Неточные совпадения
Эта сцена настроила Самгина уныло. Неприятна была резкая команда Тагильского; его лицо, надутое, выпуклое, как полушарие большого резинового мяча, как будто окаменело, свиные, красные глазки сердито выкатились. Коротенькие, толстые ножки, бесшумно, как лапы кота, пронесли его по мокрому булыжнику двора, по чугунным ступеням лестницы, истоптанным половицам коридора; войдя
в круглую, как внутренность
бочки, камеру башни, он быстро закрыл за собою
дверь, точно спрятался.
Или то ли дело, бывало,
в Москве, когда все, тихо переговариваясь, стоят перед накрытым столом
в зале, дожидаясь бабушки, которой Гаврило уже прошел доложить, что кушанье поставлено, — вдруг отворяется
дверь, слышен шорох платья, шарканье ног, и бабушка,
в чепце с каким-нибудь необыкновенным лиловым бантом,
бочком, улыбаясь или мрачно косясь (смотря по состоянию здоровья), выплывает из своей комнаты.
Ведь посмотреть на нынешних красавиц, и смех и жалость: волоски-то взбиты, что войлок, насалены, засыпаны французской мукою, животик перетянут так, что еле не перервется, исподницы напялены на обручи:
в колымагу садятся
бочком;
в двери входят — нагибаются.
Снова вбежав
в сарай, я нашел его полным густейшего дыма,
в дыму гудело, трещало, с крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а стена уже превратилась
в раскаленную решетку. Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить
бочку к
двери сарая,
в дверях она застряла и дальше не шла, а с крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о помощи, прибежал Хохол, схватил меня за руку и вытолкнул на двор.
Из окна виден был двор полицейского правления, убранный истоптанною желтою травою, среди двора стояли, подняв оглобли к небу, пожарные телеги с
бочками и баграми.
В открытых
дверях конюшен покачивали головами лошади. Одна из них, серая и костлявая, все время вздергивала губу вверх, точно усмехалась усталой усмешкой. Над глазами у нее были глубокие ямы, на левой передней ноге — черный бинт, было
в ней что-то вдовье и лицемерное.
— Понимаете, вот каждый день так.
В четверг пришли к складу, милиционеров наших на мушку, вышибли
дверь погреба и увезли, понимаете, целую
бочку. Ведь вот какой народ!
Я втащил его
в подвал, замкнул
дверь. Крутые каменные ступеньки шли вниз. Громоздились до потолка пыльные
бочки, деревянная скамейка пахла керосином. Странно-тихо золотились пылинки
в узком луче солнца. На улице трещали револьверные выстрелы и молниями прорезывали воздух вопли избиваемых.
Гагин плюнул, надел туфли, еще раз плюнул и отправился
в кухню. Было темно, как
в закупоренной
бочке, и товарищу прокурора пришлось пробираться ощупью. По дороге он нащупал
дверь в детскую и разбудил няньку.
За
дверьми подслушивал карла Перокина. Этот хотя и наружностью поприятнее был карлы Щурхова, но не менее лукав и зол. Подобравшись на цыпочках к замочной щели и затаив дыхание, повиснул на ней слухом. Хотя Зуда выходил
в прихожую наведаться, не подслушивает ли кто, но застал его дремлющим
в дальнем углу на залавке — так умел он мастерски спастись от всякого подозрения! Узнав о замыслах друзей, уродец-слуга тихонько,
бочком, выполз из прихожей на двор и — к приятелю своему, безобразному карле Щурхова.
— Вы не извольте беспокоиться, — промямлил Мартыныч, стараясь протискаться
бочком в дверь.
Вошли
в «заведение». Декорация известная. Стойка. Полки со штофами, полуштофами и шкаликами,
бочка с медным краном, заспанный целовальник, нечесаная девочка лет десяти, а
в дверях у перегородки женщина с ребенком на руках и с подбитым глазом.