С стесненным, переполненным слезами сердцем я хотел уже
выйти из хаты, как вдруг мое внимание привлек яркий предмет, очевидно, нарочно повешенный на угол оконной рамы. Это была нитка дешевых красных бус, известных в Полесье под названием «кораллов», — единственная вещь, которая осталась мне на память об Олесе и об ее нежной, великодушной любви.
Обе девки побежали. Оленин пошел один, вспоминая всё, чтò было. Он целый вечер провел с ней вдвоем в углу, около печки. Устенька ни на минуту не
выходила из хаты и возилась с другими девками и Белецким. Оленин шопотом говорил с Марьянкой.
Но старуха уже и без того
вышла из хаты и низко кланялась мельнику. Тому это больше понравилось, чем разговор с дочкой. Он подбоченился, и его черная тень на стене так задрала голову, что мельник и сам уже подумал, как это у нее не свалится шапка.
Отец Прохор убрал со стола лишнюю посуду, а сковороду с рыбой, тарелку, соль, хлеб и пяток яиц оставил на столе, потом
вышел из хаты и, возвратясь, сказал...
Добрый отец Савва сейчас же на своей лошадке послал в Перегуды за своим порицателем — тамошним священником, и одного опасался, что тот закобенится и не приедет; но опасение это было напрасно: перегудинский поп приехал, вошел к умирающей и оставался с нею долго, долго; а потом
вышел из хаты на крылечко, заложил дароносицу за пазуху и ну заливаться самым непристойным смехом. Так смеется, так смеется, что и унять его нельзя, и люди смотрят на него и понять не могут: к чему это статочно.
Должно быть, на нее подействовал мягкий, просительный тон, который я придал этим словам. Она бережно посадила на печку, рядом со скворцами, своих зябликов, бросила на лавку скинутую уже короткую свитку и молча
вышла из хаты.
«Видно, Ванюша прав! — подумал Оленин: — Татарин благороднее», и, провожаемый бранью бабуки Улитки,
вышел из хаты. В то время как он выходил, Марьяна, как была в одной розовой рубахе, но уже до самых глаз повязанная белым платком, неожиданно шмыгнула мимо его из сеней. Быстро постукивая по сходцам босыми ногами, она сбежала с крыльца, приостановилась, порывисто оглянулась смеющимися глазами на молодого человека и скрылась за углом хаты.
Неточные совпадения
Случится, ночью
выйдешь за чем-нибудь
из хаты, вот так и думаешь, что на постеле твоей уклался спать выходец с того света.
— Сказав это, он
вышел вон
из хаты, насвистывая песню...
— Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой
хате? — говорил козак Чуб,
выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому, в коротком тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Там теперь будет добрая попойка! — продолжал Чуб, осклабив при этом свое лицо. — Как бы только нам не опоздать.
Соседи видели, как он
вышел из своей
хаты в начале пожара, протирая глаза и неодетый.
— О нет, нет… Я буду в лесу в это время, никуда
из хаты не
выйду… Но я буду сидеть и все думать, что вот я иду по улице, вхожу в ваш дом, отворяю двери, вхожу в вашу комнату… Вы сидите где-нибудь… ну хоть у стола… я подкрадываюсь к вам сзади тихонько… вы меня не слышите… я хватаю вас за плечо руками и начинаю давить… все крепче, крепче, крепче… а сама гляжу на вас… вот так — смотрите…
Хозяева уже вернулись
из садов; они
вышли из избушки, прошли в свою
хату и не позвали его к себе.
Марьяна
вышла из клети, равнодушно взглянула на тройку и, поклонившись, прошла в
хату.
Он взглянул на небо, оглянулся на
хату,
из которой
вышел: в ней потухла свеча, и он снова стал всматриваться в удалявшуюся тень женщин.
Вот я выбежал
из хаты, смотрю: подъехал пан, остановился, и доезжачие стали; Роман
из избы
вышел, подержал пану стремя: ступил пан на землю. Роман ему поклонился.
Вот что:
выйди ты, человече, в ясную ночь
из своей
хаты, а еще лучше за село, на пригорочек, и посмотри на небо и на землю.
«Эх, не выскочит на этот раз, не обоймет, не поцелует хоть ошибкой, как тогда!..» — подумал про себя мельник и таки угадал:
вышла девка тихонько
из хаты и стала себе поодаль, сложив руки под белою грудью.
Хатина имела три окна, и все они в ряд
выходили на упомянутую навозную кучу, или, лучше сказать, навозный холм. При
хате имелись дощатые сени, над дверями которых новые наемщики тотчас же по водворении водрузили небольшой медный литой крест
из тех, что называют «корсунчиками».
А на самом деле ему лень было вставать и страх не хотелось идти на мороз
из теплой
хаты; но только и свинью ему было жалко, и он встал, накинул свитку и
вышел за двери. Но тут и произошло то неразгаданное событие, которое несомненнейшими доказательствами укрепило за Керасивною такую ведьмовскую славу, что с сей поры всяк боялся Керасивну у себя в доме видеть, а не только в кумы ее звать, как это сдедал надменный Дукач.