Неточные совпадения
Кривобокая
старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и
выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту.
Дважды в неделю к ней съезжались люди местного «света»: жена фабриканта бочек и возлюбленная губернатора мадам Эвелина Трешер, маленькая, седоволосая и веселая красавица; жена управляющего казенной палатой Пелымова, благодушная, басовитая
старуха, с темной чертою на верхней губе — она брила усы; супруга предводителя дворянства,
высокая, тощая, с аскетическим лицом монахини; приезжали и еще не менее важные дамы.
Он задумчиво стоял в церкви, смотрел на вибрацию воздуха от теплящихся свеч и на небольшую кучку провожатых: впереди всех стоял какой-то толстый,
высокий господин, родственник, и равнодушно нюхал табак. Рядом с ним виднелось расплывшееся и раскрасневшееся от слез лицо тетки, там кучка детей и несколько убогих
старух.
— Ах, милая, напротив, это, говорят, доброе и рассудительное существо, ее покойник
выше всех своих племянниц ценил. Правда, я ее не так знаю, но — вы бы ее обольстили, моя красавица! Ведь победить вам ничего не стоит, ведь я же
старуха — вот влюблена же в вас и сейчас вас целовать примусь… Ну что бы стоило вам ее обольстить!
Из тех трех женщин, которые шили, одна была та самая
старуха, которая провожала Маслову, — Кораблева, мрачного вида, насупленная, морщинистая, с висевшим мешком кожи под подбородком,
высокая, сильная женщина, с короткой косичкой русых седеющих на висках волос и с волосатой бородавкой на щеке.
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил в левом углу, сейчас за
старухами, знакомую
высокую женскую фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
За небольшим прудом, из-за круглых вершин яблонь и сиреней, виднеется тесовая крыша, некогда красная, с двумя трубами; кучер берет вдоль забора налево и при визгливом и сиплом лае трех престарелых шавок въезжает в настежь раскрытые ворота, лихо мчится кругом по широкому двору мимо конюшни и сарая, молодецки кланяется
старухе ключнице, шагнувшей боком через
высокий порог в раскрытую дверь кладовой, и останавливается, наконец, перед крылечком темного домика с светлыми окнами…
На помощь старику явилась его жена,
высокая, худая
старуха с злыми глазами.
— Да перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься, по судебным искам ходить; в красноречие пустился и всё
высоким слогом с детьми дома говорит. Пред мировыми судьями пять дней тому назад говорил. И кого же взялся защищать: не
старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил, а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида, за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
Избы стояли без дворов: с улицы прямо ступай на крыльцо. Поставлены они были по-старинному: срубы
высокие, коньки крутые, оконца маленькие. Скоро вышла и сама мать Енафа, приземистая и толстая
старуха. Она остановилась на крыльце и молча смотрела на сани.
Это была
высокая и худая
старуха, походившая на сушеную рыбу.
Конечно, впереди всех оказались
старухи тулянки, как Палагея, жена Деяна Фекла, жена Филиппа Чеботарева
высокая Дарья.
Высокая, здоровая
старуха Палагея долго не могла успокоиться.
— Здравствуй, красавица! — проговорила за плечами у Женни
старуха Абрамовна, вошедшая с подносом, на котором стояла
высокая чайная чашка, раскрашенная синим с золотом.
Палагея Ивановна ходит по площади с мешком медных денег и раздает их нищим и бедным богомолкам, вроде той
старухи, о которой упомянуто
выше. За ней плетется шестилетняя племянница с калачиком в руках и по временам отламывает от него воробьиную дачу.
Сознавая бесполезность дальнейших расспросов, я хотел было идти далее, в тот знаменитый коридор, о котором говорено
выше, как вдруг, совершенно для меня неожиданно,
старуха, как сноп, повалилась поперек двери.
Свидетелями были лекарь, дьячок, Пушкарь и огромный чернобородый мужик из Балымер, Яков, дядя невесты. Венчались в будни, народу в церкви было немного, но в тёмной пустоте её всё время гулко звучал сердитый шёпот баб. Около Матвея стояла
высокая, костлявая
старуха, вся в чёрном, как монахиня, и шипела, перекоряясь с Власьевной.
Я застал обеих женщин дома.
Старуха возилась около ярко пылавшей печи, а Олеся пряла лен, сидя на очень
высокой скамейке; когда я, входя, стукнул дверью, она обернулась, нитка оборвалась под ее руками, и веретено покатилось по полу.
Брошенная, оставленная всеми, старая дева еще более исполнилась негодованием и ненавистью, окружила себя разными приживающими
старухами, полунабожными и полубродячими, собирала сплетни со всех концов города, ужасалась развратному веку и ставила себе в
высокое достоинство свое бесконечное девство.
Собственно, из этой семьи славилась сама Савиха, или Матрена Ильинична,
высокая дородная
старуха, всегда щеголявшая в расшитой шелками и канителью кичке.
Гордей Евстратыч был вдовец, и весь дом вела его мать, Татьяна Власьевна,
высокая, ширококостная
старуха раскольничьего склада; она строго блюла за порядком в доме, и снохи ходили у ней по струнке.
Как только исчез он за выступом
высокого берегового хребта, обе снохи и за ними мужья, Гришка и дети спустились с площадки и обступили
старуху и Ваню.
— Чтò завтракать будете, ваше сиятельство? — сказала вошедшая в это время
высокая, худая, сморщенная
старуха, в чепце, большом платке и ситцевом платье.
Вот и дама медленно всходит из сада по широким ступеням мраморной лестницы; это
старуха, очень
высокого роста, темное строгое лицо, сурово нахмуренные брови, тонкие губы упрямо сжаты, как будто она только что сказала: «Нет!»
Там встретила его смешная
старуха с длинным крючковатым носом и большим ртом без зубов.
Высокая, сутулая, одетая в серое платье, с седыми волосами, прикрытыми черной шелковой головкой, она сначала не понравилась мальчику, даже испугала его. Но, когда он рассмотрел на ее сморщенном лице черные глаза, ласково улыбавшиеся ему, — он сразу доверчиво ткнулся головой в ее колени.
Уланбекова,
старуха лет под 60,
высокого роста, худая, с большим носом, черными густыми бровями; тип лица восточный, небольшие усы. Набелена, нарумянена, одета богато, в черном. Помещица 2000 душ.
Возвращаясь домой в следующий вечер, табун наткнулся на хозяина с гостем. Жулдыба, подходя к дому, покосилась на две мужские фигуры: один был молодой хозяин в соломенной шляпе, другой
высокий, толстый, обрюзгший военный.
Старуха покосилась на людей и, прижав, прошла подле него; остальные — молодежь — переполошились, замялись, особенно когда хозяин с гостем нарочно вошли в середину лошадей, что-то показывая друг другу и разговаривая.
Старик Минаич рассказывал, что в молодые годы Петровна была первая красавица по всему Труфанову, и можно этому верить, потому что и в пятьдесят лет она была очень приятная
старуха: росту
высокого, сухая, волосы совсем почти седые, а глаза черные, как угольки, и такие живые, умные и добрые.
Отчетливая, умная, благородная игра Синецкой, которой вредили иногда советы Кокошкина, свежее дарование Репиной, прекрасная
старуха и баба-хлопотунья — Кавалерова, Лавров, Степанов и другие, менее замечательные дарования, — не говорю о богатых надеждах театральной школы, иногда появлявшихся на публичном театре, — все это вместе придавало московской сцене
высокое достоинство.
Воротился старик ко
старухеЧто же он видит?
Высокий терем
На крыльце стоит его
старухаВ дорогой собольей душегрейке,
Парчовая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьет их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей
старухе:
«Здравствуй, барыня сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
На него прикрикнула
старуха,
На конюшне служить его послала.
Наконец
старуха свела его в глубокую межу, на дне которой бежал, журча и клубясь, дождевой сток; с обеих сторон поднимались черные головастые дуплы ветел; местами тянулись сплошною стеною
высокие кустарники; кое-где белый ствол березы выглядывал из-за них, как привидение, протягивая вперед свои угловатые худощавые ветви.
Пролетев шесть мраморных маршей и чуть не убив
высокую перекрестившуюся
старуху в наколке, он оказался внизу возле огромной новой стеклянной стены под надписью вверху серебром по синему: «Дежурные классные дамы» и внизу пером по бумаге: «Справочное».
Не подумал и — без воли — пошёл за нею. Вот я в комнате; на стене лампа горит, в углу, под образами, толстая
старуха сидит, жуёт что-то, на столе — самовар. Уютно, тепло. Усадила меня эта женщина за стол; молодая, румяная она, грудь
высокая.
Старуха из угла смотрит на меня и сопит. Лицо у неё большое, дряблое и словно без глаз. Неловко мне — зачем пришёл? Кто такие?
И когда мы с Иваном Иванычем вошли в его маленький кабинет, две босые девочки сидели на полу и рассматривали «Иллюстрацию» в переплете; увидев нас, они вспрыгнули и побежали вон, и тотчас же вошла
высокая тонкая
старуха в очках, степенно поклонилась мне и, подобрав с дивана подушку, а с полу «Иллюстрацию», вышла.
Жара обнимала его, ослабляя мысли, хотелось лечь где-нибудь и подремать, он уже пошёл, но в воротах явилась
высокая сутулая
старуха, с падогом [Палка, трость, посох, дубинка — Ред.] в руке, оглянула двор, остановила глаза на лице Николая и, бросив падог на землю, стала затворять ворота, говоря глухо и поучительно...
Яков Иваныч в это время читал у аналоя; с ним молилась сестра его Аглая,
высокая, худощавая
старуха в синем платье и белом платочке.
Старухи говорили: это знак,
Который много счастья обещает.
И про меня сказали точно так,
А правда ль это вышло? — небо знает!
К тому же полуночный вой собак
И страшный шум на чердаке
высоком —
Приметы злые; но не быв пророком,
Я только покачаю головой.
Гамлет сказал: «Есть тайны под луной
И для премудрых», — как же мне, поэту,
Не верить можно тайнам и Гамлету?..
Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь. Костер горел жарко, с треском, освещая далеко кругом вспаханную землю. Вдова Василиса,
высокая пухлая
старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь; ее дочь Лукерья, маленькая, рябая, с глуповатым лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские голоса: это здешние работники на реке поили лошадей.
Он же оказывал самое ревностное и в то же время самое осторожное содействие в устройстве спасительной высылки Сержа за границу и потом остался утешать двух
старух: родную мать Сержа — здоровую, толстую и чернобровую
старуху Веру Фоминишну — и его тещу Марью Ильинишну,
старуху менее старую,
высокую, стройную и сохранившую следы некогда весьма замечательной красоты.
Соскочить с Шалого, бросить поводья подоспевшему Михако и ураганом ворваться в комнату, где сидел мой отец в обществе
высокой и величественной
старухи с седою, точно серебряною головою и орлиным взором, было делом одной минуты.
Хотелось бешено выскочить и стукнуть
старуху по шее. И все как скверно, как противно!.. И этот нелепый роман с Катрой. Непрерывный от него чад в душе. Неужели не хватит воли разорвать с нею? Два болота, разделенные
высокой горою, соединились на вершине гнилыми испарениями… Гадость, гадость!
Наверху, у входа в залу, гости были встречены
высокой и стройной
старухой с длинным чернобровым лицом, очень похожей на императрицу Евгению.
Разговор этот происходил в июле 1581 года между Максимом Яковлевичем Строгановым,
высоким, красивым, мужчиною лет тридцати, с чисто русским открытым лицом — несколько выдающиеся только скулы его указывали на примесь татарской крови — и
старухой лет под пятьдесят, Лукерьей Антиповной, нянькой его сестры Ксении Яковлевны, в одной из горниц обширных хором братьев Строгановых.
Ее
высокая фигура, умеренная полнота, привычка держать голову несколько назад, ее правильные черты лица, указывавшие на былую красоту, и пристальный взгляд несколько выцвевших, но когда-то чудных карих глаз, делали ее положительно величественной
старухой — типом родовитой московской аристократки.
Сама хозяйка —
высокая, худая
старуха, лет около шестидесяти, с белыми, как лунь, волосами, причудливые букли которых спускались на виски из-под никогда не покидавшего голову Ольги Николаевны черного кружевного чепца с желтыми муаровыми лентами, одетая всегда в темного цвета платье из легкой или тяжелой материи, смотря по сезону — производила впечатление добродушной и сердечной московской аристократки, тип, сохранившийся в сановных старушках Белокаменной и до сего дня.
У стены, около двери комнаты, убранство которой дополняли несколько разнокалиберных легких стульев, железная кровать с убогой постелью и небольшой комод, на котором красовалась шелковая шляпа-цилиндр, стояла в почтительной позе
высокая худая
старуха с хищным выражением лица — квартирная хозяйка, известная между ее жильцами под именем «Савишны».
Игуменья Досифея,
высокая, худая
старуха, с бледным, изможденным постом и заботами лицом, правильные, точно вылитые из воска черты которого носили на себе отпечаток былой необыкновенной красоты, вздрогнула, повернулась к Серафиме и быстрым, тревожным взглядом окинула вбежавшую. Последняя прервала ее послетрапезную уединенную молитву.
Несмотря на протекшие десятки лет, при первом взгляде на эту величественную
старуху, роста немного
выше среднего и приличной, не переходящей границ, полноты, с седыми буклями на висках и с правильными чертами до сих пор еще свежего, лишь в мелких морщинках лица, со светлыми, добрыми, покровительственно ласкающими глазами, с повелительным складом красивых полных губ, всякий нашел бы в ней поразительное сходство с изображенной на портрете, сияющей молодостью и красотою, фрейлиной царствования Императора Николая.
Губернаторша подводила его к
высокой и очень толстой
старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.