Неточные совпадения
— Вот что, Ленька, голуба́
душа, ты закажи себе это:
в дела
взрослых не путайся!
Взрослые — люди порченые; они богом испытаны, а ты еще нет, и — живи детским разумом. Жди, когда господь твоего сердца коснется, дело твое тебе укажет, на тропу твою приведет, — понял? А кто
в чем виноват — это дело не твое. Господу судить и наказывать. Ему, а — не нам!
Между прочим, он принял систему не торопить дочерей своих замуж, то есть не «висеть у них над
душой» и не беспокоить их слишком томлением своей родительской любви об их счастии, как невольно и естественно происходит сплошь да рядом даже
в самых умных семействах,
в которых накопляются
взрослые дочери.
О, где ты, волшебный мир, Шехеразада человеческой жизни, с которым часто так неблагосклонно, грубо обходятся
взрослые люди, разрушая его очарование насмешками и преждевременными речами! Ты, золотое время детского счастия, память которого так сладко и грустно волнует
душу старика! Счастлив тот, кто имел его, кому есть что вспомнить! У многих проходит оно незаметно или нерадостно, и
в зрелом возрасте остается только память холодности и даже жестокости людей.
И нещадно, с цинической злостью высмеивали меня, а я был задорным кутенком, чувствовал себя не глупее и смелее
взрослых собак, — я тоже злился. Начиная понимать, что думы о жизни не менее тяжелы, чем сама жизнь, я, порою, ощущал
в душе вспышки ненависти к упрямо-терпеливым людям, с которыми работал. Меня особенно возмущала их способность терпеть, покорная безнадежность, с которой они подчинялись полубезумным издевательствам пьяного хозяина.
Ребенок еще не чует
в себе
душу, и потому с ним не бывает того, что бывает со
взрослым человеком, когда
в нем
в одно и то же время говорят два несогласных голоса. Один говорит: съешь сам, а другой: отдай тому, кто просит. Один говорит: отплати, а другой говорит: прости. Один говорит: верь тому, что говорят, а другой говорит: сам подумай.
Дети мудрее
взрослых. Ребенок не разбирает звания людей, а всей
душой чувствует, что
в каждом человеке живет то, что одно и то же и
в нем и во всех людях.
Человек, если прожил долгий век, то прожил много перемен, — был сначала младенцем, потом дитей, потом
взрослым, потом старым. Но как ни переменялся человек, он всегда говорил про себя «я». И этот «я» был
в нем всегда один и тот же. Тот же «я» был и
в младенце, и
в взрослом, и
в старике. Вот это-то непеременное «я» и есть то, что мы называем
душой.
Если ход кеты был удачный, то средняя семья из четырех
взрослых душ могла поймать столько рыбы, что, продав ее
в посоленном виде, за вычетом всех расходов на соль, бочки, фрахт и пр., она не только вполне обеспечивала себя до нового улова, но даже откладывала значительную сумму денег на черный день.
И начался длинный ряд деревенских новостей.
В зале уютно, старинные, засиженные мухами часы мерно тикают,
в окна светит месяц… Тихо и хорошо на
душе. Все эти девчурки-подростки стали теперь
взрослыми девушками; какие у них славные лица! Что-то представляет собою моя прежняя «девичья команда»? Так называла их всех Софья Алексеевна, когда я, студентом, приезжал сюда на лето…
Подрастая, каждый из нас останавливался на праве помещика владеть
душой и телом крепостных. Протестов против такого порядка вещей мы не слыхали от
взрослых, а недовольство и мечты о «вольной» замечали всего больше среди дворовых. Но, повторяю, отношение к крестьянству как к особому сословию и к деревенской жизни вынесли мы отнюдь не презирающее или унизительно-жалостливое, а почтительное и заинтересованное
в самом лучшемсмысле.
Они вместе покучивали, и когда я, зайдя раз
в коттедж, где жил Фехтер, не застал его дома, то его кухарка-француженка, обрадовавшись тому, что я из Парижа и ей есть с кем отвести
душу, по-французски стала мне с сокрушением рассказывать, что"Monsieur"совсем бросил"Madame"и"Madame"с дочерью (уже
взрослой девицей) уехали во Францию, a"Monsieur"связался с актрисой,"толстой, рыжей англичанкой", с которой он играл
в пьесе"de се Dikkenc", как она произносила имя Диккенса, и что от этого"Dikkenc"пошло все зло, что он совратил"Monsieur", а сам он кутила и даже пьяница, как она бесцеремонно честила его.
Те месяцы, которые протекли между выпускным экзаменом и отъездом
в Казань с правом поступить без экзамена, были полным расцветом молодой
души. Все возраставшая любовь к сестре, свобода, права
взрослого, мечты о студенчестве, приволье деревенского житья, все
в той же Анкудиновке, дружба с умными милыми девушками, с оттенком тайной влюбленности, ночи
в саду, музыка, бесконечные разговоры, где молодость
души трепетно изливается и жаждет таких же излияний. Больше это уже не повторилось.
Если таково было близ жилья,
в затишье, то что должно было происходить
в открытой степи,
в которой весь этот ужас должен был застать кумовьев и ребенка? Если это так невыносимо
взрослому человеку, то много ли надо было, чтобы
задушить этим дитя?