Неточные совпадения
Беден, нечесан Калинушка,
Нечем ему щеголять,
Только расписана спинушка,
Да за рубахой не знать.
С лаптя до ворота
Шкура вся вспорота,
Пухнет с мякины
живот.
Верченый, крученый,
Сеченый, мученый,
Еле Калина бредет:
В ноги кабатчику стукнется,
Горе потопит
в вине.
Только
в субботу аукнется
С барской конюшни жене…
Васенька, лежа на
животе и вытянув одну
ногу в чулке, спал так крепко, что нельзя было от него добиться ответа.
Мышцы задних и передних
ног не были особенно крупны; но зато
в подпруге лошадь была необыкновенно широкая, что особенно поражало теперь, при ее выдержке и поджаром
животе.
А если рассказывают и поют, то, знаешь, эти истории о хитрых мужиках и солдатах, с вечным восхвалением жульничества, эти грязные, как немытые
ноги, грубые, как урчание
в животе, коротенькие четверостишия с ужасным мотивом…
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился, прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь спиной о тумбу, сидит, держась за
живот руками, прижимая к нему шапку, двигая черной валяной
ногой, коротенький человек,
в мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось кругами, он четко и грустно говорил...
Варавка сидел небрежно развалив тело свое
в плетеном кресле, вытянув короткие
ноги, сунув руки
в карманы брюк, — казалось, что он воткнул руки
в живот свой.
Пела она, размахивая пенсне на черном шнурке, точно пращой, и пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за спиной Самгина, вставляла
в песню недобрые словечки, у нее, должно быть, был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея.
В буфет вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая на пальцы
ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за конец, поперек
живота; писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал...
Крепко стиснув зубы, Самгин молчал, — ему хотелось ударить фельдшера
ногой в живот, но тот встал, сказав...
Во сне Варвара была детски беспомощна, свертывалась
в маленький комок, поджав
ноги к
животу, спрятав руки под голову или под бок себе.
— Пращев исповедовался, причастился, сделал все распоряжения, а утром к его
ногам бросилась жена повара, его крепостная, за нею гнался [повар] с ножом
в руках. Он вонзил нож не
в жену, а
в живот Пращева, от чего тот немедленно скончался.
Туго застегнутый
в длинненький, ниже колен, мундирчик, Дронов похудел, подобрал
живот и, гладко остриженный, стал похож на карлика-солдата. Разговаривая с Климом, он распахивал полы мундира, совал руки
в карманы, широко раздвигал
ноги и, вздернув розовую пуговку носа, спрашивал...
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень
в шапке с наушниками,
в распахнутой лисьей шубе, надетой на рубаху без пояса, встал перед гробом, широко расставив
ноги в длинных, выше колен, валенках, взмахнул руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий
живот, и закричал визгливым, женским голосом...
В углу, откуда он пришел, сидел за столом такой же кругленький, как Тагильский, но пожилой, плешивый и очень пьяный бородатый человек с большим
животом, с длинными
ногами. Самгин поторопился уйти, отказавшись от предложения Тагильского «разделить компанию».
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо толстый, с выпученным
животом, он, расстегивая пальто, опустив к
ногам своим тяжелый пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки, совать их
в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет.
Кричавший стоял на парте и отчаянно изгибался, стараясь сохранить равновесие, на
ногах его были огромные ботики, обладавшие самостоятельным движением, — они съезжали с парты. Слова он произносил немного картавя и очень пронзительно. Под ним, упираясь
животом в парту, стуча кулаком по ней, стоял толстый человек, закинув голову так, что на шее у него образовалась складка, точно калач; он гудел...
— Ну, так что? — спросил Иноков, не поднимая головы. — Достоевский тоже включен
в прогресс и
в действительность. Мерзостная штука действительность, — вздохнул он, пытаясь загнуть
ногу к
животу, и, наконец, сломал ее. — Отскакивают от нее люди — вы замечаете это? Отлетают
в сторону.
В праздники он обыкновенно стоит где-нибудь на перекрестке,
в пиджаке поверх красной рубахи, выпятив вперед
живот и расставив
ноги.
Та схватилась за «убитое» место и жалко захныкала, что еще сильнее рассердило Макара, и он больно ударил жену
ногой прямо
в живот.
Генерал Стрепетов сидел на кресле по самой середине стола и, положив на руки большую белую голову, читал толстую латинскую книжку. Он был одет
в серый тулупчик на лисьем меху, синие суконные шаровары со сборками на
животе и без галстука.
Ноги мощного старика, обутые
в узорчатые азиатские сапоги, покоились на раскинутой под столом медвежьей шкуре.
Платье его было все мокро; он стоял
в холодной воде по самый
живот, и
ноги его крепко увязли
в илистой грязи, покрывающей дно Рыбницы.
Для дня рождения своего, он был одет
в чистый колпак и совершенно новенький холстинковый халат;
ноги его, тоже обутые
в новые красные сафьяновые сапоги, стояли необыкновенно прямо, как стоят они у покойников
в гробу, но больше всего кидался
в глаза — над всем телом выдавшийся
живот; видно было, что бедный больной желудком только и жил теперь, а остальное все было у него парализовано. Павла вряд ли он даже и узнал.
— Три раза, канальи, задевали, сначала
в ногу, потом руку вот очень сильно раздробило, наконец,
в животе пуля была; к тяжелораненым причислен, по первому разряду, и если бы не эта девица Прыхина, знакомая ваша, пожалуй бы, и жив не остался: день и ночь сторожила около меня!.. Дай ей бог царство небесное!.. Всегда буду поминать ее.
Вихров пошел.
В передней их встретил заспанный лакей; затем они прошли темную залу и темную гостиную — и только уже
в наугольной, имеющей вид кабинета, увидели хозяина, фигура которого показалась Вихрову великолепнейшею. Петр Петрович, с одутловатым несколько лицом, с небольшими усиками и с эспаньолкой, с огромным
животом,
в ермолке,
в плисовом малиновом халате нараспашку, с
ногами, обутыми
в мягкие сапоги и, сверх того еще, лежавшими на подушке, сидел перед маленьким столиком и раскладывал гран-пасьянс.
Оказалось, что Вихров попал
ногой прямо
в живот спавшей
в коридоре горничной, и та, испугавшись, куда-то убежала. Он очень хорошо видел, что продолжать далее розыски было невозможно: он мог перебудить весь дом и все-таки не найти Клеопатры Петровны.
Несмотря на свое крайнее волнение, он все-таки норовил попадать каблуками
в животы и
в ноги возившихся вокруг него людей, которые от этого, впрочем, довольно ловко уклонялись.
— А-а-а! Хочу-у! Дайте собаку, дайте собаку, — взвизгивал мальчик, толкая лакея
в круглый
живот ногой.
Уже Ромашов отчетливо видел его грузную, оплывшую фигуру с крупными поперечными складками кителя под грудью и на жирном
животе, и большое квадратное лицо, обращенное к солдатам, и щегольской с красными вензелями вальтрап на видной серой лошади, и костяные колечки мартингала, и маленькую
ногу в низком лакированном сапоге.
Когда ее немного отпустило, она покрыла кровать одеялом, расстегнула кнопки кофточки, крючки лифа и непослушные крючки низкого мягкого корсета, который сдавливал ее
живот. Затем она с наслаждением легла на спину, опустив голову глубоко
в подушки и спокойно протянув усталые
ноги.
Он занес
ногу в стремя, но, не могши попасть
в него, взвалился на коня
животом, проехал так несколько саженей рысью и наконец уже взобрался на седло.
«Да, вот как», — говорю; да как кинусь на него вдруг да
в самый
живот ему так-таки весь нож и впустил. Ловко пришлось. Покатился, да только
ногами задрыгал. Я нож бросил.
Продолжая говорить, Верига встал и, упруго упираясь
в край стола пальцами правой руки, глядел на Передонова с тем безразлично-любезным и внимательным выражением, с которым смотрят на толпу, произнося благосклонно-начальнические речи. Встал и Передонов и, сложа руки на
животе, угрюмо смотрел ка ковер под хозяиновыми
ногами. Верига говорил...
Поминутно расправляя усы и бороду короткими пальцами, он расхаживал по комнате, выкидывая
ноги из-под
живота, не спеша и важно, точно индейский петух, его степенная походка не отвечала непрерывным движениям рук, головы, живой игре лица. Было
в нём что-то смешное, вызывающее улыбку, но все слова его, чёткие и ясные, задевали внимание и входили
в память глубоко.
Запрягая лошадь, чтобы ехать за водой, он дважды молча ударил её кулаком по морде, а когда она, избалованная ласками Максима, метнулась
в сторону, прядая ушами и выкатив испуганные глаза, он пнул её
в живот длинной своей
ногой.
Этот парень всегда вызывал у Кожемякина презрение своей жестокостью и озорством; его ругательство опалило юношу гневом, он поднял
ногу, с размаху ударил озорника
в живот и, видя, что он, охнув, присел, молча пошёл прочь. Но Кулугуров и Маклаков бросились на него сзади, ударами по уху свалили на снег и стали топтать
ногами, приговаривая...
Ноги — колесом, и
живот выдаётся, а руки короткие и всё время двигаются, ощупывая вещи, поддёргивая штаны, рисуя
в воздухе узоры.
Поздно. Справа и сзади обрушились городские с пожарным Севачевым и лучшими бойцами во главе; пожарный низенький, голова у него вросла
в плечи, руки короткие, — подняв их на уровень плеч, он страшно быстро суёт кулаками
в животы и груди людей и опрокидывает, расталкивает, перешибает их надвое. Они изгибаются, охая, приседают и ложатся под
ноги ему, точно брёвна срубленные.
Она останавливалась и, высоко вздёрнув юбку, показывала им жёлтые
ноги, мохнатый
живот и глухо,
в такт их крикам, говорила три слова...
— Не горячись, слышь! — повторял слободской боец, прыгая, как мяч, около неуклюжего парня, и вдруг, согнувшись, сбил его с
ног ударом головы
в грудь и кулака
в живот — под душу. Слобода радостно воет и свистит; сконфуженные поражением, люди Шихана нехотя хвалят победителя.
Одна
нога Липачка покоилась на
животе Порфира Порфирыча, а голова последнего упиралась
в батюшкову печь.
В вагон вошли только Шелковников, Андреа и двое влиятельных инженеров-бельгийцев. Квашнин сидел
в кресле, расставив свои колоссальные
ноги и выпятив вперед
живот. На нем была круглая фетровая шляпа, из-под которой сияли огненные волосы; бритое, как у актера, лицо с обвисшими щеками и тройным подбородком, испещренное крупными веснушками, казалось заспанным и недовольным; губы складывались
в презрительную, кислую гримасу.
Опуская
в колодец свое ведро, чернобородый Кирюха лег
животом на сруб и сунул
в темную дыру свою мохнатую голову, плечи и часть груди, так что Егорушке были видны одни только его короткие
ноги, едва касавшиеся земли; увидев далеко на дне колодца отражение своей головы, он обрадовался и залился глупым, басовым смехом, а колодезное эхо ответило ему тем же; когда он поднялся, его лицо и шея были красны, как кумач.
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые
ноги; черные, большие, как сливы, глаза его утонули
в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на
животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко
в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Раиса медленно отодвинулась
в сторону, Евсей видел маленькое, сухое тело хозяина, его
живот вздувался и опадал,
ноги дёргались, на сером лице судорожно кривились губы, он открывал и закрывал их, жадно хватая воздух, и облизывал тонким языком, обнажая чёрную яму рта. Лоб и щёки, влажные от пота, блестели, маленькие глаза теперь казались большими, глубокими и неотрывно следили за Раисой.
Тогда прибежал Алексей с рогатиной, он с разбега воткнул её
в живот зверя, Наталья видела из окна, как медведь осел на задние
ноги и замахал лапами, он как бы прощения просил у людей, разъярённо кричавших вокруг его.
— Ах, ты… змея! — вскипел Никита и
ногой ударил жену прямо
в живот.
И царь на мгновенье, пока она не становится спиной к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную,
в сильном расцвете тринадцати лет; видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический
живот, и глубокую линию, которая разделяет ее
ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.
Седые подстриженные волосы торчали копром на его громадной голове; белки и веки больших серых глаз были воспалены, вероятно вследствие излишне выпитых рюмок; громадный шарообразный
живот, поддерживаемый толстыми как у слона
ногами, одет был
в поношенный коричневый суконный сюртук, оказывавшийся чрезмерно широким.
Что нужно сделать, чтобы выполнить эту угрозу? нужно перегнуть человека почти вчетверо, и притом так, чтоб головой он упирался
в живот, и чтоб потом
ноги через голову перекинулись бы на спину.
Повергнутый сильным толчком на землю, Буланин почувствовал, как чье-то колено с силою уперлось
в его шею. Он пробовал освободиться, но то же самое колено втиснуло его рот и нос
в чей-то мягкий
живот,
в то время как на его спине барахтались еще десятки рук и
ног. Недостаток воздуха вдруг придал Буланину припадочную силу. Ударив кулаком
в лицо одного соседа и схватившись за волосы другого, он рванулся и выскочил из кучи.
Произошло что-то невообразимое. Верхние навалились на нижних, нижние рухнули на пол и делали судорожные движения руками и
ногами, чтобы выбраться из этой кутерьмы. Те, кому это удавалось,
в свою очередь, карабкались на самый верх «мала-кучи». Некоторые хохотали, другие задыхались под тяжестью давивших их тел, ругались, как ломовые извозчики, плакали и
в остервенении кусали и царапали первое, что им попадалось, — все равно, будь это рука или
нога,
живот или лицо неизвестного врага.