Неточные совпадения
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся
в лужах, не натоптала пол, и указал ей место
в углу у двери. Оглядев
горницу, Левин
вышел на задний двор. Благовидная молодайка
в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой к колодцу.
Я
вышел из кибитки. Буран еще продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи. Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня
в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка.
Он, взглянув на меня и движим уже ею, прислал ко мне сказать, чтобы я из-за стола
вышел и ужинал бы
в своей
горнице.
По неловкому молчанию сидевших гостей Нюрочка поняла, что она помешала какому-то разговору и что стесняет всех своим присутствием. Посидев для приличия минут десять, она начала прощаться. Сцена расставанья прошла довольно холодно, а Парасковья Ивановна догнала Нюрочку уже
в сенях, крепко обняла и торопливо перекрестила несколько раз. Когда Нюрочка
выходила из
горницы, Таисья сказала ей...
Мухин
вышел на крыльцо, переговорил с Егором и, вернувшись
в горницу, сказал Нюрочке...
У нас
в доме была огромная зала, из которой две двери вели
в две небольшие
горницы, довольно темные, потому что окна из них
выходили в длинные сени, служившие коридором;
в одной из них помещался буфет, а другая была заперта; она некогда служила рабочим кабинетом покойному отцу моей матери; там были собраны все его вещи: письменный стол, кресло, шкаф с книгами и проч.
Засветили
в доме огня, и вижу я с улицы-то, как они по
горницам забегали: известно, прибрать что ни на есть надо. Хозяин же был на этот счет уже нашустрен и знал, за какой причиной
в ночную пору чиновник наехал. Морили они нас на морозе с четверть часа; наконец
вышел к нам сам хозяин.
Выпил я и закусил. Хозяин, вижу, ходит весь нахмуренный, и уж больно ему, должно быть, невтерпеж приходится, потому что только и дела делает, что из
горницы выходит и опять
в горницу придет.
Она быстро взглянула на него, покраснела и убежала
в горницу отца; её торопливость понравилась Матвею; нахмурив брови, он поднял голову и важно
вышел за ворота.
— И было ему тридцать шесть годов о ту пору, как отец послал его
в Питер с партией сала, и надумал он отца обойти, прибыл
в Питер-то да депеш отцу и пошли: тятенька-де, цены на сало нет никакой! Получил старый-то Аржанов депеш, взял медный таз,
вышел в прихожую
горницу, встал на колени да, наклоня голову-то над тазом, — чирк себя ножиком по горлу, тут и помер.
Прасковья Ивановна едва не упала
в обморок от такого зрелища; она всё поняла и, никем не замеченная, потому что
горница была полна народа, затворила дверь и
вышла из сеней.
Прямо сказать,
выйди бы она замуж, вы жили бы
в своей половине с Маланьей, а
в горницы пустили бы квартирантов, а при Нюше и квартирантов-то пустить неловко: всякий про девку худое слово скажет…
Зотушка, когда
вышел из братцевой
горницы, побрел к себе
в флигелек, собрал маленькую котомочку, положил
в нее медный складень — матушкино благословение — и с этой ношей, помолившись
в последний раз
в батюшкином дому,
вышел на улицу. Дело было под вечер. Навстречу Зотушке попалось несколько знакомых мастеровых, потом о. Крискент, отправлявшийся на своей пегой лошадке давать молитву младенцу.
— Хорошо… Зайди ты перед тем
в горницу за вином, и я
выйду к ним, — сказал я.
Одевшись, он тяжело вздохнул и, поблагодарив хозяев и простившись с ними,
вышел из теплой, светлой
горницы в темные, холодные, гудевшие от рвавшегося
в них ветра и занесенные снегом через щели дрожавших дверей сени и оттуда — на темный двор.
И все уже это было собрано и готово, они стали совсем
выходить: солдаты взяли набранные на болты скибы икон на плечи и понесли к лодкам, а Михайлица, которая тоже за народом
в горницу пробралась, тем часом тихонько скрала с аналогия ангельскую икону и тащит ее под платком
в чулан, да как руки-то у нее дрожат, она ее и выронила.
Из-за дверей слышно было, как стонала Марфа и жалостно плакала девочка; потом отворилась дверь
в сени, и он слышал, как мать с девочкой
вышла из
горницы и прошла через сени
в большую избу.
Патап Максимыч махнул рукой и
вышел к хозяевам
в переднюю
горницу, чтоб спосылать их к ловцам за рыбой.
Самого Алексея не было дома, на пароход уехал,
в тот день надо было ему отваливать. Марья Гавриловна, только что повестили ее про Патапа Максимыча, тотчас
вышла к нему из внутренних
горниц.
Аксинья Захаровна
вышла. Весело вбежала
в горницу Настя.
И навзрыд заплакала Марья Гавриловна. Фленушка с Марьюшкой
вышли в другую
горницу. Манефа, спустив на лоб креповую наметку, склонила голову и, перебирая лестовку, шепотом творила молитву.
Однажды
в сумерки, когда Аксинья Захаровна, набродившись досыта, приустала и легла
в боковуше посумерничать, Настя
вышла из душной, прокуренной ладаном моленной
в большую
горницу и там, стóя у окна, глядела на догоравшую
в небе зарю. Было тихо, как
в могиле, только из соседней комнаты раздавались мерные удары маятника.
Кой-как завязалась беседа, но беседовали невесело. Не стала веселей беседа и тогда, как вошли
в горницу Аксинья Захаровна с дочерьми и гостьями. Манефа не
вышла взглянуть на суженого племянницы.
Скромно
вышла Фленушка из Манефиной кельи, степенно прошла по сенным переходам. Но только что завернула за угол, как припустит что есть мочи и лётом влетела
в свою
горницу. Там у окна, пригорюнясь, сидела Марья головщица.
Матушка Манефа, хоть и
в приязни жила с полицейскими чинами, однако поспешно
вышла из
горницы.
Только что отобедали, раздача даров началась. Сначала
в горницах заменявшая место сестры Параша раздала оставшиеся после покойницы наряды Фленушке, Марьюшке, крылошанкам и некоторым деревенским девицам. А затем вместе с отцом, матерью и почетными гостями
вышла она на улицу. На десяти больших подносах вынесли за Парашей дары. Устинья стала возле нее, и одна, без вопленниц, пропела к людям «причет...
Барин купил легавого щенка
в городе и
в рукаве шубы привез его
в деревню. Барыня полюбила щенка и
в горницах выхаживала его. Щенок вырос, и его назвали Дружком.
Все
вышли в коридор. Марья Ивановна осталась с Дуней
в сионской
горнице. Остались там и Луша с Василисой.
Под эти слова воротились люди Божии. Они были уже
в обычной одежде. Затушив свечи, все
вышли. Николай Александрыч запер сионскую
горницу и положил ключ
в карман. Прошли несколько комнат
в нижнем этаже… Глядь, уж утро, летнее солнце поднялось высоко… Пахнуло свежестью
в растворенные окна большой комнаты, где был накрыт стол. На нем были расставлены разные яства: уха, ботвинья с осетриной, караси из барских прудов, сотовый мед, варенье, конфеты, свежие плоды и ягоды. Кипел самовар.
Не говоря ни слова, поклонился Фадеев
в пояс и трепетно
вышел из
горницы. «Этот нашему не чета, — подумал он. — С виду ласков и повадлив, а, видно, мягко стелет, да жестко спать!..»
Выйдя из спальни, Патап Максимыч с Груней и с Дарьей Сергевной сел
в той
горнице, где
в обычное время хозяева чай пили и обедали. Оттуда Марку Данилычу не слышно было их разговоров.
Съели кашу и, не
выходя из-за стола, за попойку принялись. Женщины пошли
в задние
горницы, а мужчины расселись вокруг самовара пунши распивать. Пили за все и про все, чтобы умником рос Захарушка, чтобы дал ему здоровья Господь, продлил бы ему веку на сто годов, чтоб во всю жизнь было у него столько добра
в дому́, сколько
в Москве на торгу́, был бы на ногу лего́к да ходо́к, чтобы всякая работа спорилась у него
в руках.
Приезжаю
в Вихорево, а там Иван Григорьич
в отлучке, и большая
горница полнехонька девок: семь ли, восемь ли за белошвейною работой сидят, а сами поют свадебные песни; спрашиваю: «Кому поете?» Авдотья Марковна, сказывают,
выходит замуж за приезжего купца.
—
В светелке наверху сидит. Сейчас кликну ее. Сама еще не видала сегодня ее, — сказала Аграфена Петровна,
выходя из
горницы. — Только будь ты с ней, тятенька, осторожней да опасливей, шуточки-то не больно распускай. Она такая стыдливая, совестливая. И с женихом даже стыдится словом перекинуться. Говорила я ей, что так нельзя, — не слушается.
Заходит
в избу врач, я прощаюсь, и мы
выходим на улицу, садимся
в сани и едем
в небольшую соседнюю деревеньку на последнее посещение больного. Врача еще накануне приезжали звать к этому больному. Приезжаем, входим вместе
в избушку. Небольшая, но чистая
горница,
в середине люлька, и женщина усиленно качает ее. За столом сидит лет восьми девочка и с удивлением и испугом смотрит на нас.
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли обернуть назад
в слободу; между тем день проходил за днем, а они не возвращались. Григорий Лукьянович находился
в сильнейшем страхе и беспокойстве. Наконец, дня через три после смерти князя Василия Прозоровского, во двор дома Малюты
в александровской слободе вкатила повозка и из нее
вышли оба его наперсника. Григорий Лукьянович находился
в известной уже читателям своей отдельной
горнице и, увидав
в окно приезжих, сам бросился отворять им дверь.
В одной из отдаленных
горниц обширных хором князя Василия Прозоровского, сравнительно небольшой, но все же просторной и светлой, с бревенчатыми дубовыми, как и во всех остальных, стенами, за простым деревянным столом и на таком же табурете сидел молодой человек лет восемнадцати. Два широких окна
горницы выходили в обширный, запушенный снегом сад, сквозь оголенные, покрытые инеем деревья которого виднелась узкая лента замерзшей Москвы-реки, а за ней скученные постройки тогдашнего Замоскворечья.
— Али поработать
выйди в переднюю
горницу, девушки там уже с утра за работой сидят, да петь не смеют, так как ты не
выходишь к ним…
Сенные девушки между тем, убравши работу,
вышли. Панкратьевна забралась на лежанку, находившуюся
в противоположном углу
горницы, и задремала.
Они застали Ксению Яковлевну и Домашу во второй
горнице сидевшими на лавке. Последняя встала при входе Семена Иоаникиевича и Ермака Тимофеевича, отвесила им обоим поклон и
вышла в рукодельную.
И старушка, отвесив поясной поклон,
вышла из
горницы. Семен Аникич сел было за счеты, но ему, видимо,
в этот день не считалось. Он встал и начал ходить взад и вперед по
горнице.
Семен Иоаникиевич Строганов,
выйдя из светлицы, прямо отправился
в свою
горницу и приказал Касьяну позвать к нему племянников. Максим Яковлевич и Никита Григорьевич тотчас явились на зов своего дяди. Оба они, вошедши
в горницу и усевшись на лавки, увидали по лицу Семена Иоаникиевича, что случилось что-то необычное.
Отряд скрылся из глаз, и Ксения Яковлевна отправилась
в свои
горницы вместе с Домашей, которая, и
выйдя замуж, не рассталась со своей госпожой, став старшею над сенными девушками.
Ключник выбежал исполнить приказание, князь
вышел из опочивальни, прошел
в передние
горницы и появился на крыльце, у которого
в этот самый момент сходил с взмыленного коня Григорий Лукьянович, прискакавший прямо из дворца.
— Не бывать ей и за Обносковым! — вскочил
в свою очередь Максим Яковлевич и быстро
вышел из
горницы, сильно хлопнув дверью.
Яшка
вышел из
горницы и направился к себе. Он жил вместе с другими холостяками-челядинцами
в одной из надворных избушек.
На другой день Семен Иоаникиевич Строганов проснулся довольно поздно, наскоро умылся, оделся и, помолившись Богу,
вышел в свою рабочую
горницу. Там уже находилась Антиповна, которую он ранее приказал позвать к себе.
Девушки тотчас
вышли из-за стола и пошли
в свои светлицы, а
в горнице остались, кроме гостей, лишь старик Горбачев с сыновьями да Наталья Кузьминична, на обязанности которой лежало угостить гостей почетными кубками.
Иван Кольцо, откланявшись,
вышел из
горницы в сопровождении Касьяна. Семен Иоаникиевич, не откладывая дела
в долгий ящик, прямо прошел к племянникам и передал им предложение Ермака Тимофеевича. Те с пылом молодости ухватились за этот случай.
Вышеприведенный разговор между девушками происходил сперва
в опочивальне Строгановой, пока она делала свой туалет, а затем во второй
горнице светлицы, куда они
вышли.