Неточные совпадения
Братья и
сестры его боялись и не имели
с ним никаких сношений, наши люди обходили его дом, чтоб не
встретиться с ним, и бледнели при его виде; женщины страшились его наглых преследований, дворовые служили молебны, чтоб не достаться ему.
В Ровно у
сестры тоже были подруги,
с которыми мне приходилось
встречаться.
Должности этой Пиколов ожидал как манны небесной — и без восторга даже не мог помыслить о том, как он, получив это звание, приедет к кому-нибудь
с визитом и своим шепелявым языком велит доложить: «Председатель уголовной палаты Пиколов!» Захаревские тоже были у Пиколовых, но только Виссарион
с сестрой, а прокурор не приехал: у того
с каждым днем неприятности
с губернатором увеличивались, а потому они не любили
встречаться друг
с другом в обществе — достаточно уже было и служебных столкновений.
По всему было заметно, что Илариону Захаревскому тяжело было слышать эти слова брата и стыдно меня; он переменил разговор и стал расспрашивать меня об деревне моей и, между прочим, объявил мне, что ему писала обо мне
сестра его, очень милая девушка,
с которой, действительно, я
встречался несколько раз; а инженер в это время распорядился ужином и в своей маленькой, но прелестной столовой угостил нас отличными стерлядями и шампанским.
Софья Ивановна была старая девушка и младшая
сестра княгини, но на вид она казалась старше. Она имела тот особенный переполненный характер сложения, который только
встречается у невысоких ростом, очень полных старых дев, носящих корсеты. Как будто все здоровье ее ей подступило кверху
с такой силой, что всякую минуту угрожало задушить ее. Ее коротенькие толстые ручки не могли соединяться ниже выгнутого мыска лифа, и самый туго-натуго натянутый мысок лифа она уже не могла видеть.
В Москве, уже ставши юнкером, Александров нередко
встречался с Диодором Ивановичем: то раза три у него на квартире, то у
сестры Сони в гостинице Фальц-Фейна, то на улицах, где чаще всего
встречаются москвичи. И всегда на прощанье не забывал Миртов дружески сказать...
Гурмыжская. Этот молодой человек, господа, сын одной моей приятельницы. Я
встретилась с ней в прошлом году в Петербурге. Прежде, давно уж, мы жили
с ней совершенно как
сестры; но потом разошлись: я овдовела, а она вышла замуж. Я ей не советовала; испытавши сама, я получила отвращение к супружеству.
Войдя к
сестре и увидев неожиданно Юлию Сергеевну, Лаптев опять испытал унизительное состояние человека, который противен. Он заключил, что если она так легко может после вчерашнего бывать у
сестры и
встречаться с ним, то, значит, она не замечает его или считает полнейшим ничтожеством. Но когда он здоровался
с ней, она, бледная,
с пылью под глазами, поглядела на него печально и виновато; он понял, что она тоже страдает.
И
сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно скрывала от меня. Она часто шепталась
с Машей. Когда я подходил к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе происходило что-то такое, чего она боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не
встретиться в саду или не остаться со мною вдвоем, она все время держалась около Маши, и мне приходилось говорить
с нею редко, только за обедом.
Я не могла даже мечтать, что
встречусь с ним в здешнем мире, и, несмотря на это, желания матушки, просьбы
сестры моей, ничто не поколебало бы моего намерения остаться вечно свободною; но бескорыстная любовь ваша, ваше терпенье, постоянство, делание видеть счастливым человека, к которому дружба моя была так же беспредельна, как и любовь к нему, — вот что сделало меня виновною.
Перечисляя федоровских гостей,
с которыми мне впоследствии приходилось часто
встречаться, начну
с дам. Старики Префацкие нередко отпускали гостить к брату двух дочерей своих: старшую Камиллу, брюнетку среднего роста
с замечательно черными глазами, ресницами и бровями,
с золотистым загаром лица и ярким румянцем. Это была очень любезная девушка, но уступавшая младшей своей
сестре Юлии, или, как ее называли, Юльце, в резвой шаловливости и необычайной грации и легкости в танцах.
Псдозерова не было; Жозеф посещал
сестру немножко воровски и не часто.
С Подозеровым они
встретились только однажды, и Жозеф было вначале сконфузился, но потом, видя, что зять
с ним вежлив, приободрился и потом говорил
сестре...
— Скажу, коли уж на то пошло! Не хотел пачкать себя в твоем мнении, а скажу… Лучше реноме потерять, чем
сестру родную в погибели видеть…. Послушай, Катя, я про твоего лабазника тайну одну знаю. Если ты узнаешь эту тайну, то сразу от него откажешься… Вот какая тайна… Ты знаешь, в каком пакостном месте я однажды
с ним
встретился? Знаешь? А?
Зная по слухам отца Гуськовых, который был очень богат и занимал значительное место, и зная направление
сестры, я
встретился с молодым Гуськовым
с предубеждением.
Это было в тот самый год, когда мы
с вами
встречались у
сестры, я жил тогда в Петербурге.
— Даже под сердцем похолодело… — проворчал он. — Грешно не иметь к родной
сестре родственных чувств, но — верите ли? — легче мне
с разбойничьим атаманом в лесу
встретиться, чем
с нею. Не спрятаться ли нам? Пусть Тимошка соврет, что мы на съезд уехали.
Узнал он, что эта девушка — племянница Семена Иоаникиевича и
сестра Максима Яковлевича Строгановых, несколько раз
встречался он
с ней в строгановских хоромах и обменивался молчаливым поклоном. Заметил он, что девушка ему стала даже приветливо улыбаться и этой улыбкой приковала к себе еще сильней сердце бобыля, не знавшего ни нежной ласки женской, ни настоящей любви. Понял он, что любовь — сила, и стал бороться
с ней, как
с силой вражеской.
Раз,
встретившись с дочерью своей
сестры, девочкой лет одиннадцати, он дал ей пять рублей.
С сестрами князь Виктор
встретился тоже чрезвычайно холодно. Его думы и мысли были на самом деле далеко от родительского дома — они вертелись постоянно, как белка в колесе, около «божественной» Александры Яковлевны.