Неточные совпадения
Стародум. О! такого-то доброго, что я удивляюсь, как на твоем месте можно
выбирать жену из
другого рода, как из Скотининых?
Начали
выбирать зачинщиков из числа неплательщиков податей и уже набрали человек с десяток, как новое и совершенно диковинное обстоятельство дало делу совсем
другой оборот.
К довершению бедствия глуповцы взялись за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что
выбрали из среды своей ходока — самого древнего в целом городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич
друг другу в ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал...
Мазурка началась. Грушницкий
выбирал одну только княжну,
другие кавалеры поминутно ее
выбирали; это явно был заговор против меня; тем лучше: ей хочется говорить со мною, ей мешают, — ей захочется вдвое более.
Но так как все же он был человек военный, стало быть, не знал всех тонкостей гражданских проделок, то чрез несколько времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему в милость
другие чиновники, и генерал скоро очутился в руках еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что
выбрал наконец людей как следует, и хвастался не в шутку тонким уменьем различать способности.
Скажи: которая Татьяна?» —
«Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана,
Вошла и села у окна». —
«Неужто ты влюблен в меньшую?» —
«А что?» — «Я
выбрал бы
другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
В чертах у Ольги жизни нет,
Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Кошевой по долгу пойдет с одной половиною за татарами, а
другая половина
выберет себе наказного атамана.
— О будущем муже вашей дочери я и не могу быть
другого мнения, — твердо и с жаром отвечал Разумихин, — и не из одной пошлой вежливости это говорю, а потому… потому… ну хоть по тому одному, что Авдотья Романовна сама, добровольно, удостоила
выбрать этого человека.
Когда-то, о весне, зверями
В надсмотрщики Медведь был выбран
над ульями,
Хоть можно б
выбрать тут
другого поверней
Затем, что к мёду Мишка падок,
Так не было б оглядок...
Волк, близко обходя пастуший двор
И видя, сквозь забор,
Что́,
выбрав лучшего себе барана в стаде,
Спокойно Пастухи барашка потрошат,
А псы смирнёхонько лежат,
Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде:
«Какой бы шум вы все здесь подняли,
друзья,
Когда бы это сделал я...
Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше
выбрать закоулок?
А ты, сударыня, чуть из постели прыг,
С мужчиной! с молодым! — Занятье для девицы!
Всю ночь читает небылицы,
И вот плоды от этих книг!
А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок...
Беседа тянулась медленно, неохотно, люди как будто осторожничали, сдерживались, может быть, они устали от необходимости повторять
друг пред
другом одни и те же мысли. Большинство людей притворялось, что они заинтересованы речами знаменитого литератора, который, утверждая правильность и глубину своей мысли, цитировал фразы из своих книг, причем
выбирал цитаты всегда неудачно. Серенькая старушка вполголоса рассказывала высокой толстой женщине в пенсне с волосами, начесанными на уши...
Что ни встречалось, он сейчас употреблял тот прием, какой был нужен для этого явления, как ключница сразу
выберет из кучи висящих на поясе ключей тот именно, который нужен для той или
другой двери.
Отчего все это? «Он ни в чем не виноват!» А ему отказывают в последнем свидании, — очевидно, не из боязни страстного искушения, а как будто грубой обиды,
выбирают посредником
другого!
— Если б я была барышня и хотела только замуж, то, конечно,
выбрала бы для этого кого-нибудь
другого, Марк, — сказала она, вставая с места.
— А еще — вы следите за мной исподтишка: вы раньше всех встаете и ждете моего пробуждения, когда я отдерну у себя занавеску, открою окно. Потом, только лишь я перехожу к бабушке, вы избираете
другой пункт наблюдения и следите, куда я пойду, какую дорожку
выберу в саду, где сяду, какую книгу читаю, знаете каждое слово, какое кому скажу… Потом встречаетесь со мною…
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь;
другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы
выбрать сами себе место жительства и промысл.
Эти дамы
выбирали из кучи по листу, раскладывали его перед собой на скамье и колотили каменьями так неистово, что нельзя было не только слышать
друг друга, даже мигнуть.
Она из
другой корзинки
выбрала еще несколько самых лучших апельсинов и хотела мне подарить.
— Ну, твое счастье… Прежде старики сами
выбирали женихов детям да невест, а нынче пошло уж
другое. Тебе лучше знать, что тебе нравится; только не ошибись…
Я шут коренной, с рождения, все равно, ваше преподобие, что юродивый; не спорю, что и дух нечистый, может, во мне заключается, небольшого, впрочем, калибра, поважнее-то
другую бы квартиру
выбрал, только не вашу, Петр Александрович, и вы ведь квартира неважная.
— Папа, не плачь… а как я умру, то возьми ты хорошего мальчика,
другого… сам
выбери из них из всех, хорошего, назови его Илюшей и люби его вместо меня…
Потом мы пошли к берегу и отворотили один камень. Из-под него выбежало множество мелких крабов. Они бросились врассыпную и проворно спрятались под
другие камни. Мы стали ловить их руками и скоро собрали десятка два. Тут же мы нашли еще двух протомоллюсков и около сотни раковин береговичков. После этого мы
выбрали место для бивака и развели большой огонь. Протомоллюсков и береговичков мы съели сырыми, а крабов сварили. Правда, это дало нам немного, но все же первые приступы голода были утолены.
Выбрав один из них, мы стали взбираться на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным. Тучи низко ползли над землей и наполовину окутывали горы. Следовательно, на вершине хребта мы увидели бы только то, что было в непосредственной от нас близости. К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Это принудило нас на
другой день спуститься в долину.
Выбрав место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел на охоту. Здесь по обоим берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел
другое: он поднимался на носки, наклонялся в стороны и усиленно нюхал воздух.
«Да не извольте
выбирать», — замечал дребезжащим голосом какой-нибудь посторонний, но раздражительный старичок, профессор из
другого факультета, внезапно возненавидевший несчастного бакенбардиста.
Показали
других. Я наконец
выбрал одну, подешевле. Начали мы торговаться. Г-н Чернобай не горячился, говорил так рассудительно, с такою важностью призывал Господа Бога во свидетели, что я не мог не «почтить старичка»: дал задаток.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното,
другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы
выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Не доходя 10 км до перевала, тропа делится на две. Одна идет на восток,
другая поворачивает к югу. Если идти по первой, то можно выйти на реку Динзахе, вторая приведет на Вангоу (притоки Тадушу). Мы
выбрали последнюю. Тропа эта пешеходная, много кружит и часто переходит с одного берега на
другой.
Одна пошла влево,
другая — прямо в лес. Первая мне показалась малохоженой, а вторая — более торной. Я
выбрал последнюю.
От описанного села Казакевичево [Село Казакевичево основано в 1872 году.] по долине реки Лефу есть 2 дороги. Одна из них, кружная, идет на село Ивановское,
другая, малохоженая и местами болотистая, идет по левому берегу реки. Мы
выбрали последнюю. Чем дальше, тем долина все более и более принимала характер луговой.
Осенью в пасмурный день всегда смеркается рано. Часов в пять начал накрапывать дождь. Мы прибавили шагу. Скоро дорога разделилась надвое. Одна шла за реку,
другая как будто бы направлялась в горы. Мы
выбрали последнюю. Потом стали попадаться
другие дороги, пересекающие нашу в разных направлениях. Когда мы подходили к деревне, было уже совсем темно.
От залива Владимира на реку Тадушу есть 2 пути. Один идет вверх по реке Хулуаю, потом по реке Тапоузе и по Силягоу (приток Тадушу);
другой (ближайший к морю) ведет на Тапоузу, а затем горами к устью Тадушу. Я
выбрал последний, как малоизвестный.
Когда пьеса кончилась и они стали говорить о том, какую
выбрать теперь
другую, Верочка уже сказала: «А это мне казалось самое лучшее.
От этого через несколько времени пошли дальше: сообразили, что выгодно будет таким порядком устроить покупку хлеба и
других припасов, которые берутся каждый день в булочных и мелочных лавочках; но тут же увидели, что для этого надобно всем жить по соседству: стали собираться по нескольку на одну квартиру,
выбирать квартиры подле мастерской.
Я хочу, чтоб мои сестры и женихи
выбирали только
друг друга.
Они должны были в том году кончить курс и объявили, что будут держать (или, как говорится в Академии: сдавать) экзамен прямо на степень доктора медицины; теперь они оба работали для докторских диссертаций и уничтожали громадное количество лягушек; оба они
выбрали своею специальностью нервную систему и, собственно говоря, работали вместе; но для диссертационной формы работа была разделена: один вписывал в материалы для своей диссертации факты, замечаемые обоими по одному вопросу,
другой по
другому.
— «Да везде, где тепло и хорошо, — говорит старшая сестра: — на лето, когда здесь много работы и хорошо, приезжает сюда множество всяких гостей с юга; мы были в доме, где вся компания из одних вас; но множество домов построено для гостей, в
других и разноплеменные гости и хозяева поселяются вместе, кому как нравится, такую компанию и
выбирает.
Теперь это дело еще новое; неизвестно, кто из вас больше способен к нему, так для пробы надобно сначала
выбрать на короткое время, а через неделю увидите,
других ли
выбрать, или оставить прежних в должности.
Мать иногда уговаривала ее
выбрать себе
друга; Марья Гавриловна качала головой и задумывалась.
Наконец дворецкий провозгласил: «кушание поставлено», — и Кирила Петрович первый пошел садиться за стол, за ним двинулись дамы и важно заняли свои места, наблюдая некоторое старшинство, барышни стеснились между собою как робкое стадо козочек и
выбрали себе места одна подле
другой.
В начале 1842 года я был до невозможности утомлен губернским правлением и придумывал предлог, как бы отделаться от него. Пока я
выбирал то одно, то
другое средство, случай совершенно внешний решил за меня.
За несколько дней до моей поездки я был у Маццини. Человек этот многое вынес, многое умеет выносить, это старый боец, которого ни утомить, ни низложить нельзя; но тут я его застал сильно огорченным именно тем, что его
выбрали средством для того, чтобы выбить из стремян его
друга. Когда я писал письмо к Гверцони, образ исхудалого, благородного старца с сверкающими глазами носился предо мной.
Мы
выбрали грудь его (как он сам выразился в одном письме) «полем сражения» и не думали, что тот ли,
другой ли одолевает, ему равно было больно.
Своенравная, как она в те упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда с презрением кидает одни украшения, чтобы заменить их
другими, и капризам ее конца нет, — она почти каждый год переменяла свои окрестности,
выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами.
Мальчик встал, весь красный, на колени в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего ждет от нас старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы
выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным видом и вышел на своих костылях в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному встать и предложил обоим противникам протянуть
друг другу руки.
Но если бы
выбрать столетние деревья и смерить гору по Их росту, то оказалось бы, что десяток —
другой таких деревьев уже измеряет всю высоту…
Но ведь не он, так на его место найдется десяток
других охотников, притом во главе конкурса стоял такой почтенный человек, как старик Луковников; наконец, ему не из чего было
выбирать, а жить было нужно.
Другой вопрос, который интересовал старого мельника, был тот, где устроить рынок. Не покупать же хлеб в Заполье, где сейчас сосредоточивались все хлебные операции. Один провоз съест. Мелкие торжки, положим, кое-где были, но нужно было
выбрать из них новин пункт. Вот в Баклановой по воскресеньям бывал подвоз хлеба, и в
других деревнях.
— Да ничего, помаленьку… Очень уж много здесь народу набилось,
друг друга начинаем давить. Ходят слухи, что Прохоров тоже хочет строить винокуренный завод на Ключевой. И место
выбрал у Бакланихи.