Неточные совпадения
Вследствие того что весна здесь наступает поздно, староверы пашут только
в мае, а косят
в августе. Та к как лето туманное и холодное, то хлеба созревают тоже поздно. Уборка их производится
в конце сентября, а иногда затягивается и до половины октября. Все овощи,
в особенности картофель, растут хорошо; не созревают только дыни и арбузы. Период цветения растений и созревания плодов по сравнению
с бассейном Уссури, на одной и той же широте, отстает почти на целый месяц.
Река Фату (по-удэгейски Фарту) впадает
в Санхобе
с левой стороны,
в однодневном пути от устья, и течет
с северо-востока параллельно берегу моря. Горный хребет, отделяющий
бассейн ее от речек, текущих непосредственно
в море, имеет
в среднем высоту 600 м. Следующая большая река, которая берет начало
с Сихотэ-Алиня, будет Билимбе, впадающая
в море около горы Железняк, немного южнее мыса Шанца.
Впереди и слева от нас высилась Плоская гора высотой 600 м, которую местные жители называют Кямо.
С горного хребта,
в состав которого она входит, берут начало три притока Холонку: Пуйму, Сололи и Дагды — единственное место
в бассейне Холонку, где еще встречаются изюбры и кабаны. Подъем на лодке возможен только до реки Сололи.
В Уссурийском крае дожди выпадают сразу на очень большой площади и идут
с удивительным постоянством. Они захватывают сразу несколько
бассейнов, иногда даже всю область. Этим и объясняются большие наводнения.
По сравнению
с овощами, которые мы видели на Фудзине, эти огородные растения были тоже отсталыми
в росте. Одним словом, во всем, что попадалось нам на глаза, видна была резкая разница между западным и восточным склонами Сихотэ-Алиня. Очевидно,
в Уссурийском крае вегетационный период наступает гораздо позже, чем
в бассейне Уссури.
14 августа мы были готовы к продолжению путешествия. Теперь я полагал подняться по реке Динзахе и спуститься
в бассейн Тютихе, а Г.И. Гранатман
с А.И. Мерзляковым взялись обследовать другой путь по реке Вандагоу, впадающей
в Тютихе
с правой стороны, недалеко от устья.
На востоке высился высокий водораздел между
бассейном Лефу и водами, текущими
в Даубихе. Другой горный хребет тянулся
с востока на запад и служил границей между Лефу и рекой Майхе. На юго-востоке, там, где оба эти хребта сходились вместе, высилась куполообразная гора Да-дянь-шань.
Девятый час утра небанного дня, но полтинное отделение Сандуновских бань
с ливрейным швейцаром у входа со Звонарского переулка было обычно оживлено своей публикой, приходившей купаться
в огромном
бассейне во втором этаже дворца.
Лошади кормятся без призора, стаи голубей и воробьев мечутся под ногами, а извозчики
в трактире чай пьют. Извозчик, выйдя из трактира, черпает прямо из
бассейна грязным ведром воду и поит лошадь, а вокруг
бассейна — вереница водовозов
с бочками.
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их,
в опорках и полуголых, посылали во всякое время
с ведрами на
бассейн за водой, они вставали раньше всех
в квартире, приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
В зале второго этажа для «чистой» публики,
с расписными стенами,
с бассейном для стерлядей, объедались селянками и разными рыбными блюдами богачи — любители русского стола, — блины
в счет не шли.
Он прикинул еще раньше центральное положение, какое занимал Суслон
в бассейне Ключевой, — со всех сторон близко, и хлеб сам придет. Было бы кому покупать. Этак, пожалуй, и Заполью плохо придется. Мысль о повороте торжка сильно волновала Михея Зотыча, потому что
в этом заключалась смерть запольским толстосумам: копеечка
с пуда подешевле от провоза — и конец. Вот этого-то он и не сказал тогда старику Луковникову.
В Вахрушке, по мере того как они удалялись вглубь
бассейна Ключевой, все сильнее сказывался похороненный солдатчиной коренной русский пахарь. Он то и дело соскакивал
с телеги, тыкал кнутовищем
в распаханную землю и начинал ругаться.
Но есть родники совсем другого рода, которые выбиваются из земли
в самых низких, болотистых местах и образуют около себя ямки или
бассейны с водой, большей или меньшей величины, смотря по местоположению: из них текут ручьи.
— Дедушка Лодыжкин, а дедушка, глянькось,
в фонтане-то — золотые рыбы!.. Ей-богу, дедушка, золотые, умереть мне на месте! — кричал мальчик, прижимаясь лицом к решетке, огораживающей сад
с большим
бассейном посередине. — Дедушка, а персики! Вона сколько! На одном дереве!
Вообще
бассейн реки Чусовой
в течение несколько столетий служил кровавой ареной, на которой кипела самая ожесточенная борьба аборигенов
с безвестными пришлецами.
Мы не станем вдаваться
в подробности того, как голутвенные, [Голутвенные — здесь:
в смысле «бедные», «обнищавшие».] и обнищалые людишки грудью взяли и то, что лежало перед Камнем, и самый Камень, и перевалили за Камень, — эти кровавые страницы русской истории касаются нашей темы только
с той стороны, поскольку они служили к образованию того оригинального населения, какое осело
в бассейне Чусовой и послужило родоначальником нынешнего.
В этом живом муравейнике, который кипит по чусовским пристаням весной под давлением одной силы, братски перемешались когда-то враждебные элементы: коренное чусовское население
бассейна Чусовой
с населявшими ее когда-то инородцами, староверы
с приписными на заводе хохлами, представители крепкого своими коренными устоями крестьянского мира
с вполне индивидуализированным заводским мастеровым, этой новой клеточкой, какой не знала московская Русь и которая растет не по дням, а по часам.
Бассейн был у царя во дворце, восьмиугольный, прохладный
бассейн из белого мрамора. Темно-зеленые малахитовые ступени спускались к его дну. Облицовка из египетской яшмы, снежно-белой
с розовыми, чуть заметными прожилками, служила ему рамою. Лучшее черное дерево пошло на отделку стен. Четыре львиные головы из розового сардоникса извергали тонкими струями воду
в бассейн. Восемь серебряных отполированных зеркал отличной сидонской работы,
в рост человека, были вделаны
в стены между легкими белыми колоннами.
И вот повелел однажды Соломон устроить
в одном из своих покоев прозрачный хрустальный пол
с пустым пространством под ним, куда налили воды и пустили живых рыб. Все это было сделано
с таким необычайным искусством, что непредупрежденный человек ни за что не заметил бы стекла и стал бы давать клятву, что перед ним находится
бассейн с чистой свежей водой.
Перед тем как войти Суламифи
в бассейн, молодые прислужницы влили
в него ароматные составы, и вода от них побелела, поголубела и заиграла переливами молочного опала.
С восхищением глядели рабыни, раздевавшие Суламифь, на ее тело и, когда раздели, подвели ее к зеркалу. Ни одного недостатка не было
в ее прекрасном теле, озолоченном, как смуглый зрелый плод, золотым пухом нежных волос. Она же, глядя на себя нагую
в зеркало, краснела и думала...
Планшеты их также тянутся по долине реки Уссури до Амура, расширяясь
в бассейне Бикина до 60 и суживаясь около Лончакова до 20 километров. Параллельно
с военными топографами съемочные работы производили землемеры Уссурийской межевой партии.
По прибытии
в Императорскую гавань ему надлежало повидать орочских старшин и узнать,
в бассейн какой реки выйдет экспедиция после перевала через Сихотэ-Алинь, и тогда по этой реке
с запасами продовольствия итти ей навстречу.
Работы геолога П. И. Яворского относятся к Амгунскому
бассейну, граничащему
с Уссурийским краем, и потому мы отметим один только его маршрут
в 1903 году по Амуру от города Хабаровска до озера Удыль. [П. Яворский. Геологические исследования 1901 года
в бассейне рек Керби, Нимана и Селемджи (
с картой). «Геологические исследования золотоносных областей Сибири. Амурско-Приморский золотоносный район», вып. 4, СПб., 1904 г.]
— Да-с, — продолжал секретарь. — Во время запеканки хорошо сигарку выкурить и кольца пускать, и
в это время
в голову приходят такие мечтательные мысли, будто вы генералиссимус или женаты на первейшей красавице
в мире, и будто эта красавица плавает целый день перед вашими окнами
в этаком
бассейне с золотыми рыбками. Она плавает, а вы ей: «Душенька, иди поцелуй меня!»
За большим столом, около самого
бассейна, поместилось дворянское семейство, только что приехавшее: отец при солдатском Георгии на коричневом пиджаке,
с двойным подбородком, мать —
в туалете, гувернантка, штук пять подростков, родственница-девица, бойкая и сердитая, успевшая уже наговорить неприятностей суетливому лакею, тыча ему
в нос местоимение «вы», к которому, видимо, не была привычна
с прислугою.
Ареною таковых кутежей служил вновь открытый ресторан «Славянский Базар», отделанный
с невиданной
в Москве оригинальностью,
с огромным
бассейном, где плавали аршинные стерляди, а подчас и подгулявшие франты, и «Эрмитаж», славившийся своими обедами — это были убежища на день.
Первого, третьего и четвертого мая
в императорском зимнем доме на Яузе давались блестящие балы для высших придворных чинов. Особенным украшением этих балов служила итальянская музыка.
В столовой зале дворца на время балов устроен был посредине изящный
бассейн, извергавший несколько фонтанов. Столы отличались также редким убранством. На них ставились искусственные пирамиды из конфет и разные оранжерейные растения.
С восьмого мая открылся при дворе целый ряд маскарадов, которые продолжались до 25-го числа.