрокинувшись всем телом на Максима, сбил его с ног, упал и молча замолотил кулаками по крепкому телу,
потом, оглушённый ударом по голове, откатился
в сторону, тотчас
вскочил и, злорадно воя, стал пинать ногами
в чёрный живой ком, вертевшийся по двору.
И полупомешанная на амурах девица вся
в волнении закрыла лицо руками;
потом вдруг
вскочила с своего места, порхнула к окну, сорвала с горшка розу, бросила ее близ меня на пол и убежала из комнаты.
Потом он проворно
вскочил с постели, босиком подошел к шкафу, торопливо вытащил известную нам родословную, взял из чернильницы перо, провел черту от кружка с именем «Алексей», сделал кружок на конце своей черты и
в середине его написал: «Сергей».
Легла она
в постель рано, а уснула поздно. Снились ей все какие-то портреты и похоронная процессия, которую она видела утром; открытый гроб с мертвецом внесли во двор и остановились у двери,
потом долго раскачивали гроб на полотенцах и со всего размаха ударили им
в дверь. Юлия проснулась и
вскочила в ужасе.
В самом деле, внизу стучали
в дверь, и проволока от звонка шуршала по стене, но звонка не было слышно.
Вся история, сколько помню, состояла
в том, что где-то на дороге у какой-то дамы
в карете сломалось дышло; мужики за это деревцо запросили двадцать рублей и без того не выпускали барыню вон из деревни. Дон-Кихот попал на эту историю и сначала держал к мужикам внушительную речь, а
потом, видя бессилие слов,
вскочил в свой тарантас и закричал...
Когда она увидела вошедшего Зарецкого, то,
вскочив проворно со стула и сделав ему вежливый книксен [поклон, сопровождающийся приседанием (нем.)], спросила на дурном французском языке: «Что угодно господину офицеру?»
Потом, не дожидаясь его ответа, открыла с стеклянным верхом ящик,
в котором лежали дюжины три золотых колец, несколько печатей, цепочек и два или три креста Почетного легиона.
— Кроме умерших, — сказал я глупо и дико. Иногда держишь
в руках хрупкую вещь, рассеянно вертишь ее, как — хлоп! — она треснула. Молли призадумалась,
потом шаловливо налила мне рома и стала напевать, сказав: «Вот это я сейчас вам сыграю».
Вскочив, она ушла
в соседнюю комнату, откуда загремел бурный бой клавиш. Дюрок тревожно оглянулся ей вслед.
Как только ушел смотритель, Настя бросилась к окну,
потом к двери,
потом опять к окну. Она хотела что-то увидеть из окна, но из него ничего не было видно, кроме острожной стены, расстилающегося за нею белого снежного поля и ракиток большой дороги, по которой они недавно шли с Степаном, спеша
в обетованное место, где, по слухам, люди живут без паспортов. С каждым шумом у двери Настя
вскакивала и встречала входившего словами: «Вот я, вот! Это за мною? Это мое дитя там?» Но это все было не за нею.
Потом вдруг поспешно
вскочила и плюнула
в лицо англичанину.
Вонмигласов поднимает колени до локтей, шевелит пальцами, выпучивает глаза, прерывисто дышит… На багровом лице его выступает
пот, на глазах слезы. Курятин сопит, топчется перед дьячком и тянет. Проходят мучительнейшие полминуты — и щипцы срываются с зуба. Дьячок
вскакивает и лезет пальцами
в рот. Во рту нащупывает он зуб на старом месте.
Встряхивая головою, он стал нанизывать матерные слова одно на другое, всхлипывал сухим, горячим звуком, а
потом, замолчав, начал креститься. Нестерпимо было видеть, как этот мужик хочет заплакать и — не может, не умеет, дрожит весь, задыхаясь
в злобе и печали.
Вскочил и ушел, встряхивая головою.
Фешка имела поразительное сходство и по образу жизни, и по привычкам, и по характеру с телкой, откармливаемой на убой; Глашка тоже находилась под гнетом инерции, но иногда на нее находили минуты просветления, и она начинала «жировать», то есть лежит, например, по целым часам на солнце, как разваренная рыба, а
потом вскочит, опрометью бросится
в комнату или на двор, затеет отчаянную возню с Фешкой, или визгливым голосом затянет удалую песню.
Ходил Мухоедов необыкновенно быстро, вечно торопился куда-то, без всякой цели
вскакивал с места и садился, часто задумывался о чем-то и совершенно неожиданно улыбался самой безобидной улыбкой — словом, это был тип старого студента, беззаботного, как птица, вечно веселого, любившего побеседовать «с хорошим человеком», выпить при случае, а
потом по горло закопаться
в университетские записки и просиживать за ними ночи напролет, чтобы с грехом пополам сдать курсовой экзамен; этот тип уже вывелся
в русских университетах, уступив место другому, более соответствующему требованиям и условиям нового времени.
В селе говорят про Аксинью, что она забрала большую силу; и правда, когда она утром едет к себе на завод, с наивной улыбкой, красивая, счастливая, и когда
потом распоряжается на заводе, то чувствуется
в ней большая сила. Ее все боятся и дома, и
в селе, и на заводе. Когда она приходит на почту, то начальник почтового отделения
вскакивает и говорит ей...
Перед дверью с надписью «Дыркин» Коротков немного поколебался, но
потом вошел и оказался
в уютно обставленном кабинете с огромным малиновым столом и часами на стене. Маленький пухлый Дыркин
вскочил на пружине из-за стола и, вздыбив усы, рявкнул...
Косо улыбнувшись, Коротков прогремел замком,
в двадцать рейсов перетащил к себе
в комнату все бутылки, стоящие
в углу коридора, зажег лампу и, как был,
в кепке и пальто, повалился на кровать. Как зачарованный, около получаса он смотрел на портрет Кромвеля, растворяющийся
в густых сумерках,
потом вскочил и внезапно впал
в какой-то припадок буйного характера. Сорвав кепку, он швырнул ее
в угол, одним взмахом сбросил на пол пачки со спичками и начал топтать их ногами.
Павел Павлович очнулся, всплеснул руками и бросился бежать сломя голову; поезд уже тронулся, но он как-то успел уцепиться и вскочил-таки
в свой вагон на лету. Вельчанинов остался на станции и только к вечеру отправился
в дорогу, дождавшись нового поезда и по прежнему пути. Вправо, к уездной знакомке, он не поехал, — слишком уж был не
в духе. И как жалел
потом!
С ларя
вскочил Никандр, подбежал к печи, наткнулся на хозяина и обомлел с испуга на минуту, а
потом, широко открыв рот, виновато мигая рыбьими глазами, замычал, чертя
в воздухе быстрыми пальцами запутанные фигуры.
Но вдруг среди этих дум, озарённый одной догадкой или предчувствием, он вздрогнул всем телом, быстро
вскочил на ноги и, подбежав к двери своей комнаты, отпер её.
Потом, улыбаясь, снова лёг
в постель и стал смотреть на дверь, думая про себя с надеждой и восторгом: «Это бывает… бывает…»
Маша посмотрела с изумлением на родителя, засмеялась,
потом вскочила и поцеловала его
в щеку. Супруга слегка улыбнулась… а Сергей Сергеич не солгал.